Лайза Роллингз - Одиннадцать дней

И как ей себя вести? Как?

Алекс взглянула на часы. До назначенного времени оставался целый час, а она уже готова была бежать к мостику. Сегодня Алекс почти не спала. Она уже и позабыла, что существует такое состояние: волноваться, ждать, не спать ночами. Кажется, это и называется влюбленностью?

Алекс вспомнила, как презрительно отзывалась об этом чувстве совсем недавно.

Что там она говорила Марку: я перестала влюбляться сразу после того, как окончила школу, потому что детство закончилось?

Да кто ей сказал, что любовь — это чувство подростков? Разве не может и в тридцать лет сердце замирать от одной мысли о любимом человеке? Разве не спать ночами, переживая радость и волнение, могут только восемнадцатилетние?

Что за чушь! Как глупа я была! — подумала Алекс.

Пятнадцать минут прошло.

Алекс еще раз взглянула в зеркало, подправила макияж, припудрила нос, брызнула на себя еще пару капель духов, снова провела расческой по волосам.

— Как же долго тянется время! — простонала она, не зная, чем еще себя занять.

Что она скажет Натану? Что он скажет ей? Как будет смотреть на нее? Как улыбаться?

Осталось полчаса.

Алекс снова и снова прокручивала в голове их вчерашний разговор. Никогда она не испытывала такой сладкой боли, когда он произнес: я люблю тебя. Никогда и никому она сама не говорила таких слов, хотя любила…

Любила ли? Сейчас ей казалось, что нет, ни разу в жизни она не была влюблена.

Так как сейчас, не была, подумала Алекс. Сейчас все по-другому. Сейчас это чувство сродни чему-то святому. Но я все равно любила. Раньше моя любовь была больной, неправильной, ведь она не должна приносить страдание. Но это все равно любовь, и я благодарна небу за то, что она у меня была. Сейчас мне есть с чем сравнивать, и я понимаю, что обрела.

За что мне такое счастье? — спросила она саму себя. Но ведь, наверное, я его заслужила.

Алекс подумала о том, что всегда добивалась всего, чего хотела. Случайности помогли ей и здесь. Алекс знала, что так и будет. Потому что верила. Несмотря на то что всем своим видом показывала свою неприступность, саму себя пыталась убедить в том, что любви нет, она тем не менее свято верила в нее.

У меня теперь есть все. Я добивалась всего именно потому, что верила. Потому что жила не так, как диктовали другие, а так, как хотела сама. И я заслужила. Мне было нелегко. Все надо заслужить. Я старалась, я работала, я страдала. И я заслужила.

Еще пятнадцать минут.

Все, не могу больше, подумала Алекс и пулей вылетела из дому, едва не забыв запереть дверь.

Алекс старалась идти как можно медленнее, чтобы растянуть время, оставшееся до заветных трех часов дня. Однако она была абсолютно уверена, что Натан уже ждет ее.

Если я — это он, рассудила она, то Натан тоже не мог усидеть на месте и наверняка пришел куда раньше назначенного часа.

К мостику вела длинная лестница, по которой нужно было спуститься вниз. Алекс остановилась на верхней ступеньке и вгляделась в даль. Да, вот он, Натан. Уже ждет ее. И не смотрит в ее сторону.

Он боится и собирается с силами, подумала Алекс, улыбнувшись. Он чувствует то же, что чувствую я.

Она медленно спускалась по ступеням, и улыбка ее становилась все нежнее.

Я люблю его.

Эту фразу Алекс готова была повторять тысячу раз, как повторяла раньше: я сильная, я неприступная, я смелая.

Натан стоял на середине мостика и смотрел вдаль. Казалось, он замечтался и совсем не замечает Алекс.

— Ты случайно не меня ждешь? — со смехом спросила она, подходя к нему, и слова застыли у нее в горле от взгляда Натана, перевернувшего ее душу.

Не говоря больше ни слова, они просто сделали шаг друг другу навстречу и обнялись. Мимо проходили люди, удивленно глядя на взрослых людей, обнимавшихся так, будто им по шестнадцать лет и это первое их свидание. Но ни Александре, ни Натану не было до прохожих никакого дела. Сейчас они были одни. И никого не существовало, кроме них двоих: ни других людей, ни даже привычного мира. Все, что им было нужно, — обнимать друг друга, слышать биение сердец.

И это действительно были их первые чувства, потому что Алекс и Натан понимали, что любят впервые.

— Я люблю тебя, — сказал Натан, глядя Алекс в глаза. — Я не могу без тебя.

— За что ты меня любишь? — с улыбкой спросила Алекс. — Мы знакомы всего двенадцатый день. Ты меня не знаешь.

— Я знаю тебя, — серьезно ответил Натан. — Я — это ты, а ты — это я. Я знаю тебя, — повторил он. — Любят не за что-то, а просто потому, что любят.

— Это я и хотела от тебя услышать, — вздохнула тихонько Алекс и закрыла глаза в ожидании поцелуя.

— Вы произвели сенсацию, — сказал Марк, смеясь. — Мне за сегодняшний день уже человек десять сообщили, что видели вас, обнимающихся и целующихся. Удивляюсь, как вас не арестовала полиция нравов. Говорят, вы останавливались через каждые три шага и просто оторваться друг от друга не могли.

— Преувеличивают, — сказала Алекс. — Мы останавливались через каждые четыре шага. И кто это, интересно, тебе обо всем сообщил? Назови мне имена этих десятерых.

— Да ну тебя, — отмахнулся Марк, который и сам грешил склонностью к преувеличению. — Не в этом дело. Просто тебя, Алекс, кажется, не привыкли видеть в роли слабой женщины.

— Пусть привыкают, — ответила она и подарила Натану, который держал ее за руку, нежнейшую из своих улыбок.

Марк пришел в агентство как никогда рано. У него давно не было такого хорошего настроения, как сейчас. Он готов был обнять весь мир.

Как человеку мало надо для счастья, подумал он, вспоминая Алекс и Натана. Раньше я завидовал детям, которые способны радоваться солнечному лучу, озарившему их детскую. А теперь знаю, что нам всем нужно быть немного детьми, чтобы понимать, что такое счастье. Мы сами придумываем себе критерии, благодаря которым обязательно должны обрести покой и радость. Сначала считаем, что нужно получить образование, потом мечтаем о престижной работе, деньгах, успешной карьере и забываем о том, что счастье не зависит от материальных благ. Деньги дают нам ощущение стабильности, но не душевный покой. Чтобы быть по-настоящему счастливым, нужно любить и знать, что тебя любят. Нужно уметь быть ребенком.

Марк взглянул на пустую приемную. Его секретарша еще не пришла.

Он подошел к ее столу и посмотрел на лежащие на нем вещи: блокнот, несколько исписанных листков бумаги, фотография в рамке.

Он поднес фото к глазам и всмотрелся в него повнимательнее.

Какая милая женщина и какой чудесный ребенок, подумал он. Кто это?

И только сейчас до него дошло, что симпатичная женщина — это его секретарша. Только не в деловой одежде, не причесанная гладко и безукоризненно, как обычно, — а такая, какая, наверное, она в повседневной жизни: густые каштановые волосы рассыпались по плечам, глаза сияют — кстати, они голубые, ну надо же! — открытая улыбка. И девочка у нее на руках так похожа на мать…