Дикси Браунинг - Любовь старой девы

Рори рухнула на кухонный стул и запустила в волосы пальцы, измазанные чем-то зеленым.

— Не напоминайте мне, — простонала она. Кейн нашел такой ответ весьма курьезным в устах женщины, которая собирается замуж за мужчину, выбранного ею по собственной воле.

— Я потеряла свои записи. Я никогда ничего не теряю, но…

— Не имеет значения. Перед вами талантливый молодой специалист по розыску затерявшихся записок. Я делал наброски всех книг на обратной стороне конвертов, на салфетках, спичечных коробках и прочих легко теряющихся предметах.

Рори засмеялась, но духом не воспрянула. Она провела еще одну беспокойную ночь. Это уже становилось привычкой.

— Конечно, вы ведь писатель, правда? Чарлз сказал, что у вас есть опубликованные вещи. Это так мило.

Кейн без скулежа принял удар по своему самолюбию. Фактически это вроде бы даже освежило его. Надо же, от этой Авроры даже пощечина действует благотворно. Если не быть настороже, то рано или поздно обнаружится, что она вскружила ему голову.

— Спасибо, — сказал Кейн, — вы очень добры. А сейчас, если вы мне дадите общее направление, я пойду вынюхивать ваши листочки.

Рори закрыла глаза. Десять минут спустя она сказала:

— Посмотрите под верхним каталогом на нижней книжной полке. Если там нет, посмотрите под телефоном. Ох, еще можете заглянуть под табуретку в ванной.

— Прекрасно. Вот видите, есть множество мест, где их можно найти. Вам не нужна помощь, чтобы смыть с рук эту бяку? Кстати, что это такое?

— Это воск. Для лепки моих детей.

Глаза у него сверкнули, и он мрачно кивнул головой:

— Правильно. Вы с Чарли готовитесь экспериментировать с новым способом деторождения.

— Ой, не моих детей, а моим детям. Моим ученикам, понимаете? Это вроде глины для лепки, только лучше пахнет и не крошится. Вообще-то я использую воск как введение в урок элементарной биологии.

— Птицы и пчелы?

Она окинула его уничтожающим взглядом, но потом улыбнулась.

— Пчелы и цветы. Мы не добавляем птиц к пчелам и цветам до третьего класса.

Кейн занялся поисками исчезнувших списков, а она прикидывала, как ей отчистить восковую пленку от кастрюли из нержавеющей стали, и думала о Кейне. Чарлз говорил, что вырос вместе с Кейном, а потом тот стал каким-то писателем. Но у Рори было совсем мало опыта в общении с такими людьми. Никогда она и вообразить не могла бы человека, похожего на Кейна Смита. Ребенком она видела нескольких поэтов. В колледже устраивались встречи с авторами ученых книг, но ни один из них не имел ни малейшего сходства с этим писателем, другом Чарлза. Кейн такой… он какой-то такой…

Ладно, сказала она себе, пустив обжигающе горячую струю в кастрюлю и стараясь не думать, что случится потом в раковине с жиро-уловителем. Так какой он? Сексуальный, и привлекательный, и милый, и с ним легко разговаривать. Но таких мужчин наверняка наберется еще с полмиллиона. По крайней мере Кейн не похож на тех литераторов, каких она встречала. Он вроде бы твердо, двумя ногами стоит на земле.

Конечно, он не Чарлз Бэнкс. У Чарлза надежная жизнь бизнесмена, главы фирмы, которую основал его отец. Чарлз серьезный, трудолюбивый, преуспевающий человек, весьма в своем кругу уважаемый. Он делает свой вклад в любую законную благотворительность. Он джентльмен, которого бабушка искренне бы одобрила.

Рори взглянула на свои голубовато-зеленые ногти и состроила гримасу. Жидкость для мытья посуды совершенно не помогла. А у Чарлза ногти всегда с безукоризненным маникюром, виновато подумала она.

— Пойми это, — пробормотала себе под нос Рори, — чистые ногти, и все тут, без чистых ногтей Чарлз все равно, что сандвич без ломтя ветчины.

— Что вы сказали? — спросил Кейн из гостиной.

— Ничего! — крикнула в ответ Рори, ужаснувшись направлению, какое в последнее время слишком часто принимают ее мысли. Это предсвадебное напряжение нервов. Свадьба должна быть. Все остальное не имеет смысла. В Чарлзе есть все, что она хотела видеть в мужчине… разве нет? Сколько раз бабушка предупреждала ее, в какую беду попадают глупые девушки, которые уходят из дому за первым симпатичным прохвостом, попавшимся на глаза.

— Я раскопал несколько листков, но не думаю, что это те. — Кейн стоял на пороге с зажатыми в руке заметками на обрывках бумаги, на кассовых чеках и на оборотах конвертов. В этом Рори была неисправима. Делать пометки на любом подвернувшемся клочке бумаги — это часть ее личности, так она устроена. — Начнем с верха этой стопки? — С подозрительно серьезным лицом Кейн прочитал первую запись: — «Муравьи и вода из-под посуды».

— Ох… — Бабушка когда-то говорила, что вода из-под посуды не даст муравьям пролезть в хризантемы. Рори испытала этот способ и обнаружила, что если мыло, каким пользовалась бабушка, действовало удивительно, то на спиртовой жидкости для мытья посуды муравьи процветали. — Это не нужно. Переходите к следующей. Или лучше дайте мне. — Рори забрала килу своих записей, вовремя вспомнив о записке, которую ей меньше всего хотелось бы объяснять.

Просматривая клочки бумаги, она бормотала себе под нос: «Сделано. Сделано». А потом: «Ух, слишком поздно» или «Может быть»… Один листок она быстро скомкала и бросила в корзину для мусора.

Глядя на ее покрасневшее лицо, Кейн готов был пожертвовать годовым авторским гонораром, лишь бы узнать, что было в записке. Она выглядела так же, как та, где он прочел: «Позвонить гнк. насчет пр!!!»

Противозачаточные таблетки? Конечно, они занялись этим делом задолго до свадьбы. Если не…

— Солнышко, вы не беременны, нет? Не это ли грызет вас?

Румянец ее вдруг исчез, лицо под веснушками побледнело. Глаза стали огромными. Не будь это полной чушью, Кейн сказал бы, что она испугалась до смерти.

— Рори! Детка, что случилось? Не смущайтесь, говорите откровенно. Для этого и существует шафер, разве вы не знаете? Нам полагается знать ответы на все вопросы.

Да, есть одна проблема, которую не разрешит ни один ответ. Но Рори не скажет о ней. Незачем. Никакие советы тут не помогут, существует только один способ развязать эту проблему. Слишком она с ней затянула. Лет на десять как минимум.

— Позвольте мне смыть с рук эту липучку, потом я приготовлю чай, и мы сможем посидеть на террасе.

Кейн изучал ее побледневшее веснушчатое лицо, потемневшие янтарные глаза, уныло опущенные уголки губ. Она не отрицала его предположения, но и не призналась. Ни «да», ни «нет», ни «может быть».

Ни даже возмущение девственницы: «Как вы смеете, сэр!»

Ему вдруг захотелось взять ее на руки и не выпускать до тех пор, пока не исчезнут тени в глазах, нет, пока глаза совсем не потемнеют от страсти.

— Дайте мне эти списки, — грубовато сказал он. — Время уходит попусту. Знаете, нам пора прошвырнуться по магазинам. — Он заглянул в бумажку, потом поднял на нее глаза и нахмурился. — Свадебное платье? Вы и вправду еще даже не подумали о нем?