Джулия Тиммон - Невеста по контракту

Мне делается смешно. Хочется съязвить, но в память о наших отношениях я отказываюсь от этой затеи.

— Послушай, моей вины в этом нет.

— А по-моему, есть! — сипит в трубку Маркус. — Если ты не научишься прощать сейчас, когда-нибудь в будущем кто-нибудь так же накажет тебя!

— Я прощаю тебя, — удивляясь собственному спокойствию, говорю я.

— Правда? — ласковым голосом спрашивает Маркус. Примерно так он разговаривал со мной в первое время нашего знакомства. Тоскую ли я по ним? Немного. Но эта тоска сродни грусти по детству, которого не можешь — да и не хочешь — вернуть.

— Да, правда, — невозмутимо отвечаю я.

— Тогда в чем же дело? — еще более ласково спрашивает Маркус.

Набираю полную грудь воздуха. То, в чем я собираюсь признаться, нелегко произнести, даже если чувства к человеку окончательно умерли.

— Дело в том, Маркус, что я больше тебя не люблю.

Несколько мгновений из трубки звучит оглушительная тишина. Такое ощущение, что потрясение Маркуса настолько велико, что он перестал дышать.

— Нет! Скажи, что ты это со зла, не всерьез! — Его голос дребезжит от испуга.

— Я всерьез. — Внезапно чувствую себя смертельно уставшей. Хочется скорее добраться до дому, отключить телефоны, не притрагиваться к телевизору и компьютеру, укутаться в махровый халат и просто посидеть на диване, поджав под себя ноги и закрыв глаза.

— Сиара, это просто смешно! — кричит Маркус.

— Всего хорошего. — Прерываю связь.

Телефон в моей руке снова затягивает знакомую мелодию. Я уже поднимаю его, чтобы отключить, но замечаю, что на экране высвечивается «Сюзи». Жму на кнопку приема.

— Привет! — ворчит моя подруга.

— Привет, — без особого воодушевления отвечаю я.

— Ты совсем потеряла стыд, — накидывается на меня Сюзанна. — Может, твое молчание намек?

— Какой еще намек? — вздыхая спрашиваю я.

— Ты что, больше не хочешь меня знать? И все из-за того, что я недолюбливаю твоего Маркуса? Да, он мне не по душе, но я могу его терпеть. Если желаешь, даже…

— У меня больше нет никакого Маркуса, — утомленно сообщаю я. Держать Сюзанну в неведении больше не имеет смысла.

— Как так? — ошарашенно спрашивает она.

В двух словах описываю ей невероятные события последних дней. Она присвистывает.

— Ну и дела! — На мгновение-другое задумывается. — Послушай, тебе ни в коем случае нельзя сидеть дома одной! Переодевайся и дуй к нам на репетицию. У нас всегда шумно, людно и интересно, сама знаешь. Скучать не придется.

— Спасибо, что заботишься обо мне, — говорю я. — Завтра непременно приеду. А сегодня хотела бы побыть одна. Слишком уж устала.

— Ты уверена, что нуждаешься именно в одиночестве? — недоверчиво уточняет она.

— Уверена, — отвечаю я.

— Ладно. Только не раскисай. Обещаешь?

— Обещаю.

Правильно ли я поступаю, что стремлюсь уединиться, не имею понятия. Но где-то в дальних уголках сердца шевелится еще неясное, дарящее надежду предчувствие. Нет, говорю я себе, проходя на кухню и раздумывая, сварить ли кофе. Нейл в Англии, да если бы уже и был здесь, мгновенно влился бы в привычный жизненный ритм и не выкроил бы на меня даже минуты. Впрочем, все это слишком неправильно, так не должно быть! — звучит внутри протестующий голос. Молодой, здоровый, привлекательный мужчина существует в мире, сотканном из иллюзий и самообмана, томится в плену у призрачных страхов и лишен возможности наслаждаться столь простыми и необходимыми радостями: ему никогда не создать семью, не стать отцом, не дождаться внуков.

Если, конечно, не произойдет некоего сбоя в его так прекрасно налаженной, изобилующей делами и встречами жизни. Я не сумела нарушить ее ход. Видимо, мне чего-то недостает.

Так и не сварив кофе, иду в гостиную, где все-таки забираюсь с ногами на диван и обнимаю себя.

Какое-то время сижу не двигаясь. Кажется, замерла, сочувствуя мне, вся вселенная. Нет, отмечаю я, обращая внимание на шум кипящей за приоткрытой балконной дверью жизни. По дорогам мчатся машины, где-то играет музыка, у кого-то из соседей на всю катушку включен телевизор. А во дворе ребенок надрывно кричит «ма-а!». Наверное, хочет, чтобы ему вынесли какую-нибудь игрушку. Или описался.

Поднимаюсь с дивана и иду на звуки вечернего города. Не желаю убивать время на страдания и одиночество. Надо встряхнуться, влиться в бурлящий поток бытия. Только бы набраться сил…

Едва переступаю балконный порог, чувствую странное движение. Нет, ко мне не пробрался ни вор, ни маньяк, не пожаловала и соседская кошка. Колыхнулся как будто воздух вокруг, встревоженный чьим-то взглядом, точнее тем, что этот взгляд упал на меня…

Замираю на месте и не решаюсь повернуть голову, но уже знаю, чувствую, что смотрит на меня не кто иной, как он…

— Привет, — вклинивается в мое оцепенение так полюбившийся мне голос Нейла.

— Привет, — еле слышно отвечаю я.

— Чудесный вечер, — замечает он.

Моя кровь от волнения не течет по жилам — несется. Я еще не вполне верю, что происходящее явь. Так и кажется, что эта новая встреча плод воспаленного от любовных мук воображения. Ее не должно было быть. Во всяком случае, так скоро.

— У тебя есть какие-нибудь планы на вечер? — интересуется Нейл.

Только теперь осмеливаюсь повернуть голову. Да, это он. Не галлюцинация и не видение. Он, Нейл Барлоу, мой загадочный сосед и вчерашний любовник. Взволнованно сглатываю, смачивая пересохшее горло.

— Планы на вечер? Да, конечно. Конечно, у меня есть планы. — Господи, что я такое несу?!

Лицо Нейла становится каменным.

— Тебе снова позвонил… твой Маркус?

— Маркус? — переспрашиваю я, будто слышу это имя впервые. — Ах Маркус! Да, он звонил…

— И вы собираетесь устроить вечер воссоединения? — с мрачной усмешкой спрашивает он.

Смотрю на него и не могу наглядеться. Странно, но раньше он не казался мне настолько совершенным и неотразимым. И, самое главное, не влек к себе с такой пугающей силой. Надо бы напустить на себя равнодушие, не демонстрировать столь открыто, что я от него без ума.

— Может, и из Англии ты уехала, потому что тебя позвал он? — без иронии, с неприкрытой болью в голосе спрашивает Нейл.

До меня не сразу доходит смысл его слов. Думать о чем бы то ни было, когда, пусть после даже непродолжительной разлуки, вновь видишь столь дорогого тебе человека, для меня не так-то просто. В голове повторно звучит его вопрос, и мне делается смешно и вместе с тем берет тоска.

— Нет, из Англии… я уехала совсем по другой причине.

На лице Нейла отражается надежда, потом сомнение, потом грусть.

— Когда мы можем увидеться и поговорить?

Смеюсь, но смех звучит невесело.

— По-моему, мы сейчас и видимся, и беседуем.

Нейл дергает головой.