Мэри Хеммил - Один поцелуй

Не в силах преодолеть искушения, Кон медленно двинулся к кровати. Как бы ему хотелось дотронуться до Сабины, забраться к ней под одеяло и разбудить своим поцелуем. Вместо этого приходилось довольствоваться тем, что ласкал ее взором. Ибо знал, что стоит только ему коснуться ее, и он не сможет на этом остановиться.

Боже мой! Как она прекрасна! Теперь, подойдя поближе, он видел румянец на ее щеке, темные ресницы на молочно-белой коже скул. Сабина что-то пробормотала, знать не зная, кто стоит рядом с ее кроватью. Может, это меня она видит во сне, подумал Кон, но затем горько усмехнулся. Вряд ли. Разве что в образе монстра в кошмарах. Но мое время придет, уверял он себя. Она может не замечать меня, убегать, смотреть в глаза и говорить, что ненавидит, но они оба знали, что чувство, которое когда-то испытали друг к другу, связывает их навечно. И нужно лишь время, чтобы заставить ее это признать.

Сейчас перед ним, однако, стояла другая проблема: как разбудить ее, не поддавшись искушению, к которому подталкивало горящее в нем желание?

— Бина?

Его голос прозвучал в тишине неожиданно громко, хотя Кон намеренно говорил тихо, чтобы не напугать ее. Но она не шелохнулась. Разве что ресницы чуть дрогнули. Тогда он подошел еще ближе.

— Бина, ты меня слышишь? Мне надо поговорить с тобой.

Ответом было лишь легкое посапывание.

Он сделал еще одни шаг и оказался вплотную к кровати.

— Черт бы тебя побрал, Сабина, ты что глухая? Как мне разбудить тебя? Плеснуть холодной водой в лицо?

Сабине почудилось, будто она слышит, как Кон зовет ее откуда-то издалека. Потянувшись, она зарылась глубже в подушку и подумала: ну вот, он преследует меня и во сне. Опять!

— Сабина, вставай же! Не заставляй меня забираться к тебе в постель.

О чем он говорит? Забраться ко мне в постель? Это же сон! — пронеслось у нее в голове. Тем временем Кон дотронулся до ее плеча и потеребил ее. Так явно! Может быть, он и в самом деле здесь. Да нет, разве он осмелится войти в ее комнату. В конце концов, Шэд, Бетти, да и дети спят совсем рядом.

— Ничего не выходит, — в отчаянии пробормотал Кон. — Вот так всегда, когда…

И тут Сабина проснулась, а открыв глаза, замерла, пораженная.

— Что ты здесь делаешь?!

— Успокойся, успокойся! Я сейчас все объясню.

— Объяснишь? — переспросила Сабина, приподнимаясь и подтягивая одеяло к подбородку. — Что тут объяснять. Я же вижу, как ты пытаешься залезть ко мне в постель.

От волнения у Кона заходили желваки на скулах.

— Поверь, дорогая, если бы я задался такой целью, я бы давно это сделал, и ты бы, кстати, не пожалела об этом. Но я просто хотел разбудить тебя.

— Ну конечно, так я тебе и поверила. Я не с Луны свалилась, Кон, и знаю, для чего ты здесь.

— Ничего ты не знаешь. Я здесь для того, чтобы сказать: у Чолли начались роды.

— Что?! Не говори глупостей. Малыши должны появиться на свет не раньше, чем через два месяца.

— Вот ты им и скажешь об этом завтра утром, — хмыкнул он. — Том и Тейн привезли своих чад сюда, оставив нас присматривать за ними. А сами поехали с Чолли в больницу. Вставай дорогая, у нас дел по горло.

Было три часа утра, но гостиная в задней части дома была полна детей в пижамах. Дети Шэда, разбуженные появлением двоюродных братьев и сестер, мгновенно спустились вниз. Бина пыталась убедить их вернуться назад, но все было напрасно. Не успела она опомниться, как все уже были заняты играми.

— Ну же, послушайте, — увещевала их Сабина. — На дворе ночь. Быстро убирайте игрушки и идите спать!

Но как об стенку горох. Единственный, кто обратил внимание на ее слова, был шестнадцатилетний Дик, который строил замок для малышей.

— Не беспокойся, Бина! Только нам с Молли завтра в школу. Да и то в последний учебный день перед каникулами никто не обратит внимания, если мы вдруг задремлем на уроке.

— Но…

— Ты только зря теряешь время, — шепнул ей на ухо Кон, войдя в комнату с полной тарелкой воздушной кукурузы. — Раз убеждение не действует, попробуем подкуп. — Ароматный запах лакомства заполнил комнату, и дети потянулись к дивану, на который сел Кон.

— Воздушная кукуруза!

— Вот здорово!

— Можно нам взять немного?

Они бросились к тарелке, как голодные щенки, узревшие миску с едой, расталкивая друг друга и создавая невероятный шум. Смеясь, Кон поднял тарелку над головой и сказал:

— Минуточку! За все надо платить. Сначала заключим сделку. Вы получите кукурузу и в придачу вечернюю сказку, а затем пойдете спать. Идет?

Пять голов закивали в унисон. Трехлетнюю Энни меньше всех волновала эта сделка. Забравшись Кону на колени, она встала во весь рост, чтобы достать кукурузу, и не упала только благодаря тому, что успела вцепиться ему в волосы.

— Дай, дай мне! — пропищала малышка. — Прямо сейчас!

Улыбнувшись, Кон бросил ей несколько кукурузинок в раскрытую ладошку и обратился к другим:

— Ну так как?

— Ах, Кон, может, ты разрешишь нам поиграть еще немного?

— И нам так хочется узнать, кто же родится.

— Нет, — сказал он решительно. — Кукуруза, вечерняя сказка, и бай-бай. Или ничего не получите.

В конце концов они сдались, но Молли потребовала, чтобы сказка была по-настоящему захватывающей. Не о какой-то там Златовласке.

Кон согласно кивнул.

— Никаких Златовласок, даю честное слово! — Удерживая Энни на коленях, он протянул детям тарелку с кукурузой. — Ну как, хотите послушать историю о том, как Санта-Клаус потерял свои очки и заблудился, разнося детям подарки?

— Хотим! Хотим! А где он заблудился?

— Здесь, в Нью-Мексико, — ответил Кон. — Прямо на дороге. Это случилось холодной, дождливой ночью…

Тихо сидя в кресле напротив, Сабина видела, с каким интересом дети, устроившиеся на полу и диване, слушали рассказ Кона о том, как Санта-Клаус потерял свои очки в окрестностях ранчо и не мог поэтому как следует разглядеть карту. И о том, как Том, Тейн и Шэд, тогда еще мальчишки, помогли ему разнести подарки по всему миру.

Это он ради меня так старается, подумала в отчаянии Сабина. Хочет доказать, что изменился и стал другим человеком, не похожим на того Кона, который менял женщин как перчатки. И если она поверит ему, то вновь угодит в ловушку. А после Рождества каждый из них вернется к своей жизни, и она опять окажется одна, с разбитым сердцем, так как Кон уйдет, даже не обернувшись. Все эти разговоры о том, что он изменился, — всего лишь пустой треп. И не более того.

Но лица детей говорили о другом. Они верили Кону и смотрели на него во все глаза, боясь пропустить хоть слово. Они были просто покорены им. А детей провести невозможно, они чувствуют малейшую фальшь. Как же будут обожать его собственные дети!

Мысль, однажды поселившись в голове, не покидала ее. И все вдруг предстало для Сабины в ином свете. Теперь легко было вообразить, что один из окружавших Кона малышей — его собственный. И ее тоже.