Жаклин Топаз - Водоворот

За этими мыслями и настиг ее сон.

Проснулась, ощущая себя потерянной и одинокой, такое чувство она испытывала маленькой девочкой, когда за окном лил безнадежно серый дождь и казалось, что печаль разлита в самом воздухе.

Откуда же нынешняя печаль? Ах, да, они уезжают. С поражением возвращаются домой. Безумное приключение подходит к концу, и для нее это означает возврат к пылесосам и натирке паркета.

Все приключения недели воспринимались большей реальностью, нежели события минувшей ночи. Спустя полчаса, приняв душ и одевшись, она вышла из комнаты.

Мари вытирала пыль со стола.

— Кофе?

— Да, спасибо. Вы видели мистера Клинтона? — Пола прошла за экономкой в кухню.

— Да. Они совещаются с месье д'Арманом. Если не возражаете, я подожду с завтраком, пока они не закончат. — Мари налила кофе в изящную фарфоровую чашечку.

— Хорошо. — Пола вернулась в гостиную и села.

Деловые партнеры совещаются. Говорить они могут только об одном… Хоть Клинтон и клялся накануне, что не желает иметь ничего общего с французом, но бизнес, оказывается, соединяет там, где эмоции разъединяют.

Снова игра, с горечью подумала Пола, опершись подбородком на ладонь. Все заранее спланировано и детально продумано. А она всего лишь пешка на шахматной доске. Пусть бы и так. Это можно еще пережить. Трагедия состоит в том, что Пола Уорд влюблена в игрока, легко жертвующего пешкой ради выигрыша всей партии.

С ужасом думалось и о том, что скоро ей придется возвращаться к старому. По пятницам ее будет ждать еженедельная пытка. Придется, видимо, попросить Салли поменяться с ней дежурствами. Какой-никакой, а выход из положения.

Впрочем, разве этим усмирить боль в сердце? И ощущение одиночества? После драмы, связанной с Микки, следовало быть поосмотрительнее и не доверяться очередному игроку.

Да разве одна Пола испытывает сейчас болезненное ощущение потери? А каково Симоне?

Со стороны могло показаться, что у этой элегантной блондинки все благополучно. На самом же деле женщина потеряла даже больше, чем Пола: мужа, дом, семью, — все, чему посвятила почти двадцать лет своей жизни. Почему мужчины так безрассудны?

Прошел час, а непримиримые партнеры все не появлялись. Когда же оба вошли в гостиную, желудок у Полы давал о себе знать сердитым ворчанием. Как ни странно, у обоих мужчин был довольный вид. Они напоминали пару котов, которым перепало сметаны до конца их жизни.

— Хорошие новости? — не без раздражения поинтересовалась женщина.

Клинтон кивнул.

— Мы пришли к соглашению, которое, по-моему, удовлетворяет обоих.

— Просто удивительно, — призналась Пола, — вчера вечером вы оба были такими непреклонными…

— Разделяю ваше удивление — я сам, скажу вам, поражен тем, как может изменить мнение одна ночь раздумий. — Д'Арман пригласил их на террасу, где Мари накрыла к завтраку стол.

У мисс Уорд тоже была ночь раздумий, что, впрочем, ни на йоту не прибавило оптимизма. Их странное внезапное единение настораживало. Так и хотелось столкнуть головами этих беспринципных миролюбцев. Но она взяла себя в руки и со спокойным видом уселась за стол.

Стряпня Мари оказалась изумительной; все трое, проголодавшись, уплетали за обе щеки тонкие блинчики с начинкой из фруктов и сыра.

Со стороны посмотреть — собрались за трапезой трое близких людей. Но это же не так! Неужели мужчины забыли остроту вчерашней размолвки? И Клинтон тоже хорош — его благородное поведение накануне вечером не больше чем уловка игрока…

Но как бы там ни было, нужно заняться и решением практических, чисто бытовых вопросов.

— Так мы уезжаем сегодня? — холодно спросила она у Клинтона.

— Надеюсь, вы погостите по крайней мере до завтра, — сказал Жак.

Том отхлебнул глоток кофе и отставил чашку.

— На всякий случай позвоню в авиакомпанию. — Он извинился и вышел, оставив их вдвоем.

Д'Арман отложил в сторону салфетку и задумчиво посмотрел на молодую женщину.

— Знаете, это благодаря вам все разрешилось так успешно.

— Мне? — изумленно переспросила Пола.

Тот кивнул.

— То, что вы вчера вечером сказали о Симоне… я… ну, я никогда не думал, что она может сомневаться в моей любви. Мой отец был очень строг с домашними, а мать это одобряла. Мне даже в голову не приходило, насколько эгоистично мое поведение. Да, я считал, что Симона должна всецело посвятить себя только мне, и видел в ее желании отстоять свободу личности лишь попытку разрушить семейные устои.

— Что-то не помню, чтобы я все это говорила, — призналась Пола.

Жак засмеялся.

— Вы намекнули и дали тем самым пищу для самокритичных размышлений.

— Что… что вы собираетесь делать? — Пола сообразила, что опять вмешивается не в свое дело, но теперь это вряд ли уже имело какое бы то ни было значение.

— Сегодня утром я позвонил жене, и мы встретимся за ланчем, — сказал Жак. — Симона тоже плохо спала эту ночь. Долгое время наш брак был вполне счастливым, и, конечно, нелегко так вот просто взять и отказаться от прошлого. Мы оба страдаем. Ну а теперь, надеюсь, все будет хорошо. Вместе решим, как жить дальше, — негромко добавил он. — Решим, как вы, американцы, говорите в таких случаях, в духе компромисса.

Ну что ж, по крайней мере, у одной пары все кончится к взаимному удовлетворению. Но интересно, на чем основан союз партнеров-игроков?

— С мистером Клинтоном вы тоже решили дело в духе компромисса? Рада, что вы простили нашу глупую проделку. Как говорится, бес попутал… Изначально затея была безрассудной, о чем я в свое время говорила Тому.

— Клинтон мне объяснил… ну… многое, — загадочно произнес тот.

— А как насчет Йенсенов? — спросила Пола. — Они не рассердятся?

Жак пожал плечами.

— Сначала, может быть. Но у них есть чувство юмора, и они поймут, в чем соль, особенно когда узнают, что вы действительно собираетесь пожениться.

На какой-то миг у молодой женщины перехватило дыхание. Собираются пожениться?! Как Том мог сказать такую заведомую ложь?

Вчера вечером она опять поддалась на его уловку, поверив, что Клинтон сожалеет об их проделке. И вот теперь он собирается повторить весь фарс сначала и даже не побеспокоился спросить, согласна ли она!

Поле как-то удалось сохранить внешнее спокойствие. Она только сказала:

— Понятно.

— Я француз и ценю романтику, — продолжал Жак, окинув Полу теплым взглядом. — В этом есть что-то трогательное — вы оба заключили деловое соглашение, а потом, сами того не заметив, влюбились друг в друга.

— Да, это было… неожиданно.

Как жестоко со стороны Томаса вновь ставить ее в неловкое положение и шутить над ней! Этому человеку совершенно наплевать на ее чувства, или, что тоже можно допустить, за своими играми он и не заметил, как она на самом деле к нему относится? Как сильно любит его?