Джорджина Форсби - Только этот мужчина

Проснувшись рано, Палома решила сама спуститься к завтраку, не дожидаясь, когда Марта придет с подносом. Надевая кашемировый жакет и брюки, она прислушалась к звукам, разносившимся по дому. Заботливый голос Джона, обращенный к дочерям, находившимся еще в спальне, немедленно сменился их веселым щебетом. За окном цветы и деревья тянулись к светлому небу, сверкая каплями росы. Над холмом летела стайка голубей. Их грудки переливались на солнце. Помедлив немного, Палома вышла из комнаты.

Когда она вошла в столовую, краска залила ее щеки. — Доброе утро, — сказал Джон, поднимаясь навстречу, с легкой насмешкой глядя в ее смущенное лицо.

Палома поздоровалась со всеми сразу и, увидев в ответ улыбки дочерей, почувствовала несказанную радость.

— Как тебе спалось? — спросил Джон, и его голос живо напомнил ей обо всем, что случилось ночью. Присаживаясь к столу, она ответила, не поднимая глаз:

— Спасибо, отлично.

К счастью, в дверях показалась Марта, которая сразу засуетилась, увидев Палому.

— О, вам нельзя вставать, вы же знаете. Я как раз собрала для вас поднос с завтраком.

Улыбаясь, Палома успокоила добрую женщину:

— Я ранняя пташка, поэтому, думаю, не доставлю вам много хлопот.

— Ну, какие хлопоты!

Завтрак прошел легко и непринужденно. Вскоре девочки отправились в школу. Джон предложил Паломе познакомиться с имением.

С запада дул легкий ветер, но жара становилась все нестерпимее. Палома пребывала в отличном настроении. После завтрака они отправились на «лэндровере» в путь. На заднем сиденье устроились Дикси и две фермерские собаки, которые глядели в окно с выражением живого интереса на одинаковых мордах. То, что случилось ночью, не выходило из головы Паломы, но сейчас ее охватило чувство спокойствия и безмятежности.

— За десять лет на станции произошли большие перемены, — рассказывал Джон, как гид экскурсантке.

— Расскажи, что случилось за это время.

— Ты совсем не интересовалась, как жила твоя земля?

Джон как будто и не осуждал ее, но Палома принялась оправдываться:

— Я пыталась, но Новая Зеландия такая маленькая. О ней мало слышно в Европе…

Все эти годы Палома, встретив в газете статью о родине, жадно читала ее, вновь и вновь сожалея о своей оказавшейся ненужной любви и далеких детях. И каждый раз ей было невыразимо тяжело.

Сейчас она слушала Джона, и глубокий, спокойный голос убаюкивал ее, навевая воспоминания. Палома неплохо училась в школе, но никогда не стремилась к большему. Она подражала своей кузине, которая считала учение бесполезным занятием. Ее мать, напротив, говорила, что у женщины без образования и профессии нет будущего в современном мире, особенно если у нее еще и ребенок. Палома предпочитала слушать Анну, которая внушала ей, что поступать после школы в университет не имеет смысла. Очаровательной и доброй девушке всегда найдется другое занятие. Кроме того, образование можно получить и с помощью чтения. В детстве и юности Палома никогда не задумывалась о своем будущем всерьез, смутно видя себя постоянно под крылышком Анны. Оглядываясь назад, она видела, что обидела мать своим отказом от учебы. Теперь она понимала, как была наивна, как много упустила в жизни, и теперь при первой возможности пыталась восполнить пробелы.

Джон подробно рассказывал о бедах, которые пришлось перенести стране. И Палома переспрашивала, когда было что-то непонятно. Мало-помалу завязался разговор о современной экономике. Потом они перешли к экологии и новым методам ведения сельского хозяйства. Оказалось, что Джон был членом одного из крупнейших экологических движений и недавно вернулся из Канады, где проходил конгресс по защите природы.

Он увлекся, и, глядя на его воодушевленное лицо, Палома думала, что Джон действительно очень современный человек. Что-что, а кое-какой жизненный опыт она все же приобрела; научилась видеть за внешним блеском ничтожество, и наоборот. Джон показался ей рациональным и вместе с тем одухотворенным человеком.

Наконец они подъехали к изгороди, которую Джон хотел проверить. На протяжении получаса езды никто из них ни словом не обмолвился о прошедшей ночи. Хотя в их отношениях появилось что-то новое: они стали ближе друг другу. И все же она сомневалась.

Мысли Паломы снова вернулись к Анне. Вина, предательство и любовь, растерянность и печаль — как тесно они переплелись!

Прошлой ночью у Паломы появилась надежда, что Джон любит ее, что Анна — его прошлое, а она станет будущим. Теперь ей казалось, что все это мечты, иллюзии ее жаждущего сердца. Но внезапно она ясно поняла то, в чем не отдавала себе отчета: целью ее приезда была и встреча с Джоном.

— Хочешь выйти? — спросил Джон, открыв дверцу машины.

Он дал команду, и фермерские собаки выпрыгнули на лужайку. Дикси последовала за ними степенно, как и подобало ее более почтенному возрасту и более почетному месту в собачьем обществе.

— Конечно.

Палома стала поспешно освобождаться от пристяжного ремня, но больная рука напомнила о себе.

— Я помогу, — заботливо произнес Джон, убирая ремень.

Палома посмотрела на него снизу вверх и встретилась с ним глазами. Взгляд его снова был холодным, прозрачным, как лед, и неумолимым. По телу Паломы пробежала дрожь.

— Не сопротивляйся, — сказал он, глядя на женщину в упор. — Ты попалась, и из ловушки тебе не выбраться.

— Может быть, секс — это все, что нужно тебе, но не мне.

Джон полез в багажник за скобами и молотком. Распрямившись, он продолжил разговор:

— Если бы мне было достаточно секса, я бы сделал тебя любовницей. Тебе подходит эта роль. Но ты для меня значишь больше.

— Я бы никогда не стала твоей любовницей. Это унизительно.

— Не переводи разговор.

Палома сверкнула глазами.

— Стать твоей женой — это то же, что стать любовницей. Сейчас женятся только для этого.

Лицо Джона сделалось строгим.

— Достаточно часто женятся и по другим причинам. Я обещаю тебе много больше, чем просто интимные отношения. Рано или поздно ты все равно выйдешь за меня, потому что тебе нужны дети. Я же вижу, как ты смотришь на них — жадно и с болью. Думаешь, это не заметно?

— Джон, я хочу знать правду. Как все это могло случиться? — тихо сказала Палома, глядя прямо в его непроницаемые глаза.

Таким же тихим голосом Джон ответил:

— Правду? Хорошо. Мы подали заявление, что хотим усыновить ребенка, еще за год до того, как ты оказалась в нашей спальне. Я не знал, что ты беременна, это тоже правда. В мае мы с Анной путешествовали по Австралии, в августе — по Бразилии, поэтому мне не пришлось уговаривать жену не приглашать тебя — я не хотел тебя видеть. А в сентябре нам предложили удочерить двойню. Я колебался, но Анна твердо решила согласиться. Как только она их увидела, то сразу полюбила. — Тут голос Джона пресекся. — Как я мог предположить, что это твои дети? Знаю, Анна не отвечала на твои письма. Наверное, догадывалась, что между нами что-то было. Но я любил ее. Смерть не может убить любовь. Но я не сумасшедший и понимаю, что жизнь идет своим чередом.