Mara Palpatyne - Deus, ex-machina

Доктор потер нос, поправляя несуществующее пенсне.

– Эти авгуры, скажу я вам, сами порядочные еретики! Я верую в Творца, создавшего вселенную, верую, что все мы ходим под Его всевидящим взором… но эти невежды говорят об Оке так, словно это какой-то материальный объект, живое, притом независимое от Творца существо…

Тристана покашляла в кулак.

– Уважаемый Георгий… Я думаю, нашу встречу устроил сам Промысел Творца. Я бы хотела Вам предложить место штатного врача на нашем тяжелом фрегате. Условия те, что были на последнем месте нашей службы и… – Трис подмигнула, – никаких авгуров на борту. Согласны?

Далеко улететь им не удалось.

Большая кровопотеря и перенесенные испытания – буря, гроза, наемный убийца – вкупе с физическим истощением сделали свое дело. Почти беззвучно бледная как мел Эйден сползла на пол, судорожно хватаясь за рычаги. Тристана едва успела подхватить ее на руки.

– Положи корабль в дрейф… – еле слышно прошептала весталка. Трис кивнула – не станешь же объяснять ей в таком состоянии, что она не знает, как положить корабль в дрейф?

Тем не менее, ей это каким-то чудом удалось. Передав Эйден Иллову, Тристана решительно взялась за рычаги. Помогло странное новое ощущение, похоже на ее собственные ощущения в работе с механикой, но более слабое. И когда каррак лег все-таки в дрейф, по позвоночнику девушки пробежал приятный холодок. Это было похоже на успешное завершение процесса юстировки крупного гироскопа – но все-таки чем-то отличалось.

– Ей нужна срочная операция, – нарушил молчание Георгий, – я дал ей железосодержащие препараты, но, пока рана не зашита, она постоянно понемногу теряет кровь.

Трис обернулась. Эйден лежала на полу с ногами, заброшенными на стенку. Мертвенная бледность ее сменилась легким порозовением, лишенная повязки рана на руке, покрытая полузасохшей кровью и сочащаяся сукровицей, выглядела ужасно.

– Надо привести ее в чувство, – сказал Иллов, – прежде чем я начну оперировать.

– Зачем? – спросила Тристана. – Может, лучше оперировать, пока она без сознания?

– От боли она очнется, – пояснил Георгий, – а затем будет болевой шок, который может стать причиной комы или даже смерти.

Трис торопливо осенила себя Знаком Единого:

– Да не будет! Отойдите, доктор.

Она опустилась на колени рядом с весталкой и быстро коснулась губами ее губ:

– Очнись, солнышко. Надо привести тебя в порядок, – прошептала девушка. Веки Эйден вздрогнули, губы – шевельнулись.

– Трис… мне больно…

– Сейчас все пройдет, – Тристана выразительно посмотрела на Георгия. В руках доктора была небольшая мензурка. – Выпей это.

Доктор подал мензурку Трис, та поднесла ее к губам весталки. Прозрачная жидкость полилась в приоткрытый рот девушки.

– Трис… что с кораблем?

– Лежит в дрейфе. Не волнуйся… – сама того не замечая, Тристана погладила Эйден по здоровой руке.

– Сейчас подействует, – шепнул Иллов. – Если возможно, не отходите сейчас от нее, ей нужен кто-то, кого она знает…

– Что Вы ей дали? – тихо спросила Трис.

– Это наркотик. Он прекрасно обезболивает, но человек остается в сознании. Он может пугаться, может много говорить, может рассказывать какие-то свои тайны или видеть видения… Вы должны быть рядом с ней, – повторил Иллов. Трис кивнула и вновь наклонилась к Эйден.

– Я здесь, солнышко. Не бойся.

– Я… не боюсь. Я не чувствую рук… и ног…

– Так и должно быть, – Трис заметила, что доктор принялся обрабатывать края раны ваткой, смоченной какой-то резко пахнущей жидкостью. – Не бойся, все будет хорошо.

– А… больше болеть не будет?

– Не будет, теперь не будет…

– Хорошо… – устало сказала весталка, – тебе я верю. Я сразу тебе поверила, хоть ты и злилась на меня за что-то…

– Я была глупой. Прости меня.

– Я… не сержусь. Сердилась, а теперь не сержусь. Ты хорошая.

Трис молчала, поглаживая пальцы здоровой руки Эйден. Доктор смыл с раны сукровицу и спекшуюся кровь и вдевал нитку с угрожающего вида иголку.

– Я слышала… – нарушила молчание Эйден, – хочешь, я расскажу тебе… тайну? Весталки иногда рассказывают друг другу легенды. Те легенды, которые нельзя рассказывать чужим, потому… что за это могут сбросить с Тейглинской скалы…

Иголка впилась в плоть весталки, но та даже не вздрогнула:

– Говорят, в древности были экипажи… где служили пары. И эти пары чувствовали друг друга… так, как в бою экипаж чувствует капитана… но сильнее. Они в полете действовали… как одно целое. Говорят, что когда-то… авгуры охотились… за такими экипажами… потому что боялись их…

Трис задумалась. Если это было правдой… чего могли бояться авгуры? Почему они преследовали такие корабли? И нет ли в этой легенде намека на то, за что уничтожили "Неотвратимое возмездие"?

А главное – их с Эйден связь, то, как они чувствовали друг друга – не имело ли это отношения к данной легенде?

Доктор дошивал последние стежки на руке девушки. Огромная рана, словно по мановению волшебной палочки, превратилась в довольно аккуратный шов (хотя, конечно, относительно аккуратный – шов выглядел как багровый рубец на иссиня-черной гематоме).

– Я подумала… когда чувствовала тебя… может быть, у нас с тобой такая же связь? – глаза весталки были подернуты поволокой, она смотрела не на Тристану, а куда-то в одной ей ведомую точку пространства. – Девочки в храме иногда… дружили, очень крепко дружили, – на щеках весталки заиграл легкий румянец, – я подумала… если между девочками может быть такая дружба… может быть… то, что ты мне так…

– Готово, – шепнул Иллов, – теперь ей нужно поспать и восстановить силы.

Он достал откуда-то марлевый лоскуток, смочил его жидкостью из одной из своих бутылочек и быстро приложил к носу Эйден. Девушка тут же обмякла на руках Тристаны, ее дыхание стало ровным и глубоким.

– Пусть поспит, – сказал Иллов, – давайте переложим ее поудобнее.

Ангел не умел злиться. Но его равнодушие было страшнее, чем любой гнев:

– Вам, органическим , ничего нельзя доверить! Так бездарно завалить такую простую работу! Что может быть проще – прийти в нужное время в нужное место и спустить тетиву? Так нет! Камертон еретички до сих пор вибрирует! А ваш лучший ассасин – мертв!

Авгур, потупившись, молча слушал ангела. Сказать ему было нечего. Кроме того, что такого не бывает, не может быть! Что заряженный на убийство вестал Эйхмана – это машина смерти, которую просто невозможно остановить…