Розамунда Пилчер - Сладкие объятия

— Вам даже не надо их раздувать… уже горит.

— Здесь умеют строить камины. Что вы хотите поесть?

— Мне все равно.

— Суп. Хлеб с маслом. Холодное мясо. Фрукты.

— У вас есть суп?

— В банке…

— Это ведь такая мука?

— Ну, не такая уж по сравнению с тем, когда вы плачете.

Селина обиделась:

— Я не хотела.

Пока суп разогревался, он вернулся, присел на край приступки у камина и продолжил разговор.

— А где вы живете? — спросил он, доставая сигарету и зажигая ее от огня в камине.

— В Лондоне.

— С бабушкой?

— Бабушка умерла.

— Вы что, одна живете?

— Нет. С Агнес.

— Кто это — Агнес?

— Моя няня, — сказала Селина, и тут же готова была откусить себе язык. — То есть… она раньше была моей няней.

— И больше никого нет?

— Есть, — ответила Селина: — Родни.

— А кто такой Родни?

Глаза Селины расширились.

— Он мой… адвокат.

— Кто-нибудь знает, что вы здесь?

— Агнес знает, что я уехала.

— А адвокат?

— Он уехал. По делам.

— Так что никто о вас не побеспокоится? Не будет гадать, где вы?

— Нет.

— Да, это что-то.

Суп в кастрюле закипел. Джордж Дайер вернулся на камбуз, чтобы найти тарелку и ложку, а Селина сказала:

— Мне нравится ваш дом.

— Правда?

— Да. Испытываешь чудесное чувство, как будто он только что возник. Как будто его никто и не планировал.

Она подумала о квартире в Лондоне, где она и Родни собирались поселиться после свадьбы. О всем том времени и размышлениях, которые были потрачены на ковры, и шторы, и правильное освещение, и подушки, и корзины для мусора, и кухню, и кастрюли, и сковородки. Она сказала:

— Я думаю, дом и должен быть таким. Он должен развиваться сам. Как и люди, которые в нем живут. — Джордж Дайер наливал себе виски с содовой и ничего не ответил. Она продолжала: — Конечно, некоторые вещи просто необходимы: крыша над головой, и камин, и… думаю, место для сна.

Он вернулся с камбуза, неся в одной руке миску с супом, из которой торчала ложка, а в другой свой напиток. Селина взяла миску с супом и спросила:

— Как вы затащили кровать на галерею?

— По частям. Мы собирали ее наверху.

— Она очень большая.

— В Испании такие кровати называют Matrimoniale. Супружеские.

Она немного смутилась:

— Я не могла представить, как вы ее затащили наверх. Я… мне не следовало туда заглядывать, простите, но мне хотелось увидеть все до того, как вы придете.

Он спросил:

— Что вы теперь собираетесь делать?

Селина посмотрела на суп и помешала его. Это был овощной суп с плавающей в нем лапшой в виде букв. Она ответила:

— Думаю, мне лучше уехать домой.

— Без билета и без денег?

— Если бы я могла взять в долг, я могла бы вернуться в Сан-Антонио с Тони в его такси. И я бы могла успеть на следующий самолет до Лондона.

Джордж сказал:

— Я ведь говорил правду: у меня нет шестисот песет. Одна из причин, по которой я вчера поехал в Сан-Антонио, — получить немного денег, но в расчетном отделе барселонского банка произошла задержка, и сейчас я на мели.

— Но что же мне делать с таксистом? Я должна ему заплатить.

— Может, Рудольфо в Кала-Фуэрте поможет нам.

— Но это большая сумма, чтобы просить его.

— Он привык.

— Речь ведь идет не только о шестистах песетах за такси. Мне придется купить новый билет.

— Да, знаю.

Суп все еще был слишком горячим, чтобы его есть. Селина снова помешала его и сказала:

— Вы, должно быть, думаете, что я самая кошмарная дурочка. — Он не отрицал, и она продолжала; — Конечно, я должна была написать письмо или что-то в этом роде, но я не могла заставить себя ждать ответа. — Он по-прежнему молчал, и она почувствовала, что должна попробовать оправдаться. — Кажется, что можно привыкнуть жить без отца, особенно если никогда его не знала. Но я так и не смогла привыкнуть к этому. Я все время об этом думала. Родни сказал, что у меня пунктик.

— Нет ничего зазорного в таком пунктике.

— Я показала Агнес фотографию на обложке, и ее как громом поразило, потому что вы так похожи на моего отца. Собственно, поэтому-то я и приехала, потому что Агнес его очень хорошо знала. И я бы не оказалась в таком совершенно дурацком положении, если бы не украли мой кошелек. До тех пор все шло хорошо. Я успела на все пересадки, и не моя вина, что мой багаж отправили в Мадрид.

— Вы раньше не путешествовали одна? — Его голос звучал недоверчиво.

— О да, много раз. Но только в поездах до школы и еще кое-куда. — Что-то в его голосе заставило ее быть откровенной до конца. — И потом, меня всегда кто-нибудь встречал… — Она пожала плечами. — Ну, понимаете.

— Нет, не понимаю, но я вам верю.

Она начала есть суп.

— Если мой отец и вправду ваш троюродный брат, значит, мы родственники.

— Троюродный брат — дальний родственник.

— Звучит ужасно по-старинному, правда? И как-то по-королевски. Вы когда-нибудь встречались с моим отцом?

— Нет, я не знал его лично. — Он нахмурился. — Как, вы сказали, вас зовут?

— Селина.

— Селина. Ну вот, если бы мне понадобилось доказательство, что вы не моя дочь, так вот оно.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я бы никогда не наградил девушку подобным именем.

— А как бы вы ее назвали?

— Мужчина редко представляет себе дочерей. Он думает только о сыне. Может, Джордж Дайер-младший. — Он поднял стакан за мифического сына, осушил его и поставил. — Ну, давайте ешьте суп, и пошли отыщем таксиста.

Пока он ставил суповую миску и стаканы в раковину и кормил голодную Перл, Селина вымыла руки и лицо, причесалась, натянула чулки и надела туфли. Когда она вышла из ванной, он опять находился на террасе, сдвинув кепку на затылок и наблюдая в бинокль за бухтой. Селина подошла и встала рядом.

— Которая ваша яхта?

— Вон та.

— Как она называется?

— «Эклипс».

— Она кажется слишком большой, чтобы ею управлять в одиночку.

— Да. Обычно у меня команда. — Он добавил: — Я немного раздражаюсь, когда погода портится. Море обрушивается на мыс адскими волнами, и часто яхту срывает с якоря.

— Но сейчас она, конечно, в безопасности.

— Слишком уж далеко простираются рифы на глубине, чтобы быть спокойным.

Она взглянула на небо. Его затянули свинцовые тучи.

— Будет еще один шторм?

— Да, ветер изменился. Прогноз был отвратительный. — Он опустил бинокль и посмотрел на нее. — Вы вчера попали в грозу?

— Она преследовала нас над Пиренеями. Мы с трудом приземлились в Барселоне.

Он сказал:

— Я не против шторма в море, но гроза в воздухе пугает меня до смерти. Вы готовы?

— Да.

— Мы поедем на машине.

Они вернулись в дом, и он положил бинокль на стол, а Селина собрала сумку и молча простилась с «Каза Барко». Она так много думала о приезде сюда, а теперь, спустя лишь несколько часов, она снова покидала его. Навсегда. Она взяла пальто.