Уинифред Леннокс - Оглянись, я рядом...

Разумеется, еще придется немало попотеть над рукописью, но в целом она уже сложилась, и к тому же Дэниел чувствовал в себе мощный прилив сил, вновь обретя вкус к творчеству. Завтра он позвонит Эмили, чтобы успокоить ее. А то расстроил своими жалобами на усталость и слабость.

Вспомнив о сестре, Дэниел улыбнулся: мог ли он подумать, что хрупкий Птенчик будет когда-то утешать и поддерживать его, крепкого, сильного старшего брата!

Детское прозвище Птенчик прилепилось к Эмили неспроста. Родилась она слабенькой, болезненной и, неуклюже передвигаясь на тоненьких ножках, действительно напоминала Дэниелу беспомощного неоперившегося птенца, которого он видел однажды в саду. Несмышленыш вывалился из гнезда, еще не умея летать. Лапки его путались в траве, он пронзительно пищал и шумно взмахивал крыльями, надеясь подняться в воздух — туда, где с отчаянными криками кружились его родители.

Примерно так же хлопотали над Эмили ее отец с матерью: не скрывая своего беспокойства, но и не теряя надежды на то, что их дочь со временем выправится и окрепнет. Дэниел, хотя и маленький, но старший по возрасту, тоже считал своим долгом всячески опекать и защищать сестру. Несколько раз ему даже пришлось подраться с мальчишками, смеявшимися над Эмили, которая значительно уступала другим детям в резвости и ловкости.

Возможно, с той поры у него и сохранилась эта потребность помогать слабым.

А Эмили к семи годам действительно окрепла, став довольно бойкой девочкой, способной постоять не только за себя, но и за брата. Правда, это нисколько не отразилось на ее внешности — она по-прежнему оставалась дурнушкой с белесыми, едва заметными бровями, короткими ресницами и множеством конопушек на маленьком вздернутом носике. Дэниел не однажды слышал, как отец говорил матери:

— Жаль, что Эмили похожа на меня, а Дэниел — на тебя. Лучше бы было наоборот: мальчику совсем не обязательно иметь красивую внешность, чтобы устроить свою жизнь. Мой пример тому красноречивое доказательство.

Мать, возможно, внутренне и соглашалась с отцом, но вслух всегда повторяла одно и то же:

— А я не вижу повода для беспокойства. Во-первых, наша дочка симпатичная — не зря же она похожа на тебя! А во-вторых, у девочек имеется такое мощное средство, как косметика. Если Эмили подкрасит губки и реснички, то будет красавицей!

Дэниел, разделяя уверенность матери, все ждал, когда родители разрешат Эмили пользоваться помадой и тушью для ресниц, а то ему надоело выглядеть очаровашкой на фоне своей сестры. Сколько раз он, гуляя с нею, вынужден был сжиматься в комок, слыша умиленные восклицания прохожих: «Какой красивый мальчик!» А Эмили словно и не было рядом с ним.

Дэниел ненавидел этих взрослых, но глупых людей почти так же, как свои длинные ресницы и синие глаза, которые особенно нравились девочкам.

От девочек ему вообще не было прохода — все хотели с ним дружить, а наиболее смелые даже признавались в любви. Но Дэниел почему-то не мог на них сердиться. Напротив, он их всегда жалел и защищал от драчунов. Неудивительно, что его первой любовью стала самая капризная и плаксивая девочка из всех, каких он знал. На ней Дэниел потом и женился, но этот брак не принес ему счастья.

Эмили же тем временем превратилась в очень привлекательную девушку. Ресницы ее, правда, не стали длиннее, зато потемнели без всякой краски, брови четкими полумесяцами проступили над нежной бирюзой глаз, а некогда вздернутый носик приобрел точеную правильность. Ухажеры так и вились вокруг Эмили, но Дэниел был спокоен за нее, зная, что успех не вскружит ей голову и сестра выберет в мужья того единственного, кого полюбит всем сердцем и кто будет достоин ее.

Так и случилось: Эмили вышла замуж за Фрэнка, получила диплом врача и работала в хорошей клинике. Все в ее жизни устраивалось как-то само собой, без суеты и надрывов, чего нельзя было сказать о Дэниеле. Поэтому сестра о нем и беспокоилась, постепенно превращаясь из младшей в старшую.

Дэниел высоко ценил ее рассудительность, но его раздражало, как Эмили отзывалась о женщинах, с которыми у него возникали романы. Ни одна из них сестре не нравилась, про каждую она говорила: «Ты не будешь с нею счастлив».

Кстати, потом все происходило так, как предсказывала Эмили, но Дэниелу от этого легче не становилось.

— А может, мне и впрямь жениться на какой-нибудь твоей подруге, раз я сам не в состоянии выбрать невесту? — грустно пошутил он однажды. — Давай указывай, которая из них мне подходит!

— К сожалению, я могу только сказать, кто тебе не подходит, — ответила Эмили.

— Тогда я буду представлять тебе каждую, которая мне понравится. Договорились?

— Нет, не взваливай на меня такую ответственность! — замахала руками Эмили. — Сам решай, с кем тебе жить и кого любить!

И тем не менее она пришла в ужас, познакомившись с Айрис. А Марину стала нахваливать лишь затем, чтобы переключить на нее внимание брата.

Интересно, что бы Эмили сказала о Сузан? — неожиданно для себя подумал Дэниел. Неужели и в ней нашла бы какой-нибудь изъян? Он попытался в деталях представить лицо Сузан, но ему вспомнились только роскошные волосы, ослепительная улыбка и изящный медальончик на ее волнующейся — и волнующей! — груди.

С мыслью о Сузан Дэниел и уснул.

Энтони Грэг был немало удивлен, когда вернувшаяся из командировки Джудит сообщила, что привезла оттуда не интервью с известным фермером, а очерк о его дочери, жене и вообще — о семье Уоллсон.

— Что, какая-то необычная семья, если ты вдохновилась на очерк? Это ведь не самый твой любимый жанр.

— Семья, по сути, обычная. Но меня взволновала судьба их дочери Энн, — сказала Джудит. — Да ты прочитай материал, тогда все поймешь. И обязательно посмотри фотографии. Эти я сделала сама, а эти — из семейного альбома Уоллсонов.

Она поднялась со стула, намереваясь уйти, но Энтони, уже успевший прочитать первый абзац, остановил ее:

— Подожди. Это действительно интересно.

Когда же он дочитал очерк до конца, то не смог скрыть радостного изумления:

— Честно говоря, не ожидал такого ни от тебя, ни тем более от этой фермерской темы. Надеялся получить обычное добротное интервью. Но ты молодец! Очерк получился замечательный! Вот она — прелесть нашей профессии: никогда не знаешь, где найдешь удачу!

— Спасибо, Тони, — растроганно промолвила Джудит. — Я чувствовала, что надо написать именно так, но все-таки сомнения оставались…

— Нет, форма найдена точно. Правда, я должен заметить, — он хитровато усмехнулся, — что ты вторглась на территорию Дэниела. Подобная история вполне в его духе. Решила с ним посостязаться?

Джудит озадачило такое сравнение и одновременно порадовало: значит, ей удалось написать об Энн и чете Уоллсон проникновенно, как это всегда получалось у Дэниела, но она и не думала с ним соревноваться.