Изобель Чейс - Нектар любви

— Я поняла, — сухо отрезала я. — Я поняла, что мы должны сотрудничать все вместе, если хотим, чтобы поместье приносило доход. Без Даниэля все, что мы сможем, — это с треском провалиться.

— Это он тебе сказал?

Я покачала головой:

— Аарон.

Губерт посмотрел на меня негодующим взглядом:

— Он просто купил тебя!

— Может быть, — пожала плечами я.

— И как ты думаешь, что по этому поводу скажет Уилфред? — требовательно спросил он.

Я задумчиво взглянула на него:

— Ты знаешь, мне по большому счету наплевать, что он скажет…

— Он скажет, что ты продалась врагу!

— Он может думать, что ему заблагорассудится! — я уже рассердилась почти так же сильно, как и мой кузен.

Губерт с трудом взял себя в руки.

— Я не понимаю, почему все всегда зависит от него! — с горечью сказал он.

— Я тоже не понимаю, — робко признала я, — но тем не менее это так.

К нам наконец присоединились мой дядя и Уилфред. Впервые я увидела Уилфреда в полной гармонии с окружающим миром. Ему так шла роль короля Плантагенетов! Его волосы вились из-под короны, которая сверкала так, словно на самом деле была из чистого золота. Мой дядя был не так хорош в своем костюме, но он, наверное, не сам выбирал его и к тому же не был так придирчив к каждому шву, как Уилфред.

— Вот это жизнь! — восхищенно сказал Уилфред. — Разве можно найти где-нибудь в мире что-нибудь, хоть сколько-нибудь похожее на наш карнавал? Саванна, музыка и все это великолепие? Как только люди могут все это оставлять?

Дядя Филипп сморщился от чрезмерного шума.

— Что касается меня, я предпочитаю спокойный юг, — заметил он.

Уилфред ничего не ответил. Мне было интересно, сказал ли он уже отцу, что не хочет ехать на сахарную плантацию. Я не должна была говорить это за него, но слова так и рвались наружу, однако, увидев выражение глаз Уилфреда, я поспешила прикусить язычок.

— Разве нельзя забыть о сахаре хотя бы на один день? — устало попросил он.

— Разумеется, мы не будем говорить об этом! — заверила его я с большим энтузиазмом, чем испытывала на самом деле.

— Мы пришли на карнавал, так что давайте веселиться, пока можем, — добавил Губерт.

Мой дядя запахнул свой плащ, как будто внезапно ему стало холодно.

— Делайте как хотите, — раздраженно буркнул он, повернулся и зашагал по Шарлот-стрит назад к дому.

— Мы не должны так отпускать его, — растерянно заметила я.

Уилфред резко рассмеялся:

— Он ненавидит карнавал. Не беспокойся на его счет, Камилла. Ты не можешь угодить нам всем.

Это я уже начинала понимать. Мне захотелось уйти от них, я стала оглядываться вокруг, ища глазами Тюдоров, но без особой надежды их отыскать. Вокруг было так много оркестров и их поклонников, сразу заметить Тюдоров было нелегко, поскольку они были не столь уж многочисленной группой.

Еще один резкий толчок толпы сзади заставил нас продвинуться глубже в парк. Пейшнс, которая не переставала танцевать с тех пор, как ее ноги коснулись мостовой за порогом дома, сердито посмотрела на молодого человека, который наступал ей на пятки.

— Не толкайся, ты, молодой человек! — закричала она.

— Ты, ненормальная! — закричал он в ответ.

Пейшнс в ярости от того, что кто-то считает ее сумасшедшей, набросилась на него с кулаками.

— Все, на что ты способна, это лишь играть в палочки! — засмеялся он.

— Я научу тебя уважению! — вопила она.

— Ты? — он расхохотался ей в лицо и поцеловал в щеку.

Пейшнс смягчилась словно по волшебству, а молодой человек направился прочь такой развязной походкой, что я тоже рассмеялась.

— А ты чему смеяться? — накинулась на меня Пейшнс.

— Н-ничему… — поспешила заверить ее я.

Она покачала головой, а в ее глазах светилось явное удовольствие.

— Придет и твоя очередь! — предупредила она меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не говорить! Но скоро я посмеяться! — Она отвернулась и снова принялась танцевать.

Мои кузены тоже нашли себе девушек для танцев, а я больше никого не знала из команды Плантагенетов. У всех были партнеры. Все веселились изо всех сил. Отовсюду раздавался громогласный смех. Все наслаждались жизнью, кроме меня!

Мне показалось, что я увидела Тюдоров, но Даниэля с ними не было. Плантагенеты снова затянули свою песню, и я покорно в последний раз присоединилась к хору. Втайне я считала, что некоторые другие калипсо гораздо лучше, более интересны и лучше исполняемы, так что я лучше бы послушала их. Я отошла от нашего стил-бэнда и пошла вниз по улице вдоль ряда палаток, где готовилась еда на всю ночь. Вкуснейшие запахи ласкали мои ноздри: карри и свежевыпеченный хлеб, хот-доги и горчица, восточные специи и западные закуски — все было красиво выставлено на небольших витринах, чтобы привлечь внимание прохожих.

Солнце палило нещадно, духоты прибавляло и необычное скопление людей в саванне. Я отыскала тенистое местечко под деревом и присела, обмахиваясь уголком своего плаща.

Наверное, я заснула, так как следующее, что я увидела, был парад оркестров перед судьями, которые пытались выбрать самый красиво оформленный стил-бэнд. Я решила, что Плантагенеты прекрасно справятся без меня. Я не считала, что мне удастся как-то способствовать их успеху, принимая во внимание то, как пышно оформлены другие бэнды. Возьмите, к примеру, Аарона, чьи золотые узоры на теле сверкали под солнцем так, словно были настоящими. Кто же сможет соперничать с богами?

Но наблюдать за происходящим было забавно. Каждый раз, как только я решала, что можно уже и уходить из парка, мой восхищенный взгляд ловил очередной взрыв цветов и форм, и я оставалась прикованной к своем месту, жадно разглядывая каждую деталь в оформлении очередного бэнда, распевающего свою калипсо.

Я услышала сзади треск сучьев, но не стала проявлять любопытство и оборачиваться. А жаль, так как можно было избежать того, что за этим последовало; но ничто не говорило мне о том, что я в опасности, пока чьи-то грубые руки не схватили меня за руки и за ноги, а бархатный платок не зажал мне рот и глаза, чтобы я не смогла кричать и не видела, куда меня уносят. Но если бы я и закричала, то вряд ли бы это меня спасло. Вокруг было так шумно, что вряд ли кто-нибудь меня услышал, а если бы даже и услышали, то кто бы стал обращать на это внимание?

Я изо всех сил старалась высвободиться, но они лишь крепче вцеплялись в меня. Кто бы ни были мои похитители, они не издавали ни звука, пока тащили меня по парку. Я смутно представляла, куда мы идем, так как различала открытые, солнечные места от тенистых. Эта смена тени и света происходила так регулярно, что я догадалась, что мы идем по аллее, где я когда-то гуляла.

— Вы совершаете огромную ошибку! — закричала я, когда мне удалось выплюнуть изо рта бархатную тряпку.