Анатолий Охотин - Всего одна ночь

Элис потянула Антона на улицу. Теперь пришла ее очередь улаживать конфликт. Она тонкой женской интуицией уловила опасность, исходящую от Нкваме. Парень вначале умело прикидывался смирной овечкой, а на деле оказался свирепым хищником.

Качалин нехотя последовал за девушкой. Выйдя из палатки, он в сердцах выругался и пошире распахнул ворот рубашки.

— Энтони, спасибо, — сдержанно поблагодарила Элис. — Ума не приложу, что бы я без тебя делала.

— Нет проблем. А на будущее, Элис, советую тебе подальше держаться от таких людей, как этот молодчик. Я не понимаю, кто вообще додумался отправить девушку в джунгли. Все-таки это не интервью взять в городе.

Элис не придала значения ворчливому тону спасителя, а он вдруг резко осекся. С чего это его потянуло на поучения? Раньше такого за ним не водилось. Стареет, что ли?

— Меня никто не отправлял сюда, — после паузы пояснила Элис, решив, что он ждет ответа. — Моего оператора укусила какая-то гадина, он попал в госпиталь с большой температурой. — Она еще помолчала и произнесла с неожиданной укоризной: — А я испугалась, что ты ударишь того молодчика… Знаешь, мне стало страшно. Прости, Энтони, я впутала тебя в неприятную историю.

— Извини, едва сдержался. Не знаю, что со мной случилось, но действительно было мгновение, когда мне захотелось ударить хама… А какую кассету ты у них требовала?

— Это был отвлекающий маневр, — довольная собой, отозвалась Элис. — То, что они искали, находится у меня в трусах.

Антон сдержанно кашлянул и, не сдержавшись, захохотал.

— И как же ты передвигаешься с ней?

— Представь, очень мешает, — вздохнула Элис. Потом остановилась, насупилась и попросила: — Отвернись, пожалуйста, я все-таки ее достану.

Вокруг них разлилась сплошная темнота, только в нескольких местах горели костры, но их свет тонул во мраке. Однако Антон подчинился просьбе, послушно отвернулся, слыша, как девушка шуршит одеждой. Его распирал смех, и он сдерживался изо всех сил, чтобы невзначай не обидеть Элис.

Наконец они двинулись дальше, осторожно выбирая дорогу. Антон посвечивал тонким лучом фонаря. Девушка шла рядом.

— Элис, если не хочешь, не отвечай, но все-таки интересно, что же такого на той кассете, что ты прибегла к таким своеобразным методам конспирации?

— Энтони, это бомба! — горячо зашептала она. — Понимаешь, мне удалось добыть неопровержимые доказательства продажности местных правителей. И с той и с другой стороны. Несчастное население бедствует, люди собирают гуманитарные посылки по всему миру, а чиновники правительства продают продовольствие в соседние страны и на вырученные деньги приобретают оружие, чтобы и дальше продолжались страдания народа. Я была в лагере полковника Свана, который поднял мятеж, и что ты думаешь? Он такой беззаветный борец за обездоленных? Как бы не так! Он попался на банковской афере, решив присвоить отпущенный государству кредит, но, когда история с кредитом всплыла и иностранные банки-кредиторы потребовали внятных объяснений, президент распорядился отдать полковника Свана под суд. Тогда обиженный военный собрал верных ему людей, увел их в джунгли и объявил войну правительству.

Она ожидала, что Антон похвалит ее за предприимчивость, но тот только удрученно вздохнул.

— Теперь мне понятно, чем ты рисковала. Я боюсь за тебя, Элис. Скажи, твоя работа всегда сопряжена с подобными коллизиями?

— Нет, к сожалению, такая удача редко выпадает. Можно, конечно, делать передачи о спорте, шоу-бизнесе, но мне это скучно.

Антон с горечью отметил, что она его не понимает. Но, не желая ссориться, уныло сказал:

— Труден хлеб журналиста.

Настоящая печаль и какая-то безысходность, прозвучавшие в его словах, зацепили Элис. Но она отнесла расстройство Антона на счет недавней стычки. И сказала виновато:

— Энтони, я больше никогда не подставлю тебя.

— Элис, пойми, да ведь я вовсе не о том! — почти взмолился Антон. — Я не хочу тебя потерять!

Она удивилась:

— Неужели я понравилась тебе? После всего, что наделала?

— Ты очень мне нравишься, я так ни за кого еще не боялся.

— Это здорово. Ты чудный парень, Энтони. Хочешь, я тебя поцелую?

Слыша в темноте учащенное дыхание Антона, она остановилась, обхватила его руками и, найдя губы, приникла к ним горячим, долгим и искренним поцелуем. Потом отступила на шаг и счастливо засмеялась.

— Элис, что ты со мной делаешь? — растерянно вымолвил Антон. — Я чувствую себя полным идиотом.

— Ты самый милый идиот.

Они подошли к палатке медиков. Сквозь щель в пологе пробивался желтый свет. Внутри слышались голоса и, кажется, работал радиоприемник.

— До завтра, Энтони, — оказала Элис и исчезла в палатке.

«Ну и ну, — подумал пораженный Антон, не в силах тронуться с места, — кажется, я заложил слишком крутой вираж. Как бы не свалиться в штопор».

— Где санитарные машины?

Прямой вопрос поставил в тупик чиновника отдела перевозок. Башка была занята другим. Чиновник был болельщиком сборной страны по футболу и сегодня переживал поражение любимой команды, проигравшей с позорным счетом 3:0 соперникам из Заира. Опечаленный болельщик томился от дилеммы: остаться на рабочем месте и досидеть до вечера или прямо сейчас отправиться в бар и унять расходившиеся нервы стаканчиком виски с содовой. Кое-как продравшись сквозь рой одолевавших сомнений, он наконец повернул к Качалину вполне осмысленное лицо. Какие машины? Ах, да, из лагеря беженцев вывезли больных, да, да, накануне ему звонил начальник и просил ускорить дело. Надо же, совсем из башки выпало. Но ведь как проиграли, такой позор!.. И как теперь отвязаться от назойливого пилота, торчащего перед глазами, будто гвоздь?

— Машины скоро подойдут, — солгал чиновник, надеясь спровадить посетителя и как-то уладить вопрос, вызвать перевозку. — Я уже всех оповестил. Видно, вышла небольшая заминка. Понимаете, у нас опять революция, не хватает бензина, персонал разбежался.

— Понятно, — хмуро кивнул Качалин. — Революции ни к чему, кроме бардака, не приводят. И все-таки вы еще раз поторопите их.

Чиновник утвердительно тряхнул кудрями.

Качалин ушел. А потом еще полтора часа метался по летному полю в ожидании медперсонала. И вздохнул с облегчением, только когда к вертолету подъехал большой автобус без крыши, чтобы забрать больных.

Прибывший врач, тоже темнокожий, но какой-то весь холеный, изнеженный, очень удивился переживаниям русского: неужели сам не догадался вытурить привезенных людей на бетонку?

Не дослушав сентенции культурного доктора, Качалин в сердцах отмахнулся: как можно вышвырнуть больных, беспомощных людей? Ему такая мысль в голову и прийти не могла. Ухоженный доктор, конечно, мужик грамотный, небось, лет десять врачебную лицензию зарабатывал, и пахнет французским парфюмом, но этого ему не понять.