Дениз Робинс - Сладкая горечь

— Нет, только не сегодня. Ты слишком расстроена и не в состоянии сделать выбор. Между нами не будет такой торопливой случайной помолвки. Это было бы обидно;

— Не знаю, — всхлипнула она, прижимаясь мокрым лицом к его плечу. — Только не оставляй меня, Арман. Я совершенно запуталась — а с тобой так надежно и спокойно.

— Бедная моя, — прошептал он, погладил ее по голове и поцеловал.

— Ты такой добрый. Мне так не хочется, чтобы ты страдал, — рыдала она.

— Не думай обо мне. Если ты будешь счастлива с другим и он готов на тебе жениться — ты должна быть с ним. В конце концов, ты можешь пока жить в Лондоне с матерью и продолжать встречаться с ним — теперь уже миссис Оливент не станет этому препятствовать. А там наступит твой день рождения, ты станешь совершеннолетней и сама решишь, кто будет твоим мужем: я или он.

Рейн вздрогнула, как от удара, подняла на него глаза — они покраснели, губы ее дрожали. От такого благородства ей стало невыносимо стыдно. Непостижимым для себя образом она ясно увидела, насколько Арман лучше и во всех отношениях достойнее Клиффорда Калвера. У Клиффа есть свои слабости и недостатки, в то время как Арман — самый прекрасный, самый чистый человек из всех, кто встречался ей. Однако… ей все же казалось, что она любит Клиффорда. Как обидно, как непонятно, что человека может тянуть, словно магнитом, в совершенно ненужную для него сторону. Как опасны и безжалостны силы, управляющие любовью и страстями!

Наконец она смогла говорить:

— Ты был ко мне бесконечно добр, благодарю тебя за это от всего сердца.

— Я хочу только одного — служить тебе, Рейн. Поверь и постарайся стать счастливой. Забудь о нашей помолвке. Давай снова будем хорошими друзьями, пока ты не определишься окончательно и не поймешь, чего же ты хочешь и кто тебе нужен.

— Но это-то и есть самое трудное.

— А вот для меня это легко, — ответил он с улыбкой и нежным, печальным взглядом окинул ее фигурку в таком неуместном сейчас белом платье с приколотой к поясу розой — одной из тех, что он прислал ей в подарок по случаю их помолвки. Ему больно было на нее смотреть. Он добавил: — В любом случае, теперь ни о каком празднике не может быть и речи, пока твоя бабушка не поправится.

Рейн кивнула, прижимая платок к губам. Он обнял ее одной рукой за плечи и нежно повлек к двери.

— Иди спать, малышка. Ты едва стоишь на ногах. Утро вечера мудренее — вот увидишь, завтра все будет по-другому, ты сможешь более ясно смотреть на вещи. Завтра я отвезу тебя в Канны, если ты захочешь с ним повидаться до его отъезда в Лондон.

— Ты сделаешь это для меня?

— Для тебя я сделаю все, что угодно, — улыбнулся Арман.

Девушка, не находя слов, чтобы выразить свои чувства, молча приподнялась на цыпочки, коснулась губами его щеки и вышла из библиотеки.

Измятый лепесток розы с ее платья упал на пол. Арман поднял его и прижал к губам. Не будь он мужчиной, тоже разрыдался бы сейчас вместе с Рейн, оплакивая свою трагедию, разбитые надежды, развеянные мечтания.

На а следующее утро рабочие впервые за несколько месяцев не появились в Канделле. Обычно каждый день они приезжали в монастырь целой командой на стареньком ржавом «рено» — смуглые, веселые, добродушные парни с быстрой неразборчивой речью, которую невозможно было понять тем, кто не жил долгое время в Провансе. Они ревностно относились к своей работе и очень уважали молодого архитектора, руководившего ими. Это зрелище грело душу Адрианны де Шаньи — она с удовольствием смотрела, как шумные провансальцы восстанавливали ее наследные владения. Нужно было заново наладить всю систему полива в саду — многие трубы уже засорились, — починить и покрасить потолки и крышу, поменять каменную кладку в тех местах, где стены осыпались… В общем, дел невпроворот.

Но в тот жаркий летний день поместье было погружено в безмолвие. Хозяйка дома лежала в постели — правда, ей было уже гораздо лучше, но все же она сильно изменилась, и не в лучшую сторону.

У двери спальни несли стражу ее верные старые волкодавы — Пеллей и Мелисанда, чутко прислушиваясь к тому, что творится в комнате. Они никого не пропускали к хозяйке, кроме Рейн.

Арман наметил на сегодня работы на восточной стене монастыря, которая больше других пострадала от разрушений во время войны. Но утром у него появились другие дела. Нужно было отвезти Рейн в Канны, как он обещал. Кроме того, ему предстояло выполнить еще одну, крайне неприятную для него миссию: по ее просьбе позвонить в гостиницу Клиффорду и попросить его не уезжать, пока Рейн не встретится с ним.

Поздно ночью Армана охватила страшная депрессия. Сон не шел. Снова и снова молодой человек смотрел на кольцо, принадлежавшее его бабушке, потом наконец закрыл маленькую коробочку и положил ее в карман. Душа его разрывалась на части от горького разочарования. Ему было бы неизмеримо легче, если бы он мог доверять Клиффорду, если бы мог стереть из памяти то, что ему довелось узнать о связи Клиффорда и той девушки из Лондона.

Когда уже занимался рассвет, Арман, быстро приняв ванну и переодевшись, пришел к решению, которое далось ему нелегко. Он вознамерился еще раз поговорить с Клиффордом Калвером, понимая, что эта затея опять может закончиться полным провалом. Он прекрасно знал, что англичанин не отличается сдержанностью и скор на расправу, да и физическое преимущество на его стороне. Но Армана это не испугало.

И вот в десять часов утра немало удивленный Клиффорд, сидевший на террасе отеля и попивавший кофе с круассанами, сквозь темные очки увидел Армана де Ружмана, который шел к нему по саду.

Клиффорд снял очки. Его скорее позабавило, чем обеспокоило появление этого тоненького молодого француза, который был одет, как и многие здесь, в короткие белые шорты и футболку. На голове у него красовался берет. Клиффорд, признаться, был до крайности изумлен и в глубине души почувствовал что-то вроде уважения к мужеству «французика» — ведь Арман вряд ли успел забыть, что случилось в их последнюю встречу, когда он попытался сунуть нос в его, Клиффорда Калвера, личные дела.

Клиффорд знал, что Рейн обещала де Ружману стать его женой, и очень переживал после того, как они с девушкой распрощались. Он был уязвлен и разочарован тем, что Рейн оказалась не такой уж легкой добычей. Сама по себе помолвка с де Ружманом, пожалуй, его не слишком беспокоила. Он был уверен, что Рейн не влюблена в Армана. Она же сказала ему, Клиффорду, что ее чувства к нему нисколько не переменились. Но она вернулась к французу из странной преданности или из-за некоторой тени сомнения, которую все же сохраняла в отношении Клиффорда. Упаковывая сегодня утром чемодан, он пришел к не слишком радостному заключению, что, скорее всего, ему придется вернуться к Лилиас и ждать, пока они смогут пожениться по истечении оговоренного годичного срока; или, с другой стороны, он может потратить кучу денег и времени на осаду Рейн. Беда была в том, что он никак не мог выбросить Рейн из своей жизни.