Дана Хадсон - Красивый и обаятельный

— Я Криспин Андерсон. Наполовину швед, наполовину датчанин. Мы с Джой познакомились в Италии. Прекрасная страна. Не так ли, Джой?

Та в ответ лишь смогла молча склонить голову. Ее зеленые глаза с мольбой смотрели на Идена. Но тот не собирался спускать ей устроенную ему «приятную» шуточку.

— Очень приятно видеть вас вновь, мисс Смит. Или, вернее, мисс Чандлер?

Андерсон с недоумением посмотрел на Джой. У той был такой вид, будто она увидела привидение. Впрочем, это продолжалось недолго. Встряхнувшись, она с вызовом улыбнулась и проворковала:

— Да уж, вы наверняка запомните меня надолго, не так ли, лорд Артур? — Повернувшись к недоумевающему поклоннику, весело продолжила: — Представляешь, мне померещилось, что я влюбилась в Идена! И, чтобы быть к нему поближе, устроилась горничной в его особняк! Это я-то, которая не знает, с которой стороны держат пуховку для сметания пыли!

Криспину это не показалось таким уж смешным.

— Интересно, чем же это кончилось?

— Тем, чем и должно, Иден меня выгнал! Я жутко разозлилась, и в эту минуту мне под руку попался знакомый, и я сдуру вывалила на него эту историю. А он оказался журналистом и опубликовал всю эту ерунду. В общем, история получилась некрасивая.

Иден усмехнулся.

— Ловко вы выбили оружие у меня из рук, Джой. Хотя я и здорово злился, пока не встретил Карен. — Он ласково пожал руку невесте. — Ну да ладно. Как говорится, кто старое помянет…

Было видно, что у Джой с плеч свалилась целая гора. Карен повеселела тоже и с благодарностью взглянула в глаза Идену. От ее взгляда у него отлила кровь от сердца и он сказал чуть изменившимся голосом:

— Ладно, мне пора.

— Ты же хотел кофе? — Карен и сама не понимала, отчего ей захотелось его задержать.

Иден охотно согласился:

— Ну, если тебя это не затруднит.

Соскочив, она весело заявила:

— Конечно, нет! — и отправилась на кухню.

Иден пошел следом, желая еще хоть немного посмотреть на нее. Карен споро готовила кофеварку. Он встал рядом и молча стал наблюдать за ее быстрыми движениями.

— Смелая особа эта твоя подруга. Крайне решительная. Я-то надеялся помучить ее неизвестностью, но она быстро нашла выход.

— Да, в этом вся Джой. Она всегда смело идет навстречу опасностям. Которые, как правило, сама себе же и создает.

Сев за стол и взяв в руки чашки с кофе, они немного помолчали. Первым молчание нарушил Иден.

— Где ты собираешься встречать Рождество?

— С родителями, конечно.

Она ничего не спросила о нем, но Иден все равно упорно предложил:

— И я с родителями. Может быть, нам объединиться? Думаю, что мои родители уже пригласили твоих с ответным визитом.

Карен согласилась:

— Ну да, пригласили. Но я их отговорила.

Он нахмурился.

— И как тебе это удалось?

— Да просто сказала, что в будущем мы много-много раз будем встречать праздники вместе. А это наше последнее рождество наедине, в кругу своей семьи.

Иден криво усмехнулся.

— Нехорошо обманывать старших. Или ты передумала и готова выйти за меня?

— Точно так же, насколько и ты готов на мне жениться.

Артур напрягся, будто собираясь сообщить ей нечто очень важное, но тут на кухню влетела сияющая Джой.

— Представляешь, Карен, Криспин решил переехать в Лондон. Не навсегда, а просто посмотреть, сможем ли мы с ним ужиться. Он снимет квартиру, и я перееду к нему. Здорово, да? Ты же тоже скоро переезжаешь к Идену.

Карен грустно улыбнулась. Хорошо иметь такой беззаботный характер, как у Джой. Для нее каждый день приносит приключения.

Чуть не прыгая от радости, Джой спросила:

— Вы видели сегодняшние газеты? — и немного сконфуженно уточнила: — Желтые?

Артур с Карен одновременно отрицательно качнули головами.

— Я подала опровержение, и его напечатали. Вот! — и она с торжествующим видом падала пачку газет.

Саркастично вздернув бровь, Иден просмотрел парочку и заметил:

— Ну, надеюсь, что их просмотрит хотя бы сотая часть моих знакомых и коллег, смакующая первую часть этой истории. Хотя я в этом сильно сомневаюсь.

Стараясь смягчить его слова, Карен благодарно проговорила:

— Спасибо. Но ты все-таки не подписалась своим настоящим именем.

Джой пожала плечами.

— А зачем? В прошлый раз оно ведь тоже не звучало. Не стоит растаивать родителей. Особенно если учесть, что я от них весьма сильно завишу.

Беззаботно улыбнувшись, она вернулась к Криспину, и Карен с Иденом остались одни.

— Итак, рождество мы встречаем по отдельности. А как насчет Нового года?

Карен немного задумалась.

— Можно и вместе. — Радость Идена была быстро остужена ее безжалостным предложением: — Тогда можно будет сделать вид, что мы поссорились, и объявить о расторжении помолвки. И ты сможешь вернуться к прежнему образу жизни.

Иден хотел было вспылить, но сдержался. Не он ли виноват в ее столь сдержанном к нему отношении?

— Хорошо. Тогда я заеду за тобой в девять вечера. Надеюсь, ты не против «Рица»?

Карен индифферентно согласилась:

— Конечно, нет. Думаю, там будет неплохо.

Иден ушел, а Карен забралась в горячую ванну. Но понежиться, как прежде, не получалось. На душе было сумрачно. С чего бы это? Неужели она надеялась, что Артур примется клясться ей в вечной любви и уговаривать не прерывать помолвку? Какая глупость!

Но от разумных мыслей лучше не становилось, и Карен пришлось признаться самой себе, что влюбилась. В самого непостоянного из знакомых ей мужчин! От сознания этого настроение у нее и вовсе упало. Как она могла поступить так опрометчиво и глупо?! Утешаться оставалось старой пословицей: с глаз долой — из сердца вон. Возможно, за то время, что она не будет видеть Идена, ей удастся прийти в себя?

К ее огорчению, за неделю разлуки наваждение не прошло. Более того, даже милые ее сердцу маленькие радости вроде рождественских посиделок с родителями, традиционная индейка и подарки под елкой, не принесли ей желанного удовлетворения. Рождественские каникулы тянулись бесконечно. И это было странно и ужасно неприятно. Обычно она по-детски наслаждалась этими обещавшими волшебство днями, общением с родителями и немудреными занятиями, которых в их старом имении всегда было полно.

Но вот наступило тридцатое декабря. Попрощавшись с родителями, Карен уехала в Лондон. На этот раз ее некому было завлекать в сторожку, и она ехала на скором поезде, с ностальгией вспоминая о том странно-нежном времени. Сейчас бы она вела себя по-другому.

Но что проку сожалеть о том, что не вернется? Теперь для нее главная задача не унизиться и не броситься на грудь Идену с изъявлениями любви. Он все равно никогда не изменится, а она не может предать себя, любя и тоскуя по человеку, который не в состоянии ответить ей тем же. Люди не меняются, как бы другим этого не хотелось.