Кимберли Лэнг - Фактор страсти

— Что ты имеешь в виду?

— Все очень просто. — Она прислонилась к стойлу Медника, который тут же попытался жевать ее волосы. — Возьми оптимистку, идеалистку, скажи ей то, что она надеется услышать, и дай шанс, которого она ждет. Она поверит тебе всем сердцем. Такова Эспин. Для нее существуют только белое и черное. Ты солгал ей, Брейди. И эта ложь разрушила все, во что она верила. — Лили посмотрела на него в упор. — Эспин… Вероятно, она впервые получила такой предательский удар.

Черт! Лили права. Это был не просто обман. Это был удар по ее видению мира.

— Я растоптал ее оптимизм.

— Да. И от этого едва ли можно оправиться. Вам обоим. Дело в том… — Она помолчала. — Ты же спал с ней. Поэтому твое предательство ранит сильнее. Секс кое-что значит.

— Эспин с тобой не согласилась бы.

— Возможно, но у меня свое мнение. Эспин неравнодушна к тебе. Насколько сильно, не могу сказать. Но даже если бы это было не так, секс для нее — не пустышка, не просто развлечение. И даже если Эспин не ждала, что ты всегда будешь с ней, она, по крайней мере, надеялась на честность в постели. Уверяю тебя…

Брейди поднял руку:

— Я понял, Лили.

Он был сыт по горло.

— Хорошо. — Она опять на него посмотрела. — То есть мне жаль, что все так получилось, но я рада, что ты можешь встать на ее точку зрения.

Они вышли из конюшни и направились к дому. Брейди не удержался и задал вопрос, который вертелся у него на языке:

— И ты ничего не посоветуешь мне, не подскажешь, как поправить дело?

Лили удивленно подняла брови:

— Я не предполагала, что ты этого хочешь.

— Так что бы ты мне предложила?

— Ну, ты не сможешь загладить свою вину. Что сделано, то сделано.

— Ты всегда была такой пессимисткой?

— На самом деле я оптимистка. Иначе меня не было бы здесь сегодня. Но я знаю, что прошлое нельзя изменить. Единственный выход — пасть перед Эспин на колени, признать свою ошибку и в будущем поступать лучше.

— И это все? — спросил Брейди.

Лили остановилась и смерила его взглядом:

— Ты ее любишь? — Он переминался с ноги на ногу, чувствуя себя неуютно. Она рассмеялась. — Ты не обязан отвечать мне. Но подумай над тем, как покаяться всерьез. Уговорить Эспин нельзя. Поможет только искреннее раскаяние и план дальнейших действий.

Брейди не успел спросить, что Лили имеет в виду: на дорожке появился Итан.

— Лили, ты готова?

— Иду, — ответила она жениху и прежде, чем уйти, добавила: — Дай мне знать, Брейди, если решишь каяться. Я хочу посмотреть.

Она насмешливо улыбнулась и бросилась в объятия его брата.

Лили оказалась прозорливее, чем он думал, пусть даже ее прозорливость ему была неприятна.

Эспин, работая в предвыборном штабе, сделала все, что от нее требовалось, и даже больше, доказала, что обладает острым аналитическим умом. Она заслуживает того шанса, который Брейди обещал ей. Это осуществить легко. Эту часть проблемы он решит.

А что касается Эспин как таковой…

«Люблю ли я ее?» — спросил себя Брейди.

Он скучает по ней, ему ее не хватает, он беспокоится за нее. Он сердится на себя за то, что сделал ей больно, сердится на нее за то, что она не отвечает на его звонки. С ней ему никогда не бывает скучно, она единственная способна его удивить.

Эспин научила его обеспокоиться судьбой лесов. Она научила его смотреть в будущее с оптимизмом. И теперь ему легко представить ее в своем будущем.

Дьявол!

Эспин даже немного растерялась оттого, как быстро ее жизнь вернулась в обычное русло. И еще больше — оттого, что никто не удивился ее увольнению накануне выборов.

Но, самое обидное, только немногие заметили ее отсутствие. После предвыборной шумихи о необходимости достучаться до политиков никто не подумал о том, что возвращение Эспин к прежней жизни означает, что теперь никто никого не будет слушать.

Не удивительно, что на Капитолийском холме царят пессимизм и цинизм.

Эспин протянула покупателю кредитную карту и пачку книг. В ее сумке зазвонил телефон.

— Эспин Бридлав?

— Да.

— Я Келли Джеймс из офиса сенатора Питерса.

У Эспин перехватило дыхание. Сенатор Питерс был членом комитета, занимающегося проблемами окружающей среды. Ух!

— Чем я могу быть вам полезна?

— Из офиса сенатора Маршалла нам переслали собранные вами данные и отчеты.

— Правда? — выдохнула Эспин. Она прокашлялась и спросила уже спокойнее: — В самом деле?

— Должна сказать, некоторые замеченные вами тенденции очень любопытны. Но меня заинтересовало также сделанное вами примечание относительно…

Эспин была вынуждена присесть. Помощница одно го из самых влиятельных в области экологической политики людей читала ее отчеты. Испуганная Марго влетела в магазин, но Эспин только махнула ей рукой.

— Я с удовольствием предоставлю в ваше распоряжение исходный материал.

— Прекрасно. Можем ли мы встретиться на следующей неделе?

Мир Эспин закачался, она едва не упала со стула.

— Это меня устраивает.

— Скажем, в четверг, часа в два.

«Марго, наверное, что-то подмешала в мой чай, и у меня начались галлюцинации», — подумала она, а вслух сказала:

— Великолепно. Я пришлю вам по электронной почте кое-какие дополнительные материалы.

Когда Келли записала ее электронный адрес и попрощалась, Эспин от радости пустилась в пляс. Потом она крепко обняла Марго:

— Это потрясающе!

— Дорогая, что тебя потрясло?

— Помощница сенатора Питерса назначила мне встречу на следующий четверг.

— Я понятия не имею, что это значит, но радуюсь вместе с тобой.

— Ну, я-то точно знаю, что это значит, — послышался знакомый голос.

Эспин мгновенно обернулась:

— Мама!

Она бросилась к матери, и та обняла ее. Эспин вдохнула запах сандалового дерева и ванили — два аромата, всегда связанные с родителями.

— Что ты здесь делаешь? А папа? У вас все в порядке?

— Папа шел за мной. Что-то его отвлекло. У нас все в порядке, а приехали мы, чтобы повидать тебя, конечно.

Мама еще раз обняла Эспин, потом поздоровалась с Марго.

— Вот она, моя девочка!

— Папа!

Отец обнял Эспин так, что она чуть не задохнулась. Лидия Бридлав сказала:

— Аллен, Эспин на следующей неделе назначена встреча в офисе сенатора Питерса.

Отец удивился:

— Это правда?

У Эспин задрожали колени.

— Я могу все объяснить. Честное слово.

— Надеюсь, — фыркнул он. — Я объявил голодовку на ступенях Капитолия и ничего не добился. Надо мной только посмеялись. А ты оказываешься скованной наручниками с сыном сенатора, устраиваешь революцию, и в конце концов тебя слушают не один, а целых два сенатора. И сколько тебе понадобилось времени? Месяц? Чудеса. Ты молодец.

Эспин вгляделась в их лица: