Кэрол Маринелли - Уже не игра

Аллегра чувствовала себя неловко, когда горничная расстегивала ей платье.

— Дальше я сама справлюсь. Вы можете быть свободны, — сказала она, но девушка никуда не ушла.

Когда Аллегра сняла платье, она протянула ей короткую ночную рубашку. Аллегра не помнила, чтобы покупала нечто подобное.

— Я правда справлюсь. Спасибо, — поблагодарила она горничную.

— Разумеется, — ответил та. — Мне нужны ваши драгоценности.

— Прошу прощения?

— Я положу их в сейф.

Оставшись наконец одна, она прислушалась к разговору за стенкой. Алекс говорил своему слуге, что он наденет для завтрашнего званого обеда. Очевидно, он привык переодеваться по нескольку раз в день.

Сняв белье, она надела ночную рубашку, испытывая одновременно ярость и волнение. Ей хотелось пойти в свою комнату, свернуться калачиком на кровати и вспоминать его поцелуй, который доставил ей огромное удовольствие, несмотря на то что это была всего лишь игра на камеру.

Алекс поблагодарил своего слугу и отпустил его.

— Завтрак подашь в семь, — приказал он. — И не забудь про газеты.

Услышав, как закрылась дверь, Аллегра осталась стоять на месте.

— Аллегра?

Она ничего не ответила.

— Теперь мы одни.

Она не хотела, чтобы он увидел ее волнение, поэтому решила выплеснуть на него свой гнев. Она чувствовала себя неловко в кружевной ночной рубашке до середины бедра. Если она начнет ворочаться в постели, тонкие бретельки могут оторваться. Обычно она ложилась в постель в футболке или пижаме, читала перед сном книгу, после чего засыпала в полном одиночестве.

Когда она вышла из гардеробной, Алекс сидел в постели и просматривал сообщения в своем телефоне. Он был обнажен по пояс, нижняя часть его тела была накрыта одеялом. Услышав ее шаги, он поднял на нее глаза, затем продолжил читать.

— Представляешь, горничная ожидала, что я буду раздеваться в ее присутствии. Затем забрала мою одежду и драгоценности.

Алекс ничего не ответил, и это разозлило ее еще сильнее.

— Этого не было в договоре, — произнесла она дрожащим голосом.

— Я знаю, — отрезал он, — но сейчас с этим нельзя ничего поделать. Не беспокойся, я буду спать на диване.

Правда, увидев ее в сексуальной ночной рубашке, он возбудился и решил, что ему следует на какое-то время задержаться под одеялом.

Аллегра опустилась на край кровати.

— Как будто я собиралась сбежать посреди ночи с королевскими драгоценностями, — продолжала негодовать она.

— Ты — нет, но от твоего отца этого вполне можно было бы ожидать, — рассмеялся Алекс. — И от Шантель. Ты говорила, что она когда-то владела рыночным ларьком. Что, если… — Он попытался пошутить, чтобы разрядить напряженную обстановку, но, увидев на ее лице возмущение, понял, что должен немедленно извиниться. — Прости, Аллегра. Это была…

— Шутка. Моя семья для тебя всего лишь предмет для шуток.

— Нет.

— Да. — Она на секунду закрыла глаза. — Эта папина речь… — Как ей объяснить ему, что Бобби, несмотря на его бесшабашность, славный человек. — Мой отец может быть хорошим, если дать ему шанс. Но твои родные холодные и бесчувственные.

— Бесчувственные? — возмутился Алекс. — Моя мать выплакала все глаза, когда я вернулся.

Она не собиралась с ним спорить. Он, как любой нормальный человек, защищает свою семью.

— У тебя красивая комната, — сказала она, осматриваясь по сторонам.

В огромном камине потрескивал огонь. На потолке с росписями висела хрустальная люстра.

— Она не моя. По крайней мере, не была моей до сегодняшнего дня.

Взгляд Аллегры скользнул по его широким плечам и мускулистой груди, и она, смутившись, тут же отвернулась.

— Сегодня я впервые буду здесь ночевать. Это королевское крыло. Обычно его занимает коронованный правитель, так что мне ее передали рановато.

— Это комната твоих родителей?

Он грустно рассмеялся:

— Четверть века назад. Произведя на свет достаточное количество детей, они стали жить в разных комнатах. Моя мать одно время пользовалась этим крылом, так как здесь нет центрального отопления. По ее мнению, оно плохо влияет на цвет лица. Мы с братом жили с ней и постоянно мерзли.

— Твои родители спали по отдельности?

— Мне не следовало об этом говорить.

— Боишься, что я могу поделиться этой информацией с прессой?

— Это мне даже в голову не пришло. Но вряд ли ты удержишься от того, чтобы не рассказать об этом своим родным.

— У тебя так легко получается их оскорблять, — заметила Аллегра.

— У меня не было такого намерения, — ответил он. — Ты правильно поняла. Мои родители уже много лет не спят вместе. Управление страной — дело серьезное. Им было некогда думать о…

— Да ладно тебе, Алессандро. Когда ты женишься, у тебя определенно найдется время, чтобы закрыть эту великолепную дубовую дверь и…

Она не стала продолжать. В этом не было необходимости. Будь она женой Алессандро, даже самые важные государственные дела не заставили бы ее отказаться от близости с ним. Но ей не следует позволять себе об этом думать, потому что совсем скоро их игра в жениха и невесту закончится и каждый из них вернется к своей привычной жизни.

— У них были проблемы поважнее, чем сохранение романтических отношений.

Алекс задумался над тем, что ждет его завтра. Скорее всего, родители заставят его отказаться от права на престол, если он будет настаивать на своей женитьбе на Аллегре.

Она не годится на роль будущей королевы Сантины. Он заплатил ей за то, чтобы она была самой собой и произвела плохое впечатление на его родных.

Дорогое темно-красное платье не сделало ее привлекательнее. Тесный корсет и свободный подол спрятали ее роскошные формы, на которые он обратил внимание во время их первой встречи. Она больше нравилась ему в брюках и водолазке.

Сейчас, когда она сидела на кровати в короткой ночной рубашке, с растрепанными волосами и без массивных драгоценностей, она казалась ему женственной и соблазнительной. Она была стройной, но он заметил у нее на бедрах небольшой целлюлит. Если бы папарацци об этом пронюхали, они бы не дали ей спуску. Ее грудь без бюстгальтера оказалась больше, чем он себе представлял. Казалось, она вот-вот вывалится из глубокого выреза. Признаться, за прошедшие дни он не раз представлял ее обнаженной. Ему следовало выбраться из постели, но он не хотел, чтобы Аллегра заметила, как сильно он возбужден.

— Я думала, ты собирался лечь на диване, — сказала она, испытывая огромную усталость. В этой огромной постели могли бы спать человек пять, не мешая друг другу. С этой мыслью она откинула одеяло и забралась под него. — Давай представим себе, что сейчас мы в школьном походе. Там ты не выбираешь, с кем тебе спать в одной палатке. — Она нахмурилась. — Полагаю, ты никогда не ходил в школьные походы.