Надежда Волгина - Любовь под Новый год

— У вас сейчас такое лицо… — Сергей внимательно наблюдал за сменой эмоций на Катином лице, пока она была занята своими фантазиями.

— Какое? — она вдруг испугалась, что могла выглядеть глупой. Может, у нее открылся рот, пока она мечтала?

— Одухотворенное, — нашел он подходящее слово. — И очень красивое.

Вот еще придумал! Так ее точно никто не называл и, наверное, не считал такой. Хорошенькой — возможно, но точно не красивой. Красивая у них Дина, и мнения всех на этот счет единогласно.

Катя подозрительно косилась на Сергея, пока он делал заказ, пытаясь разглядеть признаки иронии на его лице, но он оставался совершенно спокойным. Себе он заказал еще и коньяк, предварительно извинившись и сославшись на то, что замерз, пока ждал ее во дворе.

— А почему совенок? — поинтересовалась Катя, когда бойкая девушка принесла заказ.

— Что? Ох, простите, отвлекся. — В какой-то момент Сергей задумался о своем. По его лицу было видно, что мыслями он унесся далеко отсюда. Хотела бы знать Катя, о чем он думал в тот момент, что его заставило внезапно нахмуриться, а потом едва заметно улыбнуться. Она и вопрос-то задала только потому, что почувствовала себя подсматривающей чужую тайну, так внимательно она за ним наблюдала. — Думаю потому, что работает оно всю ночь, и посетители здесь как совы сидят, вместо того чтобы спать по ночам, — улыбнулся Сергей. — Моя очередь задавать вопросы.

— Что? — удивилась Катя, едва не обжегшись горячим кофе.

— Почему вы сегодня такая грустная? Я думал, что вас в школе кто-то обидел, но вы говорите, что там все хорошо. Значит, причина в другом.

Тут Катя, сама не понимая, как и зачем, рассказала ему про глупое пари и свое отношение к нему.

— Значит, подруга решила, что вы засиделись в девках, и занялась сводничеством, — усмехнулся Сергей.

— Ну, не совсем сводничеством, — улыбнулась Катя, а про себя подумала, что еще только этого ей и не хватает. — Просто у нее пунктик касательно меня. Она считает, что я неправильно живу.

— А вы правильно живете? — уточнил Сергей.

— Живу как живу. Стараюсь не забивать себе голову всякой ерундой, — сказав это, Катя подумала, что в последнее время только и занимается, что думает о разных глупостях.

— И что вы решили?

— Не поняла. Вы это про что? — В мыслях Катя была еще в тех самых глупостях, о которых думала.

— Ну, пойдете вы или нет?

— Естественно, не пойду! — возмутилась Катя, правда, моментально сдувшись и загрустив. — Только я не знаю, как сказать об этом Дине.

— А почему вы так категорически против этой затеи? Не потому ли, что боитесь? — Катя опять залюбовалась его руками и пальцами, перебирающими тоненькую ножку дорогого бокала с янтарной жидкостью.

— А вы бы пошли?

— Ваша жизнь настолько однообразна, что этот поход влил бы в нее яркую струю. Но вы, скорее всего, боитесь хоть что-то поменять, — он рассуждал, а Кате стало неприятно, что он с легкостью игнорировал ее вопрос и ведет себя сейчас как профессор на лекции по психологии, разбирая по косточкам очередную нестандартную ситуацию. Она не хотела опять ругаться с ним, но волна возмущения в ее душе все нарастала. — Вы закрылись в своей раковине и выползаете из нее один раз в день, следуя на работу. Там вы добросовестно отсиживаете положенное количество часов и быстрее спешите обратно в раковину, — он говорил, прихлебывая маленькими глотками из бокала, не глядя на Катю.

— Это что, мысли вслух? — Катя натянулась, как струна, в любой момент готовая выскочить из кафе. Еще никто, кроме Дины в ее индивидуально-грубой манере, не позволял себе так разговаривать с ней, вернее, о ней. — Какое право вы имеете препарировать мою жизнь?

— Простите, если вам неприятно. Просто я еще никогда не встречал женщин, подобных вам, — он улыбнулся, и это была улыбка друга, а не врага. Катя растерялась, не зная, что ответить. — Вы как будто боитесь жить.

Приехали! Теперь он обвиняет ее в трусости. Они что, все сговорились? Она живет так, как живут миллионы людей, работа — дом, дом — работа. Что в этом особенного? Вот именно, ничего. В ее жизни нет ничего особенного. Вернее, в ее жизни нет ничего и никого. Даже общение с матерью она свела к минимуму — одному разу в месяц. А из друзей у нее одна Дина, которую она всегда старается держать на дистанции, даже примерно не принимая ее образа жизни. Она до смерти боится каких-либо советов, и люди чувствуют это, ничего и никогда ей не советуя. У нее ни с кем из педагогического коллектива не сложились дружеские отношения только потому, что она не впускает их в свою жизнь. Сама Катя в их жизнь тоже никогда не лезет. Если кто-то рассказывает о наболевшем, о каких-нибудь проблемах в семье, Катя всегда держится в стороне от таких разговоров, не дает никаких советов. «Неужели я такая?!» — мысль обожгла сознание. И когда же она такой стала?

— Я ужасна, правда? — неизвестно почему, но этому постороннему мужчине ей захотелось поплакаться в жилетку. Наверное, осознание своего несовершенства наступило слишком резко, и только он находился рядом.

— Вас закрыли, и с этим нужно что-то делать, — он даже не пытался приукрасить действительность, заверив ее, что не все так плохо, что она замечательный человек, просто сама об этом даже не догадывается. Он говорил все как есть.

Катя испытывала противоречивые чувства. Ей было до ужаса обидно, что его голос звучит так равнодушно. Первая реакция на правду родила в ней злость, которую потом сменила печаль. Одновременно с этими чувствами где-то очень глубоко в душе появилась благодарность за откровенность и потраченное на нее время вперемешку с грустью осознания: она никому такая не нужна. Хорошо, что грусть была не на первом месте, иначе бы Катя не выдержала и разрыдалась от жалости к себе.

— Вы можете считать меня ненормальным, но я думаю, нужно попытаться выиграть это пари, — Сергей допил коньяк и аккуратно опустил бокал на стол, не желая расставаться с его ножкой и продолжая вертеть ее пальцами.

— Господи, да как же я могу? — Катя с мольбой уставилась на него, рассчитывая на снисхождение. — Это же глупо, понимаете?

— А вы всегда привыкли поступать умно? Вас больше всего интересует, что подумают о вас люди? Не пора ли совершить хоть маленькую, но глупость, — он улыбнулся, и это разрядило атмосферу, сгустившуюся до критической отметки. — Только вам нужно что-то сделать со своей внешностью, в особенности с прической.

— А что не так с моей прической? — с волосами Катя не церемонилась. Она гладко их зачесывала и собирала в хвост. Природа не наградила ее пышной гривой, да и цвет волос не отличался оригинальностью, самый распространенный русый. Кроме того, ее раздражало, когда волосы лезли в лицо. Поэтому хвост она рассматривала как единственно приемлемый вариант.