Валерий Роньшин - Корабль, идущий в Эльдорадо

Все три мордоворота заржали, как жеребцы.

— Дайте, пожалуйста, пройти, — жалобно попросила Ирина.

— Ах, какая миленькая девчонка, — произнес третий, у которого на голове сверкала огромная лысина. — И браслетик у нее миленький.

Ирина принялась лихорадочно снимать с руки золотой браслет.

— Возьмите, — протянула она браслет лысому. — Это все, что у нас есть.

— Ц-ц-ц-ц, — сокрушенно поцокал языком фиксатый. — Взрослым врать нехорошо, лапка. У тебя еще кой-чего имеется.

И он грубо задрал подол Ирининого плаща.

— Не трогайте меня! — испуганно вскрикнула Ирина.

Я резко ударил фиксатого по руке.

— Отстань от нее!

Первый мордоворот взял бутылку за горлышко и разбил ее о фонарный столб. Выставив вперед острый осколок, он двинулся на меня.

Я выхватил из кармана пистолет.

— А ну, назад!

Вся троица онемела.

— Да это у него пугач, — неуверенно сказал фиксатый.

— Хочешь проверить?! — Я взвел курок. — Давай!

В руке лысого блеснуло лезвие ножа. Нельзя было терять ни секунды. Я нажал на спусковой крючок. Пистолет с грохотом выстрелил.

— И-и-и… — словно свинья, завизжал лысый, хватаясь за ногу. На белой брючине быстро расплывалось багровое пятно.

Ирина с ужасом смотрела то на пистолет, то на лысого, который корчился на асфальте.

— Забирайте своего придурка и уматывайте! — закричал я. — Или всех перестреляю!

— Сейчас, сейчас, парень, — хрипло проговорил фиксатый. — Давай, Карась, бери его под руки.

Они взяли стонущего лысого под руки и поволокли. Я вытер со лба холодный пот. Ирина расплакалась, спрятав лицо в ладонях. Я неловко обнял ее.

— Успокойся… успокойся…

— Милый мой, — заплакала она еще горше, — хороший мой.

Мне показалось, я ослышался.

— Что ты сказала?

— Волчонок ты мой серенький, — ласково провела она рукой по моим волосам. — Поцелуй меня. Крепко-крепко поцелуй.

Я поцеловал ее в мокрую от слез щеку.

— Нет, не так. — Ее губы нашли мои губы.

Это был самый первый поцелуй в моей жизни. Настоящий поцелуй. Я провалился в него, как проваливаются в бездонную пропасть. Грудь Ирины взволнованно вздымалась. Я на секунду отстранился.

— Еще, еще! — нетерпеливо зашептала она.

«Оказывается, быть победителем не так уж и плохо», — подумал я, снова целуя ее в губы.

Не успел я оглянуться, как пролетела неделя.

За это время я исходил весь город вдоль и поперек. Пару раз был у Сереги, пару раз встречался с Ксенией… Частенько у меня возникала мысль позвонить Ирине (Журавлев же дал мне свою визитку), но я не решался.

Баварин так и не удосужился дочитать мой сценарий до конца. От того же Журавлева я узнал номер баваринского телефона в отеле. Он заплетающимся языком клялся, что сию же минуту прочтет, и бросал трубку.

Мать целыми днями пропадала у себя в мастерской, иллюстрируя сказки Андерсена (какое-то издательство пообещало ей заплатить хорошие деньги), а вечерами жаловалась на свою печальную судьбу… В общем, меня уже начинала тяготить такая жизнь, и я стал подумывать о возвращении в Москву.

Как-то раз днем я от нечего делать валялся на диване и смотрел телевизор. По одной программе трепался политический деятель, по другой выламывалась певица, а по третьей… На третью программу я переключить не успел. Зазвонил телефон. Я взял трубку.

— Слушаю?

— Саша, у меня большие неприятности, — раздался взволнованный голос Ксении. — Я только что попала в аварию. Разбила «кадиллак».

— Как разбила?

— Вдребезги! Я же говорила, что со мной случится какая-нибудь гадость. И вот — пожалуйста.

— Подожди, — перебил я ее. — Откуда ты звонишь?

— Из морга.

— Откуда?!

— Ну, тут телефон в морге. Слушай, нам надо обязательно увидеться. Давай сегодня в шесть. В кафе. Договорились?

— Ты не сильно пострадала? — с запозданием спросил я.

— Больше не могу говорить. Приехал владелец «кадиллака».

— Так это не твоя машина?!

— Конечно, нет.

Ксения бросила трубку.

Весь день я не находил себе места от волнения. А ровно в шесть вечера сидел за «нашим» столиком в кафе «Жанна». Вскоре появилась Ксения. Она совсем не походила на человека, который несколько часов назад попал в аварию. В своей юбочке лимонного цвета и футболке с веселыми аппликациями, Ксения скорее была похожа на маленькую девочку.

— Ой, просто умираю от голода! — первым делом заявила она.

Я заказал жареную телятину с гарниром и кофе. Когда это все принесли, Ксения набросилась на еду. На ее аппетите авария тоже явно никак не отразилась. Я окончательно успокоился и принялся за свою порцию телятины. Затем мы выпили по чашке кофе и закурили.

— Ну, рассказывай!

Ксения выдохнула дым и начала рассказывать.

Оказывается, «кадиллак» принадлежал тому самому долларовому миллионеру, который переделал гостиницу «Северная» в отель «Северный Палас». Пока миллионер и его жена беспечно катались по Арабским Эмиратам, их юная дочь столь же беспечно каталась на папином «кадиллаке». Дочка (которую, кстати говоря, звали Лолита) была лучшей подругой Ксении — они вместе ходили в первый класс, когда папа-миллионер был еще рядовым инженером. Поэтому Лолита, по старой дружбе, иногда одалживала дорогую машину Ксении, чтобы и та могла приобщиться к сладкой жизни.

В день возвращения миллионера из Эмиратов подруги устроили в лесу «девичник» с шашлыками. На обратном пути Ксения, как всегда, гнала машину на сумасшедшей скорости. И, когда они уже подъезжали к городу, не смогла справиться с управлением и врезалась в кирпичный сарай. «Кадиллак» не вдребезги, но разбился. Самое удивительное, что обе девушки при этом не получили ни единой царапины. Миллионер же (хоть он и был миллионером) потребовал с Ксении за ремонт машины пять тысяч долларов.

— Вот такие пироги с котятами, — невесело закончила Ксения свой рассказ.

— Могло быть и хуже, — сказал я.

— Могло, — произнесла она голосом, лишенным всяческих эмоций.

Я попытался ее успокоить.

— Все не так уж и плохо. Если он даже подаст на тебя в суд, то еще неизвестно, чем дело кончится. Ведь и его дочь была в машине.

— При чем здесь Лолитка? — с раздражением ответила Ксения. — «Кадиллак» разбила я. Значит, я и виновата.

Я пожал плечами.

— Тогда плати.

Она несколько сбавила тон:

— У меня нет таких денег.

— Займи у кого-нибудь. У тебя есть родственники за границей?

— Есть. Дядя в Сан-Франциско.

— Вот! Срочно звони ему!

Ксения прикоснулась рукой по лбу.

— Ой, что я такое говорю? В каком Сан-Франциско? В Ивано-Франковске.

— Существенная разница, — хмыкнул я.

Ее большие зеленые глаза отрешенно смотрели в стену.

— О чем ты думаешь?

— Да ни о чем я не думаю, — нервно передернула она плечами.