Изобел Чейс - Апельсиновая ночь

Консуэла шла под руку с Рафаэлем и выглядела поразительно красивой. Она надела традиционное платье для фламенко — короткое спереди и с длинными оборками на юбке сзади. Платье было желтое с большими белыми пятнами, в волосах — букетик желтых гвоздик, который спускался за ушком до шеи.

— Где ты прячешься? — спросила Консуэла Рафаэля, сверкая черными глазами.

Он красиво ей улыбнулся.

— Работал. Я иногда это делаю, — сказал он, будто намекая на Луиса.

— Я тоже работал, — благодушно отозвался Луис, приняв замечание на свой счет. — Этот вечер по милости Консуэлы потребовал стольких забот!

— Прием будет просто восхитительный! — воскликнула Консуэла. — Весь дом украсят алым и желтым — цвета Испании!

Рафаэль нахмурился.

— Это же стоит много денег! — сказал он Луису.

— Дело не в деньгах! — вмешалась Консуэла. — У нас сто лет не проводилось таких праздников, и Карен еще не видела ничего подобного! Ей хотелось посмотреть, правда, Карен? Это все в ее честь, так что у тебя нет причин для недовольства!

Испанец посмотрел на Карен, и она пожалела, что так оделась. Она почувствовала себя жалкой и ничтожной рядом с Консуэлой.

— Это правда? — спросил ее Рафаэль.

Карен покраснела. Она не могла солгать даже в такой малости.

— Я… я с нетерпением жду этого вечера.

— Тогда, разумеется, мы просто обязаны устроить этот прием в вашу честь.

— Мне нужно купить новое платье, — не к месту проговорила Карен.

Рафаэль неожиданно улыбнулся:

— В Испании трудно будет приобрести что-нибудь подобное дикой розе. Наши розы продаются уже без единого шипа на стебле.

Она засмеялась, поправляя рукой свои рыжие волосы.

— Вряд ли роза подойдет к рыжим волосам.

— О, я не знаю. Что вы предпочитаете? Камелии? Лилии?

Карен заметила, что камелия больше пошла бы Консуэле с ее нежной молочной кожей и темными волосами, а лилия — слишком экзотична для рыжеволосой английской девушки, которая никогда не загорает на солнце.

— Пойдемте на площадь, — нетерпеливо предложил Тимоти. — Кафе еще открыты, и мы купим мороженое!

Все согласились, и Рафаэль с Консуэлой возглавили процессию. Карен и Луис чопорно следовали за ними, оба смущенные после своего последнего свидания.

— Рождественская ночь — это всегда что-то особенное, — заметила Карен.

Несмотря на декабрь, стоял замечательный, теплый вечер. Весь город сверкал огнями и был наполнен звуками церковных хоров, доносившимися из тех церквей, где уже началась месса.

— У меня есть для вас новость, — уныло проговорил Луис. — Боюсь, она вам не очень понравится!

— Какая же? — озабоченно спросила Карен.

— Я получил письмо от мистера Ротенштейна.

Она удивилась, так как и сама поддерживала постоянную связь со своим нанимателем, но в последние дни от него не было никаких вестей.

— И что он пишет? — спросила она, почувствовав, как вдруг пересохло во рту.

Луис вытащил письмо из бумажника и протянул его Карен:

— Думаю, вам придется выйти за меня замуж. В теперешней ситуации это будет лучший выход для нас обоих!

Она, сама того не желая, покраснела от нахлынувшего возмущения.

— О чем он пишет? — снова спросила она.

— Он аннулирует свой контракт. А это означает, что у нас нет рынка сбыта в Англии и закупленные фрукты продавать некуда!

— Я не верю этому! Он никогда бы не прервал отношений вот так — в середине сезона. Он очень последовательный человек в делах… то есть я всегда считала его таковым!

— Прочтите письмо, и вы все поймете.

Они подошли к кафе на площади, где за небольшим столиком уже расположились Рафаэль и Консуэла. Тимоти в поисках официанта вышел на улицу, чтобы сделать заказ. Карен села спиной к свету, не подозревая, что над ее волосами образовался сияющий ореол, придававший ей хрупкую мимолетную прелесть.

— Вы позволите мне прочесть письмо сейчас? — спросила она Луиса.

Он пожал плечами.

— Забегая вперед, хочу сказать: оно написано довольно жестко, но так даже и лучше. Мне ничего не остается, как продать свой бизнес, а вам — выйти за меня замуж!

Карен в негодовании стиснула зубы. Она развернула письмо и начала читать. Не было никаких сомнений, что мистер Ротенштейн сильно разозлен. Он писал, что направил запрос в компанию еще в начале лета и не получил никакого ответа. С большим трудом он устроил приезд Карен в Испанию, чтобы как-то наладить переписку, но, несмотря на это, как он узнал от самой Карен, никаких поставок фруктов в Англию не ожидалось. А потому он направил запрос дону Рафаэлю Валенти, который, по крайней мере, любезно ответил на его письмо.

— Но я же писала, что все будет в порядке!

Луис неловко шевельнулся в кресле.

— Он обратился ко мне за подтверждением. Я собирался ответить, но как-то упустил время. Я надеялся, что будет достаточно ваших слов!

— Но вы же должны понимать…

Консуэла потянулась через стол и потрясла брата за руку.

— Не говори о работе на Рождество! Нам с Рафаэлем скучно!

Карен взглянула на Рафаэля — не похоже, чтобы он скучал. Правда, выглядел он расслабленным, сидел, откинувшись на спинку кресла, положив ногу на ногу, но его вид ни на секунду не обманул Карен. Она знала, что он вслушивался в каждое слово, произнесенное Луисом и ею.

— Итак, вы заполучили нового заказчика! — презрительно бросила Карен Рафаэлю. — Поздравляю!

— Еще нет, — сказал он спокойно. — Я написал мистеру Ротенштейну и предложил ему приехать и посмотреть на вашу работу лично. Он нашел, что это хороший повод для визита в Испанию, хотя ему и трудно собраться в дорогу.

— Мистер Ротенштейн станет одним из ваших ценных клиентов, — еще раз уточнила Карен.

Рафаэль рассмеялся, и Карен была совершенно сражена его обаянием.

— Гораздо более ценным клиентом он будет для вас! И давайте на этом остановимся. Консуэла права. Сегодня не слишком подходящий вечер для обсуждения дел. Этот вечер принадлежит детям! Мы должны сделать так, чтобы Тимоти надолго его запомнил.

Карен кивнула. Она прекрасно понимала, почему ее сын обожает испанца. И именно поэтому она тоже полюбила его. Она подвинулась, освобождая место для кресла Тимоти, и минутой позже официант принес мальчику мороженое и принял их заказ на горячий шоколад и очень сладкие пирожные, которые испанцы поглощают, совершенно не заботясь о фигуре.

Двери церквей распахнулись, и верующие заполонили улицы. Цокот лошадиных копыт известил о том, что экипажи поданы, чтобы везти своих владельцев в фешенебельные поместья на окраинах города. Остальные предпочли добираться на собственных автомобилях или пошли пешком, но веселье и смех доносились отовсюду.

— Сейчас самое время пойти домой и открыть подарки, — объявил Рафаэль.