Нина Харрингтон - Интервью с идеальной женщиной

Им с отцом понадобилось три года, чтобы вернуть этому чуду первозданный облик, который тот сохранял и сейчас. Три года работы по вечерам после школы и время от времени по воскресеньям. Три года тяжелой физической работы, когда они перетапливали горечь и боль из-за потери матери Сэма в пот, словно создание чего-то прочного и материального каким-то образом восполнило бы ее отсутствие. Но они сделали это. Вместе. Хотя Сэм и негодовал, тратя время и силы на этот автомобиль. Горечь и негодование переполняли его настолько, что, если бы он мог, охотно выгнал бы машину на улицу, поджег и с восторгом наблюдал, как она горит. Как сгорели его грезы в тот день, когда мать уехала. Он неистово злился на отца за то, что он не сменил работу, как того желала мама. За то, что не побежал за ней, умоляя остаться с ними. Сам он, когда спустился рано утром на завтрак и увидел маму, выходящую в парадную дверь с чемоданами, бежал за такси три улицы, до тех пор, пока ноги не отказали. Она ни разу не оглянулась в его сторону. Ни разу. И это все было по вине отца. Он должен был совершить нечто ужасное, что заставило ее уйти.

В те дни Сэм был совсем близко к тому, чтобы наброситься на отца с кулаками. Ни крики, ни вопли, ни молчаливое топанье по дому не действовали на этого надломленного мужчину, который продолжал работать, словно ничего не произошло. Для мальчика он тогда представлял собой даже не причину для расстройства, а скорее фитиль под бочкой с порохом.

Они прожили три долгих трудных года, прежде чем Сэм уехал в Америку.

Одновременно он получал от жизни уроки, которые до сих пор оставались зарубками на сердце. Он постиг, что постоянная любовь, брак и семья давно устарели и только разрушали людские жизни, нанося раны на всю жизнь тем детям, которые оказывались втянутыми в неразбериху чувств. Он видел это на примере своих родителей и родителей своих друзей, например Эмбер и девочек, с которыми она общалась. Ни у кого из них не было счастливого дома.

Бесчисленные разрушенные браки знаменитостей, с которыми он сталкивался за эти годы, лишь убедили его в своей правоте. Он был бы дураком, если бы позволил заманить себя в клетку под названием брак. Уж лучше оставаться холостяком как можно дольше, наслаждаясь компанией очаровательных женщин, которых привлекали роскошные тачки и шампанское. Это вполне устраивало его.

Никаких постоянных отношений. Никаких детей, которые станут несчастными жертвами, когда начнется битва. Жаль, его последняя подружка в Лос-Анджелесе отказывалась верить, что он не имел намерения предлагать ей переехать в его квартиру, и уже забронировала услуги устроителей свадеб, прежде чем осознала – он подразумевал именно то, что говорил. Хотя ему нравилась Алиса.

Сэму не составляло труда использовать свое обаяние и симпатичную внешность, чтобы убеждать даже сопротивляющихся знаменитостей поговорить с ним. И он был достаточно хорош в своем деле, зарабатывая на жизнь недолгими дружескими беседами и приятными вечеринками.

Он верил металлу, инженерной мысли, создающей моторы, и электронике. Гладкий кузов над прочным красивым двигателем, созданным одним из лучших инженеров в мире. Люди могут подвести, и обязательно подведут, двигатели – никогда. Двигатели были тем, чем он был в состоянии управлять и на что полагался. Он доверял отцу, его прямоте и честности. Его папа никогда не сомневался, что сын сдаст экзамены, поступит в университет и воплотит в жизнь свою мечту стать журналистом. В отличие от матери. Последний разговор с ней врезался в его память и прожег как тавро, которое ни время, ни жизненный опыт не смогут стереть. Мать назвала его бесполезным мечтателем, который никогда ничего не добьется и будет зарабатывать извозом, совсем как его отец. Что ж, он доказал ее несостоятельность, и место редактора станет заключительным этапом в длинном и трудном пути, который начался в тот день, когда мать оставила их. Пришло время показать отцу, что он был прав, когда верил в сына. И насколько сын благодарен за все сделанное для него. Если бы не одно-единственное задание.

Он отчаянно нуждался в интервью с Эмбер. Знал, что она в Лондоне, знал, где живут ее друзья. Необходимо убедить ее, чего бы это ни стоило, даже если придется ходить за ней по пятам, выслеживать.

Сэм отошел от машины и, подойдя к мини-холодильнику в углу мастерской, вытащил воду. Прижал холодную бутылку к затылку, пытаясь остудить голову и успокоиться. Пора что-то придумать. Пора!

Раздался звонок у задней двери. Странно. Отец не любил, когда заказчики заходили в гараж. Это было его личное пространство. Всегда так было. Клиентам вход воспрещен. Сэм уменьшил громкость радиоприемника и только успел вытереть руки о бумажное полотенце, как деревянная дверь мастерской распахнулась.

И Эмбер, ноги от ушей, Бэмби Дюбуа вплыла в гараж, словно по воздуху. На ней было летнее платье до колен с цветочным узором в пастельно-розовых и приглушенно зеленых тонах, которое струилось при движении, скользя по стройным бедрам, словно поток живой воды. Темные ниши со старыми банками с маслами и каталогами, казалось, лишь еще больше подчеркивали блеск этой женщины. Она сделала еще несколько шагов ему навстречу, он едва удержался, чтобы не отступить назад, лишь бы дистанция между ними не изменилась. Его красивая, талантливая, вопиюще очаровательная посетительница, словно сошедшая со страниц журнала мод, была лучом солнечного света в окружавшей его темноте. Совсем как раньше. Увидев ее снова, он осознал, как сильно тосковал без нее, не решаясь признаться в этом даже себе.

Эмбер улыбнулась легкой вежливой улыбкой и поправила солнечные очки.

– Здесь совсем ничего не изменилось, – сказала она негромко.

Ее голос оставался таким же ласковым и нежно-музыкальным и прекрасным, каким он его запомнил. И по-прежнему будоражил кровь.

Она посмотрела на машину:

– И все тот же спортивный автомобиль. Удивительно.

Сэм часто задавался вопросом, какой теперь стала Эмбер. Конечно, он видел ее фотографии. Она смотрела с афиш и реклам на автобусах от Калифорнии до Лондона. Но это была не настоящая Эмбер. Работая в индустрии СМИ, он отлично в этом разбирался.

Теперь же перед ним стояла настоящая Эмбер.

Может быть, она решила простить его за то, как они расстались?

– Папа сохранил его. – Сэм пожал плечами. – Единственный экземпляр этой модели.

Эмбер помолчала, потом, вздохнув, произнесла:

– Последний раз я видела эту машину вечером того дня, когда отмечали мой восемнадцатый день рождения, ты на переднем сиденье погружал свой язык в глотку моей так называемой подруги Петры. Приблизительно через двадцать минут после того, как заявил, что твоя любовь ко мне бессмертна. – Она сдавленно рассмеялась. – Да уж, я слишком хорошо помню этот автомобиль.