Оливия Гейтс - Приказано жениться

– Это ты шутишь, если думаешь, что моя невеста будет носить что-то другое.

– Я не твоя невеста. Я твоя приманка. И только на год. Но, как ты сказал, год – немалый срок, и я не могу брать на себя ответственность за бесценные украшения. – Она оттолкнула его руки, когда он снова попытался ее обнять. – В разгар экономического кризиса, до коронации короля Ферруччо, люди говорили, что, если бы королевская семья Касталдини продала половину своих драгоценных камней, можно было бы выплатить национальный долг!

– О, я вносил такое предложение. Но члены королевской семьи скорее продадут своих первенцев.

– И ты хочешь, чтобы я носила кольцо из коллекции, над которой так трясутся?

– Именно так ты и поступишь. Да ты и сама станешь национальным достоянием. Теперь, когда все решено…

– Ничего не решено, – возразила Глори, чувствуя, что чем сильнее она сопротивляется, тем глубже ее затягивает водоворот. – Я не полечу в Касталдини. Прикажи своему пилоту повернуть назад.

И снова ей захотелось ударить Винченцо.

– Тебе все равно придется полететь в Касталдини, раньше или позже.

– Мне казалось, я могу ответить отказом на твой шантаж.

Он невозмутимо кивнул:

– Я сказал, что не стану преследовать твоих родственников, если ты откажешься. Но если ты согласишься, я прослежу, чтобы их вообще никогда не тронули.

Кровь застыла в ее жилах.

– Ч-что ты имеешь в виду?

– Они совершили слишком много преступлений. Рано или поздно кому-то станет известно то, что пока известно только мне. Выходи за меня замуж, и я сделаю все возможное, чтобы уничтожить доказательства их вины.

– Очередной шантаж!

– Наоборот. Раньше я говорил, что накажу их, если ты мне откажешь. Теперь я говорю, что помогу им, если ты согласишься.

Голова Глори пошла кругом, у нее путались мысли. Она чувствовала себя мышью, загнанной в угол злобным котом.

– Не понимаю, в чем разница. Даже если я соглашусь…

Винченцо крепко сжал ее руки:

– Соглашайся, Глори.

– Даже если я соглашусь…

– Сделай это. Стань моей невестой. Она съежилась от его напористости:

– Ладно, ладно, я согласна. Ну, ты и упрям, чувак. Он насмешливо фыркнул:

– Какое рвение! Какая деликатность!

– Не воображай, будто я что-то тебе должна. Ничего не изменилось. И я не согласна лететь в Касталдини прямо сейчас.

Винченцо откинулся на спинку дивана и расслабился; на его лице появилось выражение удовлетворения.

– Назови хоть одну причину, почему ты против поездки.

Ей пришлось моргнуть, чтобы избавиться от пелены перед глазами.

– Я могу привести кучу причин. Но самое главное – тебе наплевать на то, чего хочу я.

Он надул губы, и ей захотелось впиться в них зубами.

– Я изменил свое мнение по многим вопросам. Прояви гибкость и тоже измени свое мнение.

– Я не обязана быть гибкой. Я не соглашалась улетать с тобой из страны.

– Ты моя невеста, и тебе придется покинуть свою страну. Не навсегда, но на время.

– Да, только на один год. Но я сама решу, когда начнется отсчет времени.

– Ты можешь вернуться в Нью-Йорк хоть завтра.

– Я вообще не хочу улетать из Нью-Йорка. Я не могу просто так улететь в другую страну!

– Почему нет? Ты же летаешь в командировки.

– Ну, сейчас я лечу не по служебным делам. И раз уж мы заговорили о работе, я не могу уехать без предупреждения.

– Ты в отпуске, забыла?

– У меня есть дела помимо работы.

– Например? – Он встретил ее яростный взгляд с предельной безмятежностью.

– Ладно. Я тоже изменила свое мнение. Ты не танк. Ты цунами. И ты обожаешь все контролировать.

Винченцо усмехнулся:

– Мне нравится, как ты обличаешь мои пороки, но я опять подумал о еде. Я приказал повару приготовить для тебя местные блюда.

У нее чесались руки от желания ударить его по щеке с ямочкой.

– Не меняй тему.

Игнорируя Глори, он отстегнул свой ремень безопасности, затем наклонился и расстегнул ее ремень:

– Ты рискуешь усилить мой голод. Во всех отношениях.

– Ты командуешь мной даже в вопросах еды. Винченцо поднялся:

– Я послал бы еду к черту и насладился тобой. Но я даю тебе возможность избежать того, чего ты действительно хочешь, и предлагаю поесть.

Он подвел ее к красиво накрытому столу с дорогой посудой и столовыми приборами.

Глори подняла глаза на Винченцо, когда он пододвинул ей стул:

– Не могу представить здесь короля Ферруччо.

Подняв брови, он сел напротив:

– Ты по-прежнему уверена, что лайнер мой? Она вздохнула:

– Дело не в этом. Лайнер огромный, какой полагается иметь королю. Но это помещение слишком…

– Уединенное? – Он жестом обвел комнату с приглушенным освещением. – Эти покои обустраивала Кларисса, создавая любовное гнездышко для себя и Ферруччо.

– Он не против твоего вторжения?

– Мне разрешено сюда входить.

– Но ты уверен, что он согласовал это с королевой Клариссой?

– Если он этого не сделал, то с удовольствием примет наказание за свои несанкционированные действия.

Глори улыбнулась, представив, как Кларисса шлепает короля Ферруччо:

– Значит, еще один д’Агостино обожает женские нападки?

– Ферруччо позволит Клариссе станцевать на нем степ и попросит продолжения. Но она ангел, поэтому не злоупотребляет его покорностью.

Выражение лица Винченцо смягчилось, пока он говорил о королеве и своем двоюродном брате. Хотя Кларисса была принцессой и дочерью предыдущего правителя, о ней знали немного, пока она не стала женой нынешнего короля-бастарда. Позже Кларисса превратилась в одну из самых романтичных королев в мировой истории. Глори слышала о ней только позитивную информацию.

И все же ей было неприятно, с какой любовью Винченцо говорит об этой женщине. Вот к ней, например, он никогда не испытывал подобных чувств.

Не обращая внимания на ее внезапную смену настроения, Винченцо улыбнулся:

– Поскольку мы заговорили о доступе в помещение…

Он нажал кнопку на панели у огромного овального иллюминатора. Дверь бесшумно открылась, и на пороге появились шесть официантов в бордово-черных мундирах, с золотой королевской эмблемой на груди. Они принялись расставлять блюда на столе.

– Приятно видеть, что ты нагуляла аппетит, – заметил Винченцо. – Это значит, что ты сосредоточишься на еде и не будешь использовать меня в качестве мишени.

Она взяла вилку, взвешивая ее в руке:

– Серебряная? Не боишься?

Винченцо откинулся на спинку стула, распрямляя грудь и предоставляя Глори возможность целиться, куда ей заблагорассудится:

– Обожаю риск.

И тут она осознала нечто ужасное – ей нравятся их словесные перепалки.

Странно, но прежде Глори не испытывала ничего подобного. Она когда-то любила Винченцо всем сердцем, жаждала его, однако ей не хотелось проводить с ним время в разговорах.