Эбби Грин - Глаза тигрицы

Валентина моргнула. Ланч… Воскресенье… Никакой возможности уехать.

– Мои родители, – пробормотала она чуть ли не в отчаянии. – Мне нужно увидеться с ними.

Джио, шагая по коридору, бросил через плечо:

– Я звонил в клинику. У твоего отца все в порядке. Мне посоветовали не слишком волноваться. Завтра его перевезут в Неаполь.

Валентина нахмурилась и мгновенно почувствовала свою вину. Он так много для них делает… Проглотив комок в горле, она произнесла:

– Спасибо.

Они прошли в огромную кухню. Джио обернулся и сказал с улыбкой:

– Не за что.

Валентина сделала вид, что осматривает кухню. Здесь поразительным образом смешались старина и современность. Рядом с деревянным столом соседствовали сталь и хром. В ней мгновенно проснулся шеф-повар.

– Здесь потрясающе! – воскликнула она, поглаживая массивную столешницу.

– Моя экономка, Элоиза, настояла на том, чтобы кухню отремонтировали. Это ее вотчина, не моя. Она уехала на неделю – отправилась в гости к своей семье в Мессину.

Джио стоял спиной к ней и возился с кофейником.

– Ты живешь здесь почти десять лет, но дом выглядит так, словно ты только что переехал, – не в силах справиться с любопытством, заметила Валентина.

Джио повернулся к ней с непроницаемым выражением лица и протянул крохотную чашечку эспрессо. В животе у нее все перевернулось. Оказывается, ему известно, какой кофе она предпочитает пить по утрам.

Джио сделал глоток:

– Так и есть. Когда я купил этот дом, вернувшись из Европы, у меня было слишком много других дел, чтобы заниматься еще и им. Стены есть, потолок тоже – а это самое главное. А потом…

Пальцы Валентины так крепко сжали хрупкий фарфор, что она побоялась раздавить чашку. Женщина с усилием разжала их.

– А потом погиб Марио, – медленно закончила она.

Джио побледнел. Одним глотком он осушил чашку и положил ее в раковину.

Валентина поставила чашку на стол и обратилась к его напряженной спине:

– Где это произошло?

Джио повернулся к ней. Лицо его было измученным.

– Валентина… – хрипло выдавил он.

– Пожалуйста. Мне… надо знать.

Джио бросил на нее взгляд, полный отчаяния, и распахнул заднюю дверь. Они вышли в небольшой сад, полный цветов. Скорее всего, этот сад был делом рук экономки. Джио подтвердил ее догадку:

– Цветы сажала Элоиза.

Джио направился по дорожке, обсаженной кустарником. Где-то вдали заржала лошадь.

Когда они добрались до конца дорожки, поместье оказалось перед ними как на ладони. Валентина остановилась рядом с Джио и увидела слева от себя конюшни, окруженные кипарисами. Справа виднелись большие зеленые загоны, что было удивительно для скалистой и голой сицилийской земли. Наверняка там поработали садовники.

Насколько она помнила, тренировочные поля, где погиб Марио, располагались за конюшнями, но отсюда их не было видно.

– Тренировочных полей больше нет, – отрывисто бросил Джио.

– А что там сейчас?

Он пригладил волосы:

– Сад. Сейчас там сад.

Преисполнившись решимости, Валентина скрестила руки на груди.

– Я хочу видеть, – негромко проговорила она.

– Зачем? Ведь это ничего не изменит.

Валентина коснулась его руки и почувствовала, что он дрожит.

– Пожалуйста, Джио, – взмолилась молодая женщина. – Мне надо увидеть.

Спустя мгновение он зашагал вперед. Впервые с того момента, как они встретились, Валентина видела другого Джио – неуверенного, ранимого.

Они прошли мимо конюшни, в окна которой высовывались головы лошадей. Валентине показалось, что она узнала Мисфита, и он негромко заржал, приветствуя их. Два конюха направились было к ним, но, увидев выражение лица хозяина, решили не беспокоить его. Валентина вспомнила, что на ней одежда Джио, покраснела и поспешила за ним.

Он остановился так неожиданно, что она налетела на него. Джио протянул руку, помогая ей удержать равновесие, но быстро отдернул ее.

Валентина изумленно произнесла:

– Ведь это лабиринт.

Он скованно кивнул:

– Марио рассказывал мне о подобных сооружениях. Он был увлечен ими… Я оставлю тебя.

Джио ушел. Валентина посмотрела ему вслед и перевела взгляд на тщательно подстриженный кустарник. Медленно она вошла в лабиринт. Сделав несколько неверных поворотов, молодая женщина все-таки добралась до центра и несколько минут простояла там, отдыхая.

Ее родители будут потрясены, узнав, что Джио создал лабиринт в память о Марио. О своих чувствах Валентина предпочитала не думать – слишком уж они были противоречивы и взрывоопасны.

Она направилась к выходу из лабиринта, испытывая, как ни странно, удивительное спокойствие. А ведь раньше на этом месте были тренировочные поля. И на одном из них нашел свою смерть Марио.

Когда Валентина вернулась в кухню, ее встретил хмурый Джио. Он побрился и переоделся. В руках у него были ключи от машины и пакет, в котором, как она подозревала, лежало ее платье.

– Ну как, ты готова ехать?

Валентина вспыхнула. Ее почему-то ранили его слова.

– А что, если я еще не готова ехать?

В темных глазах Джио что-то мелькнуло.

– Я думал, – медленно заговорил он, – что после того, как ты увидишь, где погиб Марио, твоя страсть утихнет.

Валентина пристально смотрела на него:

– Я сама захотела приехать сюда, помнишь?

Она подошла к Джио, забрала у него ключи, уронила их на стол. Затем взяла пакет и бросила его на пол.

В глазах мужчины запылал огонь.

– Ты осознаешь, что делаешь, Валентина?

– Я хочу тебя, Джио, – просто сказала она.

Не отрывая от нее потемневшего взгляда, он кивнул:

– Пока хочешь.

Джио притянул ее к себе, и тело женщины запело.

– Ты права, – хрипло произнес он. – Нет ничего более важного, чем то, что нас с тобой сейчас связывает.

С этими словами он прижался губами к ее губам, и мир вокруг Валентины перестал существовать. Остались только она и мужчина, сжимавший ее в объятиях.

Спустя двадцать четыре часа Валентина стояла в клинике и говорила с врачом-консультантом об операции, которая должна была состояться завтра. Ее отец лежал бледный. Рядом с ним сидела мать и держала его за руку. Джио стоял в углу комнаты, скрестив руки на груди, и внимательно слушал.

Молодая женщина дрожала оттого, что он находится так близко. Голова ее гудела от пережитого и недостатка сна.

Валентина бросила быстрый взгляд на Джио, но он не смотрел на нее. Подбородок его напрягся. Она была сбита с толку, смущена. Когда она вчера призналась, что хочет его, в их отношениях что-то неуловимо изменилось.

У нее не было времени разбираться, что именно, – Джио доставлял ей небывалое наслаждение. Когда же она, пресыщенная, проснулась поздним утром, он, уже одетый, объявил:

– Нам пора ехать. Самолет готов доставить твоих родителей в Неаполь…