Кимберли Лэнг - Последний холостяк

Резкий вздох Марни сказал, что он попал в цель. Ее глаза сузились, она встала.

– В своей работе я принимаю решения, исходя из того, что считаю правильным на основании имеющихся фактов. Я готова отвечать за все свои решения, даже если они окажутся неверными. Я могу допускать ошибки в своей личной жизни, но это никак не отражается на работе, даже если мне приходится иметь дело с последствиями. И это не означает, что я жалею о своих решениях. – Она скрестила руки на груди, копируя позу Дилана, и уставилась ему прямо в глаза. – Не понимаю, почему ты не оставишь все это в покое. Судя по всему, для тебя в этой истории нет никаких проблем, тогда я не понимаю, какого черта ты допытываешься, как я оцениваю свое поведение для себя?

Это был чертовски хороший вопрос, на который у Дилана не нашлось ни одного сколь-нибудь удовлетворительного ответа. Он выпрямился, но на этот раз Марни не отступила. Не отводя глаз, она вздернула подбородок.

Ему не стоило цепляться к ней, и уж точно не стоило ставить себя в такое положение. Ее скрещенные руки сжали грудь и приподняли ее вверх, и, благодаря своему росту, Дилан невольно смотрел прямо на нее.

Внутри что-то вспыхнуло, словно ворох сухих сучьев.

Только что Марни объяснила, почему это плохая идея, и, честно говоря, по большому счету он согласился с ней. Но где-то между головой и низом живота все аргументы терялись.

Это было что-то необъяснимое, неконтролируемое и… очень реальное.

Когда у Марни перехватило дыхание, он понял, что не одинок.

Она кашлянула.

– Если мы закончили, я, пожалуй, пойду.

Мудрое решение.

– Да, конечно.

Она кивнула, но не двинулась с места. Дилан видел, как часто бьется ее пульс, заставляя трепетать жилку на шее. Надо было вернуться за стол или просто отойти подальше, но ноги отказывались слушаться. Казалось, это мгновение длится вечно.

Неизвестно, кто сделал первое движение, но внезапно Марни оказалась в его объятиях, и их губы прижались друг к другу – горячие, жадные, голодные.

Ее руки обхватили бедра Дилана и прижали к ней. Он почувствовал, что дрожит. Дилан присел на стол и протянул Марни к себе между ног. Но этого оказалось мало. Поменявшись с ней местами, он поднял ее на стол, задрал подол ее юбки и раздвинул ноги. Опершись локтями на стол, Марни наклонилась назад. Ее голова запрокинулась, открывая шею, а локоть задел лампу, с грохотом свалившуюся вниз и печально повисшую на шнуре. Дилан смахнул со стола бумаги и уложил Марни на спину. Вцепившись в его галстук, она потянула его на себя.

Дилан принялся расстегивать пуговицы на ее блузке, но зацепил локтем телефонную трубку и сбросил ее. Пальцы Марни потянулись к его ремню.

В затуманенную голову Дилана настойчиво стучались телефонные гудки.

Неудачное время, неудачное место. Прямо за дверью сотрудники.

Всплеск сознания угас, когда Марни, расстегнув молнию на его брюках, скользнула пальцами внутрь. Дилан застонал, и последнее беспокойство по поводу такого нецивилизованного поведения умчалось прочь.

Пуговицы на блузке Марни с легкостью покорились его пальцам, обнажив скромный бюстгальтер, создававший ложное представление о сирене, которую он держал в руках. Дилан провел языком по кружевной кромке и услышал вздох наслаждения. Еще одно движение, и его губы сомкнулись вокруг соска, заставляя его съежиться, а руки Марни, обвивавшие его шею, напряглись с такой силой, что ногти впились в кожу.

Ее змеиные движения сводили Дилана с ума, но в конце концов ему удалось задрать ей юбку до самого верха и в награду получить доступ туда, куда он больше всего стремился. Стянув с нее трусики, он коснулся горячей влажной плоти, и почувствовал, как затрепетало все ее тело.

Какая-то небольшая часть мозга, сохранившая способность мыслить рационально, продолжала слать сигналы тревоги, но это только подливало масла в огонь. Риск быть обнаруженными наэлектризовал воздух опасностью и обострил ощущения.

Хотя от Марни и так исходило достаточно огня. Каждый сдавленный вздох, каждый приглушенный стон, вырывавшийся у нее, проникали в самую глубину его существа.

Дойдя до высшей точки, она выгнула спину над столом, пытаясь с помощью руки удержаться на скользкой поверхности, в то время как другая рука зажимала рот, чтобы заглушить крик.

Дилана трясло от нетерпения, его непослушные руки с трудом справились с одеждой и подхватили бедра Марни. Ее огромные голубые глаза, затуманенные страстью, не отрываясь смотрели на него, ноги обвились вокруг его талии.

Потом Дилан просто перестал соображать.

Злобное ту-ту-ту телефона, слишком долго стоявшего со снятой трубкой, наконец вернуло Марни в сознание. Дилан лежал сверху, и его плечи вздрагивали в такт сбившегося дыхания. Она сама дышала не намного ровнее.

Потребовалось какое-то время, прежде чем она осознала, что произошло, и поняла, что лучше бы ей этого не осознавать.

Это невозможно. Я только что занималась сексом на столе Дилана. С Диланом. Моим будущим боссом. Ради всего святого, что со мной происходит? Прежде она никогда не теряла контроля над своими гормонами. По крайней мере, на трезвую голову…

Из-за двери донесся приглушенный смех. Марни выругалась про себя.

– Ты запер дверь?

Голова Дилана взметнулась вверх, и он чертыхнулся.

– Нет.

Поспешность, с которой он отскочил от Марни, выглядела почти неприличной, но оказалась весьма заразной. Боже правый, задранная юбка скомкалась у нее на талии, трусики болтались на щиколотке, блузка и бюстгальтер были расстегнуты. Если кто-нибудь войдет…

Дилан проворно привел в порядок свою одежду, но его волосы по-прежнему торчали в разные стороны, а лицо пылало. Господи, что же тогда у нее с прической и макияжем? Марни поправила одежду, но она оказалась безнадежно измята. Как она выйдет отсюда? У нее вид, как… как… Ну, в общем, как будто она занималась именно тем, чем она действительно занималась.

Слово «стыдный» даже отдаленно не отражало реальность.

Марни могла шутить, что той ночью находилась под влиянием гормонального безумия, усугубленного алкогольными парами. Но сегодня она трезва. Это не поддавалось никакому логическому объяснению.

А в то же самое время по ее телу до сих пор проносились маленькие вспышки, а колени казались не совсем прочными. В тихом омуте Дилана явно водились какие-то черти. Марни никогда бы не подумала, что мужчина такого типа может заниматься сексом на столе, да еще и с незапертой дверью.

Впрочем, она и себя не могла бы отнести к такому типу девушек. Похоже, в ней тоже сидели какие-то доселе неизвестные ей черти.

Пока Марни думала об этом, Дилан снова превращался в того Дилана, который не мог бы заниматься сексом на столе. Когда он затянул узел галстука, преображение в основном завершилось, хотя в тех местах, где ее пальцы слишком активно поработали над его волосами, они еще выглядели несколько помятыми.