Элизабет Пауэр - Скамейка для влюбленных

Сколько любовников было у нее с тех пор, как она бросила его? Этот вопрос не давал ему покоя. Андреас стиснул зубы, представив себе других мужчин, которых Маджента обвивала своими длинными ногами и стонала от страсти. Не создал ли он для себя проблему, предложив ей эту работу? Ведь он не железный, а его влечет к ней сильнее, чем шесть лет назад.

Чтобы не думать о Мадженте, он взял телефон и подошел к окну, надеясь, что работа окажет на него целебное воздействие.

«Она – колдунья», – думал Андреас, чувствуя, как твердеет его плоть. Шум воды в ванной стих, и он бросил взгляд в сторону двери, представляя, как Маджента выходит из ванны и вытирается полотенцем.

Почему бы не зайти к ней? Вытянуть из нее признание в том, что она хочет его так же сильно, как он ее? В прошлом Андреасу легко удавалось возбуждать ее словами, так почему бы не испробовать эту тактику сейчас? Что, если Маджента действительно желает его? Они могли бы славно провести время. Его взгляд упал на кровать, все еще хранившую отпечаток ее тела, и Андреас сделал глубокий вдох, обуздывая себя. Он не станет ее принуждать, не может он так поступить с женщиной. Даже с колдуньей, которая завлекала в свои сети мужчин, обещая им рай на земле, и не сдерживала свои обещания.

Он говорил по телефону с одним из своих американских менеджеров, когда Маджента вышла из ванной. Ее тонкая талия была перетянута пояском, с влажных волос стекала вода, кожа светилась молодостью и здоровьем. Одним словом, выглядела она прелестно.

Андреас жестом попросил ее задержаться и, стараясь не смотреть на нее и не вспоминать о том, что, кроме халата, на ней ничего нет, сосредоточился на делах.

Маджента изучала книги на полках, стараясь не замечать, какой эффект оказывает на нее густой баритон Андреаса. Разнообразие его интересов потрясло ее. Она увидела энциклопедии, несколько биографий, в основном политических лидеров и видных бизнесменов, монографии, посвященные нашей планете, и многое другое.

Читал ли Андреас шесть лет назад? Трудно сказать.

– Не знала, что ты интересуешься поэзией, – заметила Маджента, когда он закончил разговор по телефону. Заметив имя Байрона на книге, она склонила голову. – Мой самый любимый поэт.

– В самом деле? – Андреас смотрел на нее более чем странно.

Маджента сразу же ощетинилась:

– Думаешь, я не способна оценить хорошую поэзию? Мы изучали его творчество в школе, тогда я и увлеклась романтизмом. – Маджента потянулась и взяла книгу с полки. Она была такой старой, что ее переплет истрепался. – Почему ты не закажешь новый переплет?

– Оставь ее! – прозвучала резкая команда.

Пальцы Мадженты похолодели.

– Я только хотела взглянуть на нее, – пролепетала она. – Обещаю обращаться с ней осторожно. Я хотела найти свое любимое стихотворение.

– Какое? – отрывисто бросил Андреас.

– Я не знаю, как оно называется. Говорят, Байрон посвятил его женщине, которую любил всем сердцем. – Она потерла лоб. – Не могу вспомнить. Что-то насчет того, что звезда закатилась…

Маджента сосредоточилась, пытаясь воскресить в памяти ускользавшие от нее слова, а затем услышала его голос:

– «Когда время мое миновало и звезда закатилась моя…»

Она вспомнила и подхватила:

– «Недочетов лишь ты не искала и ошибкам моим не судья» [1].

Маджента умолка. Был ли Андреас судьей ее ошибкам? Нет, раньше он не искал у нее недочетов, поняла она с ошеломившей ее ясностью. Его семья могла ругать ее, но он верил ей. Только в конце – правда, неизвестно почему – он стал порицать ее.

Эмоции душили женщину. Она боялась не выдержать и расплакаться.

– Мне нужно одеться, – пробормотала она и вы шла из комнаты.

Андреас говорил по телефону. Услышав шаги Мадженты, он резко оборвал разговор. Так, по крайней мере, ей показалось. Когда Андреас начал что-то писать на листке бумаги, она поинтересовалась:

– Почему ты не пользуешься айпэдом?

Андреас, не отрываясь, продолжал писать ручкой с золотым пером.

– Я плачу за это тебе, – бросил он.

Конечно. Он ее босс и может напомнить ей об этом в любой момент.

– Я приказал миссис Кокс приготовить для тебя легкий, но питательный ланч, – продолжал он, бросив на нее взгляд, когда Маджента подошла и взяла бумаги с его стола. – Она это сделала?

– Если я скажу «нет», как ты поступишь?

Ланч состоял из салата с лососем, свежеиспеченного пеклеванного хлеба, большого куска яблочного пирога со сливками и свежих фруктов. Все это, за исключением фруктов, которые Маджента решила пока отложить, она съела с большим удовольствием.

– В отличие от тебя моя экономка не противоречит мне при любой возможности, – заметил Андреас, уголок его рта дернулся вниз. – Я пригласил бы тебя на ланч или, по крайней мере, присоединился бы к тебе, но в сложившихся обстоятельствах не думаю, что это хорошая идея.

Должно быть, он имел в виду момент слабости, накативший на них в его спальне. Теперь же Андреас выглядел как обычно, уверенным и спокойным.

– Да, верно, – протянула Маджента, делая вид, что согласна с ним.

Но сердце у нее болело. Пока она принимала душ, ее измучили картины того, что произошло в бассейне.

В эту минуту зазвонил телефон. Андреас взял трубку и нетерпеливо бросил:

– Висконти слушает.

Судя по его отрывистым репликам, случилось что-то серьезное.

– Мне нужно уехать, – заявил он, положив труб ку. – Я не знаю, когда вернусь. Переадресовывай телефонные звонки, на которые ты не сможешь ответить, мне.

Маджента слушала, как стихает вдали рокот мотора его «мерседеса». Затем она тихо поднялась наверх, в комнату Андреаса.

Подойдя к книжным полкам, молодая женщина взяла потрепанный сборник стихотворений Байрона. Руки ее тряслись так сильно, что она едва могла переворачивать страницы. Из книги выскользнул листок бумаги. Не успев ничего прочитать, Маджента вдруг вспомнила, что там написано.

«Моей Маджи. С любовью, Андреас ».

Ее рука метнулась ко рту, заглушая готовый сорваться крик. Как она могла забыть, что он подарил эту книгу ей? Только Андреас называл ее так – «моя Маджи».

Слезы полились по щекам, и Маджента поняла, что плачет. А затем поняла, что искала в своих снах, что потеряла. Она потеряла любовь. Любовь Андреаса.

Лицо Андреаса было хмурым, когда он вышел из кабинета менеджера по кадрам. Таким же хмурым оно было, когда он разговаривал по телефону с ее помощницей.

– У меня для вас неприятная новость, – сказала Лана Барлифорн. – Она касается Мадженты Джеймс. Похоже, мисс Джеймс намеренно скрыла от нас кое-какую информацию, и Франсис считает, что вам следует это знать. Она не объяснила, в чем дело, только намекнула, что, если бы вам это было известно, вы не приняли бы ее на работу.