Пола Хейтон - Сильнее разума

Ничего, кроме роковой неотвратимости.

И она смирилась с тем, чего не могла избежать. Покорно склонила голову.

— Да.

Ничего больше она не добавила. Да больше ничего и не требовалось.

Отец довольно улыбнулся. На лице его отразилось невероятное облегчение. Глаза Лауры вновь засияли внутренним светом — как сияли еще недавно, когда падчерица ее выходила из гостиной. Только теперь молодая женщина с запозданием поняла странные речи мачехи. Сколько ужасного смысла они в себе таили!

Увы, поздно, слишком поздно поняла она это.

Лаура бросилась вперед, завладела ладонями Мелиссы, расцеловала падчерицу в обе щеки. Следом подошел отец, порывисто обнял ее. А Лаура уже самозабвенно целовала брата. Отец подал руку Луиджи. Словно во сне — ибо оцепенение достигло апогея — Мелисса отметила, что Луиджи вроде бы поколебался мгновение. Затем принял протянутую руку, крепко пожал ее, что-то сказал по-итальянски. Отец кивнул. А ведь между ними происходит нечто очень важное! Между мужчиной, чья дочь подверглась бесчестью, пусть и в силу досадного недоразумения, и мужчиной, который был готов загладить свою вину.

Неужели это все происходит с ней, с Мелиссой Гринбери? Просто темное Средневековье какое-то! Быть того не может! Невероятно!

А Лаура между тем захлопала в ладоши.

— Шампанское! Нужно выпить шампанского! — И отправилась отдать необходимые распоряжения слугам.

Джованни торжественно ввел «счастливую пару» обратно в гостиную. Вернулась его жена, внесли марочное шампанское во льду. Мелисса по-прежнему отрешенно стояла рядом с Луиджи, не в силах поверить в реальность происходящего. Ночной кошмар, да и только!

Джованни протянул ей бокал. Молодая женщина машинально стиснула его в бесчувственных пальцах. Отец произнес тост. Мелисса не поняла ни слова. Но, судя по интонациям, ничем иным, кроме тоста за будущих новобрачных, эта пространная тирада и быть не могла.

Зазвенели сдвигаемые бокалы. Мелисса пригубила шампанское. Ледяная, искрящаяся жидкость обожгла язык. Но вкуса молодая женщина не почувствовала.

— О, дорогая, ты чудесно выглядишь!

Лаура восхищенно всплеснула руками и прижала их к груди. Сама она потрясающе смотрелась в изумрудно-зеленом платье, подчеркивающем стройность талии, — само изящество и элегантность.

Мелисса была в алом. Платье — шедевр модного парижского модельера — эффектно драпировало фигуру от груди до лодыжек волнами невесомого шелка. Плечи и руки до локтя оставались открытыми. Туалет дополняли длинные перчатки цвета платья. Специально приглашенный парикмахер провозился часа полтора, укладывая каштановые волосы Мелиссы в сложную прическу. Безупречный макияж тоже накладывал профессионал.

Вот только никаких драгоценностей на ней не было.

— Нет-нет, ничего не нужно, — твердо повторила Лаура, когда горничная вздумала было возражать.

Снизу, из вестибюля, доносился приглушенный шум голосов. Приглашенные на помолвку гости уже прибывали.

— Пойду взгляну, как там Джованни, — сказала Лаура. — Через пять минут спускаемся, помни!

Горничная энергично закивала и в сотый раз принялась расправлять на Мелиссе платье и сдувать несуществующую пылинку с прически. Та стояла неподвижно, покорно опустив руки и глядя на себя в зеркало.

Смотрелась она и впрямь потрясающе. Алый шелк подчеркивал соблазнительные формы фигуры, открывая взору ровно столько, сколько нужно, чтобы платье не казалось вызывающим, и предоставляя восхищенному зрителю в воображении дорисовывать остальное. Молодая женщина выглядела именно так, как ей и полагалось выглядеть: богатая дочь богатого бизнесмена. Которая вскоре выйдет замуж за не менее богатого жениха.

За мужчину, который женится на ней, чтобы смыть тем самым нанесенное ей бесчестье — нанесенное по той простой причине, что он совершенно случайно посчитал ее любовницей этого самого богатого бизнесмена…

Я не могу… Не могу! Я не в силах дойти до конца. Я не вынесу! Просто не вынесу! — в отчаянии думала Мелисса. Я не в силах взглянуть ему в лицо!

Она чувствовала, как оцепенение проходит — словно ледяной панцирь пошел трещинами и осыпается крохотными осколками. А под ним… под ним пульсирует невыносимая боль, она ищет выхода, просачивается в трещины, властно заявляет о себе…

Горничная легонько коснулась ее руки.

— Синьорина, думаю, нам пора идти.

Мелисса кивнула. Осторожно переступая на высоких каблуках, придерживая рукой длинную юбку, она пересекла комнату и вышла за дверь. И направилась к гостиной, где всей семье предстояло собраться, прежде чем спускаться вниз.

Слуга почтительно распахнул перед ней двери. Мелисса кивком поблагодарила его — и переступила порог.

Джованни с Лаурой были уже там. И Луиджи — тоже. В смокинге, под стать зятю. Заслышав шаги, он обернулся — и дыхание у молодой женщины перехватило.

Долгое, бесконечно долгое мгновение Мелиссе казалось, будто она стоит на самом краю отвесного утеса. Одно неосторожное движение — и она сорвется вниз, в пропасть, и расшибется об острые камни на дне.

И тут — благодарение небу — подоспел отец. Он шагнул к дочери, завладел ее ладонями.

— Моя красавица дочь!

Сколько любви и гордости звучало в его голосе! И признательности! У Мелиссы мучительно заныло сердце.

И тут заговорил Луиджи. Его голос в отличие от отцовского звучал так равнодушно, так безлико. Так… официально…

— Мелисса.

Одно-единственное слово, и все. А затем он извлек из внутреннего кармана продолговатую коробочку.

— Лаура сказала мне, что сегодня ты будешь в алом.

Он нажал на замочек — и бархатная коробочка распахнулась. В глаза Мелиссе слепящим огнем полыхнули рубины. Луиджи осторожно достал колье из футляра, отбросил ставшую ненужной коробочку, шагнул к молодой женщине.

— Повернись.

Мелисса безмолвно послушалась.

Она ощущала прикосновения его пальцев к плечам и шее, и прикосновения эти обжигали раскаленным железом. Только бы не потерять сознания!.. Мелисса призвала на помощь всю свою силу воли. Это все — часть спектакля, не более того. Бессмысленного, оскорбительного, насквозь фальшивого спектакля, который необходимо выдержать до конца — ради отца, который так ее любит, и ради Лауры, которая так любит брата…

Металл холодил кожу. Чуть слышно щелкнул замочек. Рубины заискрились на груди точно живое, переливчатое пламя.

Лаура тихо ахнула.

— Луиджи, что за чудо!

Затем вполголоса добавила что-то еще по-итальянски. Брат кивнул, вновь сунул руку во внутренний карман и вынул коробочку поменьше. Тоже бархатную, но в форме сердечка.

При виде тяжелого золотого кольца — бриллиант чистейшей воды в окружении рубинов — Лаура восхищенно захлопала в ладоши. Мелисса же молча наблюдала за происходящим словно бы со стороны, словно бы все это никоим образом ее не касалось. Луиджи между тем завладел ее безжизненной рукой и надел кольцо на палец поверх перчатки. А затем поднес руку к губам и поцеловал.