Мира Лин Келли - Линия жизни

Нижняя челюсть заходила ходуном. Чьи-то руки потянули за рубашку на спине, заставляя обернуться.

– Гаррет, не волнуйся, он меня любит! – Эрин подняла вверх левую руку, демонстрируя кольцо с камнем в форме сердечка на безымянном пальце. – Мы поженимся.

Он попятился, замотал головой, будто не веря услышанному, потом остановился, посмотрел ей в глаза и спросил:

– Ты правда его любишь? Ты уверена? И хочешь выйти за него замуж?

Эрин переглянулась с сестрами.

– Ну… да.

Бетани прошипела что-то из угла возле сушки, и Эрин расправила плечи, улыбнулась и повторила:

– Да, Гаррет. Мы уже несколько месяцев говорим о свадьбе. Мы решили пожениться, еще не зная, что у нас будет ребенок. Джордж хочет устроить свадьбу на Рождество, потому что так романтичнее.

– Что ж… – устало взмахнул рукой Гаррет, – я очень рад за вас.

Он и впрямь был очень рад – не менее чем минуту назад, когда подумал, что нашел свое счастье, а оказалось, что ошибочка вышла, и он даже немного взгрустнул.

И тут дверь снова отворилась, и внутрь просунулась голова Джорджа, жениха Эрин. Увидев, что Эрин стоит против Гаррета, демонстрируя ему кольцо, он смутился, попятился и исчез, хлопнув дверью.

Гаррет усмехнулся, Мэв громко фыркнула, и все расхохотались. Глядя на сестер, Гаррет думал, что Джорджу как будущему отцу необходимо закалять характер, потому что воспитание ребенка – это вам не прогулка в парке, хотя оно того стоит. Еще Гаррет подумал, что им повезло найти друг друга и что самое большое счастье у них еще впереди.

Потом Бетани, Карла и Эрин ушли, оставив их вдвоем с Мэв.

– Ну как ты? – выгнула бровь его младшенькая. – В порядке?

– Не совсем, – признался Гаррет, потирая грудь, где скрывался источник его беспокойства.

Тогда Мэв подошла, поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку, не преминув при этом дернуть за уши.

– Гаррет, ты так много для нас сделал! Ты сохранил нашу семью. Мы все знаем, скольким ты пожертвовал ради нас, и мы тебе очень благодарны. Но теперь настало время, когда ты можешь позаботиться о себе. Я люблю тебя, братишка.

Напрасно она согласилась. Это глупо и саморазрушительно. Чистый мазохизм. Все равно что ковырять свежую кровоточащую рану в сердце, мешая заживлению. Но Сэм очень просил прийти вечером. Сказал, что нужно поговорить. А когда она стала отнекиваться, он воззвал к ее совести – мол, они не видятся уже целый месяц.

Но конечно, он хотел как лучше.

Лучше для нее.

Он хотел помочь ей развеять тоску.

И она пришла.

Но теперь сидит на крыше своей мечты, снящейся ей по ночам в кошмарах, и жалеет. Студеный октябрьский ветер щиплет за щеки. Она одна – Сэм побежал вниз за глинтвейном. В вечерней тишине, вдали от уличного шума, солнце медленно клонится к западу, расцвечивая небо закатными красками. И конечно, она вспоминает тот первый летний вечер, когда решилась попробовать воду. И Гаррета.

Знай она заранее, чем все закончится, решилась бы заводить знакомство с Гарретом?

Да.

Безусловно.

Тысячу раз «да».

Потому что их отношения – пока они продолжались – были удивительны, невероятны. И лучше жить с раной в сердце, чем с камнем вместо сердца в груди.

Ой, кто-то идет…

От шороха шагов по крыше кожа покрылась мурашками.

Не Сэм.

Гаррет!

Николь сидела не дыша, вцепившись в перила, и отчаянно пыталась сопротивляться панике. «Спокойствие, – говорила она себе, – ты сильная». Но внутри все кипело от возмущения. Каков хитрец! Как ловко он ее поймал! Сэм предатель! Они сговорились!

Что ему от нее надо?

А… может быть, не все кончено?

Гаррет поставил на перила две кружки глинтвейна и бережно укутал ей плечи и спину толстым пледом – заботясь о том, чтобы ей не пришлось вставать и хоть на секунду отворачиваться от закатного неба.

– Прости, я вел себя недостойно, – начал он. – Я негодяй, мне нет оправдания. Я не имел права ревновать или наказывать тебя, когда увидел, что ты разговариваешь с другим мужчиной. Особенно после того, как отверг твое щедрое предложение.

Николь напряженно ссутулилась, чувствуя, как в душе просыпается безумная надежда, за которую все это время она не переставала цепляться, как за соломинку.

Он пришел, чтобы принести извинения. Через много месяцев. Он чувствует, что это его долг, он ощущает ответственность. Иначе быть не может, таков уж Гаррет…

– Я не пыталась играть с тобой, Гаррет, – сказала Николь. – Тебе могло показаться, но я и не думала… Просто Пол свалился как снег на голову… Я не ждала его…

– Не оправдывайся, ты ни в чем не виновата. Во всем одна моя вина. Прости меня. Жаль, что я не смог поступить умнее.

Как, интересно? Уйти, прихватив с собой блондинку, что целый вечер увивалась возле него?

Не хочется даже вспоминать тот день. Если что вспоминать – то хорошее. Ведь им бывало весело вдвоем, интересно, легко…

– Ладно, не бери в голову. – Николь взмахнула рукой, словно проводя невидимую черту между прошлым и настоящим. – Лучше скажи, много ли закатов ты видел в последнее время?

– Видел-то много, да только любоваться не доводилось.

Она обернулась.

– Гаррет, перестань винить себя во всех бедах на свете. Если ты беспокоишься обо мне…

– Да, беспокоюсь.

Кто бы сомневался? Вот отчего она рассылает повсюду резюме, а на следующую неделю у нее запланировано два интервью. Но об этом лучше помолчать. И Николь лишь покачала головой, а Гаррет продолжал:

– Потому что если ты чувствуешь себя хотя бы вполовину так же паршиво, как я, то я не знаю, за счет чего ты держишься. – Гаррет опустился на скамью рядом с Николь и посмотрел в небо. – Взять хотя бы закаты… Что толку наблюдать их в одиночестве? Никакого удовольствия. – Он повернулся к ней. – Как и во всем остальном. Я наконец понял, что ты для меня значишь. Наша дружба, забота, это необъяснимое притяжение между нами… Я ничего этого не понимал, пока не встретил тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной, потому что иначе я не могу получить удовольствие от жизни. Все, что я делаю, – делаю чисто механически. Какой идиот я был раньше, когда считал, что этого человеку достаточно. Да я и сейчас идиот, потому что оттолкнул тебя, позволил тебе уйти. Даже не знаю, сможешь ли ты меня простить. Но я, во всяком случае, никогда себе этого не прощу.

Николь протянула к нему руки. Плед соскользнул с одного плеча, но Гаррет успел подхватить его и укутал ее плотнее.

– Гаррет, о чем ты? Ты хочешь, чтобы мы попробовали всерьез? Думаешь, у нас получится? – говорила она срывающимся от волнения голосом, сквозь слезы. – Думаешь, у нас есть будущее?

Гаррет взял ее за руки и пристально взглянул ей в глаза.

– Я думаю, что моего будущего без тебя нет. А сегодня… сегодня я нечаянно подслушал один разговор, из которого понял, что ты беременна.