М. Хайнце - Любовные игры

— Господина надо просто игнорировать, — посоветовала Маги, плескаясь. — Я делаю так все время.

— Да, госпожа Фокс. — Кончита с закрытыми глазами ощупывала стеклянный шкаф, украшенный футуристическим рисунком с изображением сплетенных листьев. Она нащупала стопку с полотенцами и отнесла их к ванне, а Алекс в это время вертелся во все стороны с носком в одной руке, закрывая наготу сзади другой.

— Спасибо, Кончита, очень мило. — Голос Маги звучал дружелюбно и остановил убегающую Кончиту. — Скажите, я слышала, что у вас на родине в Пуэрто-Рико петухам отрубают голову, когда они больше не нужны. Это правда?

— Да, это так, госпожа Фокс. — Кончита нащупала ручку двери. — Раньше я умела это хорошо делать.

— Тогда потренируйтесь, — попросила Маги. — Может быть, мне понадобится ваша помощь.

Горничная выскочила, захлопнув за собой дверь. Алекс, вздыхая, уронил носок.

— Это было подло, — осуждающе сказал он. — Причем тут Кончита, если у тебя плохое настроение.

Маги строила пирамиду из пены и тихо подпевала Стрейзанд.

— И что за болтовня о петухе, который больше не нужен? — одной ногой Алекс залез в ванну. — Я тебе нужен срочно.

Маги сбила вершину пенной горки, и пена разлетелась во все стороны. Алекс отпрянул. А она беззаботно напевала.

— Ты меня любишь, и ты это знаешь. — Он погрузился в приятную теплую воду и взял бутылочку с пеной для ванны. — С тех пор как мы вместе, мы не скучали ни секунды. — Он капнул благоухающую пену себе на руку и стал растирать Маги. Он нежно и сильно массировал ее шею и выступающие из воды плечи.

Маги смотрела мимо него. Ее взгляд, скользнув по его груди, отклонился в сторону и остекленел, когда его гладкие, покрытые пеной руки коснулись ее груди.

— Прекрасно, — прошептал Алекс и приподнял ее грудь над поверхностью воды. Его пальцы скользили по ее груди, слегка массируя ее. Маги почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Она хотела полностью игнорировать Алекса, считать, что его вовсе нет, но ее грудь выдавала ее. Она стремилась навстречу Алексу.

Алекс победно засмеялся.

Он приподнялся и высунулся из ванны. Дотянувшись до пиджака, лежавшего на полу, он достал из внутреннего кармана футляр для драгоценностей.

— Это тебе.

Маги взяла футляр, так как он практически сунул ей его в руку, но сделала вид, что футляр ее не интересует. И только когда ее взгляд упал на кулон, глаза ее широко открылись и она вскрикнула. Какое-то время она разглядывала дорогую инкрустацию из эмали и золота, роскошную бабочку с многочисленными бриллиантами.

— Он, да… — она поперхнулась и скорчила скучную мину. — Он, и правда, очень мил, — закончила она фразу и поставила футляр на широкий край ванны между кораллами и сухими цветами.

Она, конечно, была хорошая актриса, выдающаяся актриса, но она не могла провести Алекса.

— Ну, ты меня теперь простила? — спросил он, абсолютно уверенный в своем успехе. Никакой маринованный огурец не может встать между ними!

— Простила? — Покачав головой, Маги вышла из ванны. — Ни в коем случае. Но так мне проще сохранить форму.

— Итак, это же… — Алекс вылез из воды и обернулся полотенцем, в то время как Маги, закутавшись сразу в несколько полотенец, разглядывала себя в одном из многочисленных зеркал. — Ну и что тебе еще надо?

— Мои волосы, мои волосы, — бормотала она себе под нос. — Ужасно, у меня больше не осталось времени, что же мне делать?

Алекс подошел к ней сзади.

— Сначала помириться со мной.

— Это мне известно. — Маги уклонилась от него, взяла щетку и стала интенсивно расчесывать волосы, пытаясь хоть как-то уложить их.

— В это просто нельзя поверить, — пробормотал Алекс сквозь зубы. Маги взяла фен. — Твои волосы просто выпадут у тебя из-за твоего упрямства. — Маги сушила волосы потоками теплого воздуха.

— Надеюсь, Генри чуть-чуть припоздает, — говорила она своему отражению в зеркале. — Мне бы не хотелось заставлять его ждать.

— Чтобы они пересохли, сгорели, желтые клочья твоих волос, — бурчал огорченный Алекс. Он схватил свое белье и стал одеваться.

Маги весело напевала.

— Почему у женщин нет чувства юмора? — тихо ругался Алекс, надевая ботинок на левую ногу. — Ко всем их недостаткам у них еще плохо с юмором.

Он оглянулся и увидел, что Маги нет. Ее веселое пение раздавалось уже из спальни. Он остановил проигрыватель. С большим удовольствием он окунул бы пластинку Барбары Стрейзанд в ванну вместо Маги Фокс. Но ни сама Стрейзанд, ни ее пластинка не могли изменить эту безумную ситуацию.

Обутый в один ботинок и держа другой в руке, Алекс заковылял в спальню. Маги как раз надевала золотые штанишки. И на какое-то мгновение Алекс забыл неприязнь и, восхищенный, любовался ее нагим телом. Он любил наблюдать за ней.

— Нам же было замечательно? — спросил он нежным, теплым голосом.

Маги взяла чулки. Она была довольна. Особенно радовало ее то, что она уже больше не будет любить Алекса. И больше не станет ждать, она должна сообщить Алексу это радостное решение.

— Алекс, между нами все кончено, и навсегда, — сказала она и взяла с кровати свое золотое сказочное платье. — Наши личные отношения завершены.

Он наконец надел второй ботинок и поднял голову. Надо было бы сохранить для потомков выражение его лица на фотографии, высеченное из камня или отлитое в бронзе.

— Повтори это еще раз, — сказал он.

— Для чего? Я выразилась ясно и точно. А теперь уходи из спальни и подожди, я хочу поговорить с тобой и с Генри.

— Не выйдет, — сказал он твердо. — Просто исключено.

— Еще двадцать четыре часа назад мне тоже казалось невероятным, что моя лучшая сцена из спектакля, самая трогательная, волнующая сцена…

— Это комедия, а не драма Шекспира, — перебил он.

— …будет испорчена так грубо и зверски.

Алекс покачал головой.

— С каких пор в огурце появилось что-то зверское?

— Все зависит от того, где и когда получаешь огурец, — поучала она. — Но ты это знаешь лучше меня, и я считаю наш разговор законченным.

Но Алекс так не считал. Засунув руки в карманы брюк, он оценивающе рассматривал Маги.

— Надеюсь, у тебя есть хороший психиатр, дорогая. Ты мне об этом ничего не рассказывала, но тебе срочно надо обследоваться. Твое поведение свидетельствует о нездоровье. Ты больна!

— Ах, больна, потому что считаю саботаж моего сценического искусства неприемлемым, — сказала она язвительно.

Он покачал головой.

— Не в этом дело. За последние два часа я дважды любил тебя, и каждый раз ты взвивалась как ракета и возвращала мне все, что я тебе давал. Мы вместе пережили экстаз любви и страсти…

— Ты вообще не знаешь, что такое любовь, — перебила она.