Мейси Эйтс - Перемирия не будет

– Кто сказал, что я передумала?

Лошадь взяла с места, и разговор сам собой прервался. Вскоре у Самиры затекла шея. Она, не отрываясь, смотрела на удобную, надежную спину Феррана.

Может, положить на нее голову хоть на секунду? Только чтобы шея не так болела.

Она положила голову ему между лопаток, и ей стало удобнее. Она ощущала щекой мокрую от пота ткань его рубашки, слышала, как сердце колотится в его груди, как напрягаются его мышцы, когда он гонит коня через знойные пески пустыни. Она вдыхала запах его кожи, и ей он казался приятным. Хотя это по-прежнему тревожило ее. Его тело было скрыто рубашкой, но она помнила рельефность его мышц, помнила полоску волос, спускавшихся к низу живота. Все это привлекало ее… гораздо сильнее, чем следовало.

Самира отвела глаза к линии горизонта, стараясь не думать о теле Феррана.

Казалось, скачка будет продолжаться вечно. Самире стало жарко, ее тревога все нарастала. Вопреки ожиданиям, за время поездки она так и не привыкла к ощущению его тела, тесно прижатого к ней, – оно по-прежнему оставалось волнующим и тревожным.

– Ну вот мы и на месте, – наконец произнес Ферран, прижимаясь к ее бедрам.

Самиру словно пронзило электрическим током. Она крепко вцепилась в него, не зная, что делать, – попытаться удержаться или, наоборот, с криком броситься в безлюдную пустыню. Черт возьми, что же с ней происходит?

Она огляделась – и почувствовала, что напряжение наконец-то покидает ее. Оазис был прекрасен. Пятно буйной ярко-зеленой растительности выделялось на фоне выбеленного яростным палящим солнцем неба и светлых песков.

– Оставайся в седле, – предупредил Ферран. Спрыгнув на землю, он повернулся к Самире, открывая ей навстречу руки, словно в объятии.

– Ты серьезно? – спросила она.

– Ты о чем?

Легко спрыгнув со спины лошади, Самира ловко приземлилась на ноги:

– Я не оранжерейный цветок, Ферран. Помни об этом. Лучше скажи, где мы остановимся.

– Устала?

– Перестань или я тебя укушу. Не забывай, я должна тебе один укус.

– Думаю, я был бы не против. – Он внимательно посмотрел на нее.

– Не понимаю.

– Это пока. Подожди, пока мы поженимся, habibti . Тогда ты все поймешь.

Самира почувствовала, как в ней вновь поднимается гнев и одновременно – та самая волна жара, о которой она хотела забыть.

– Ты как-то укусил меня, – проговорила она. – Но я ничего не почувствовала.

Внутри у нее все напряглось: ее ложь воскресила в памяти ощущение его зубов на коже. Это было… очень интимно. И в этот момент для нее, кажется, что-то начало проясняться.

Подхватив коня под уздцы, шейх двинулся куда-то в сторону.

– Ты куда? – окликнула его Самира.

– Ты, кажется, хотела увидеть наше убежище на эту ночь?

– Конечно. Пойдем.

Они двинулись в глубь оазиса, вдоль скальных навесов и стены деревьев, становившихся все выше по мере приближения к воде.

Вода была недвижна, как стекло. В ее гладкой поверхности отражались солнце, деревья, небо.

– Необыкновенно! – в восторге выдохнула Самира. – А… здесь нет животных?

– Они мне редко показываются, ведь я всегда жгу костер по ночам, – отозвался Ферран. – Кроме того, недавно был дождь, так что воды вокруг много. Но под ноги смотреть стоит – здесь могут быть змеи.

– Не люблю змей. – Самира кинула испуганный взгляд на землю. – Они иногда заползали в комнаты, где мы жили. Однажды я даже видела гадюку.

– Сегодня можешь их не бояться. Я разожгу костер. Пойдем, моя палатка там.

Она двинулась за ним в глубину оазиса, к дальней стороне озера, и вдруг резко остановилась:

– Я бы не называла это палаткой.

У «палатки» были стены и окна, а сверху было натянуто широкое полотнище, удерживаемое кольями, намертво вбитыми в землю. От входа тянулся небольшой настил, обрывавшийся прямо над водой.

– Это – мое убежище, – проговорил Ферран. – Здесь проще и тише, чем во дворце. Я приезжаю сюда, когда навещаю бедуинов… а иногда и просто так.

– А женщин ты сюда привозишь?

Ей и вправду это было интересно. Ферран был мужчиной. Мужчиной, который отлично знал, каким возбуждающим может быть укус. Уж его-то, несомненно, целовали бессчетное число раз. И у него точно были любовницы. Ей хотелось знать о них – о тех женщинах, которые знали, каково это – прижиматься к его спине, касаться его живота… и даже больше.

Да, она должна узнать его как мужчину. Потому что врага надо знать. Тем более врага, перед которым хочешь притвориться союзником.

– Нет. Сюда я женщин не привожу.

– И куда же ты их привозишь?

– Почему тебе это интересно?

– Потому что… я ведь буду твоей женой. – Она впервые произнесла эту фразу. И впервые почувствовала, что это действительно может случиться. – Думаю, мне надо знать о тебе такие вещи.

– Я их никуда не привожу, – сухо ответил он.

– Что?

– Я не завожу интрижки.

– Никогда? – изумилась она.

– Никогда.

Ферран быстро прошел мимо нее ко входу в дом. Самира вошла за ним.

– Это так же похоже на палатку, как твоя машина – на верблюда, – проговорила она.

Потолок был искусно задрапирован пышными складками ткани. Под ним был натянут тент, похоже, непроницаемый, – однако даже это не делало жилище Феррана похожим на шатер кочевника.

В доме было немного мебели – простой, но выглядевшей очень дорого. Его украшали лишь плюшевые и шерстяные драпировки – никакого богатства украшений, которыми изобиловал дворец Феррана. На всем в этом убежище лежал отпечаток личности Феррана – только его, а не череды правителей, управлявших страной до него. Оно было жилищем человека, а не частью его наследства.

Это была часть его личности.

Самире хотелось увидеть и другие ее части.

– Признаюсь, называя свой дом палаткой, я несколько сбил тебя с толку, – проговорил Ферран.

– Значит, ты говоришь, у тебя нет отношений с женщинами? – Самира вернулась к прерванному разговору. – Но я думала, у такого мужчины, как ты, обязательно есть любовницы. Я же помню, каким ты был. Но ведь если ты обнажаешься перед кем-то, ты становишься уязвимым. Любовница может убить тебя во сне. Поэтому я надеюсь, ты аккуратно подходишь к выбору.

Ей нужно было услышать ответ. Если она собирается выйти за него замуж, для нее это важно. Она должна знать, что он думает о сексе. Почему не заводит любовниц – если, конечно, не обманывает ее. Ведь, заключив брак, они будут делить постель, и у них будет интимная связь…

Связь, о которой она ровным счетом ничего не знала.

Она много раз слышала разговоры о сексе – грубые, грязные. Слышала отвратительные угрозы от мужчин. Слышала откровенные намеки проституток, содержание которых она едва ли могла понять.

Она надеялась, что в супружестве есть что-то, помимо секса. Она помнила, что именно страсть разрушила обе их семьи.