Марион Леннокс - Поцелуй на краю света

— Фотографировал контрабандистов.

— Ты ожидал их там увидеть?

— Э-э… да, — признался Финн, поняв, что у него нет выбора. — Пару раз по ночам корабль останавливался, когда не должен был, и я решил провести небольшое расследование.

— Кто ты? — спросила Рейчел, пристально уставившись на него.

— Финн Киннард. Кораблестроитель.

— Нет, ты не обычный кораблестроитель. Может, ты частный сыщик?

— Что-то в этом роде.

— Ради бога! — раздраженно выпалила она. — К чему эта таинственность? Ты один из тех крутых парней, которые приклеивают себе фальшивые усы и по распоряжению правительства выполняют работу, которую обычные люди могут видеть только в шпионских триллерах?

— Нет, — ответил он с улыбкой. — У меня нет фальшивых усов.

— Но что-то определенно есть, — проницательно заметила она. — Я думаю…

— Тебе не нужно думать, — мягко сказал Финн. — Мы оба прекрасно знаем, что за фасадом, который любой человек демонстрирует остальным, прячется намного больше, чем он хочет показать. Я говорю тебе правду по мере возможности.

— Но есть что-то, о чем ты мне не говоришь?

— Да, так же, как и у тебя. Я многого о тебе не знаю. Как ты смотришь на то, чтобы опустить свои защитные барьеры и рассказать мне все?

— Что ты хочешь узнать?

— Что произошло с твоим ребенком и кто разбил тебе сердце.

Финн думал, что Рейчел ему не ответит. Она долго смотрела на него, словно пытаясь его разгадать, затем вздохнула и легла. Очевидно, она пришла к какому-то выводу, но пока не была в нем уверена.

Он снова прижал ее к себе. Какое-то время она была напряжена, затем немного расслабилась и произнесла:

— Ты не до конца откровенен со мной. Почему я должна откровенничать с тобой?

— Тебе нет необходимости ничего мне рассказывать, — спокойно ответил Финн. — Я просто пытаюсь отвлечь нас обоих от оставшихся леденцов.

— Завтра на завтрак у нас будут жареные ящерицы, — сказала она, теснее прижавшись к нему, и он с облегчением понял, что продолжение допроса отложено.

— Как мы будем это делать?

— Мы можем заглянуть на какой-нибудь кулинарный форум, если в твоем бойскаутском ноже есть встроенный компьютер со спутниковым Интернетом. Или мы можем использовать метод, которому меня научила моя бабушка.

— Бабушка научила тебя готовить ящериц?

— Теоретически. Практики у нас не было. В квартире, где мы жили, ящериц не было. Да и костры мы там тоже не могли разводить.

Наверное, это от бабушки-аборигенки Рейчел унаследовала свои красивые темные глаза и смуглый цвет лица.

— Твоя бабушка была специалистом по приготовлению ящериц?

— Самым лучшим, — рассмеялась Рейчел. — И костры она разводила лучше всех. Если бы она сейчас была здесь с нами, ей не понадобился бы твой чудо-нож.

— Ты хочешь, чтобы я на тебя обиделся?

— Прости, — сказала она. — Я пошутила.

Наступило молчание, и Финн уже подумал, что Рейчел уснула, как вдруг она неожиданно спросила:

— Ты правда хочешь узнать о моем ребенке?

У Финна перехватило дыхание. Почему он чувствует себя так, словно она предлагает ему бесценный дар?

Ему следовало ответить «нет». Ему не нужна такая близость. Он спросил ее о ребенке, чтобы сбить с толку, но сейчас…

Он хотел узнать, что произошло. Очень хотел.

— Если ты готова мне о нем рассказать.

— Готова, — призналась Рейчел. — Я редко говорю о своей малышке, но когда делаю это, она словно на какое-то время возвращается.

— Тогда расскажи мне о ней, — попросил Финн, и она услышала в его тоне искренность.

Финн молча держал ее в объятиях, пока она рассказывала ему о том, как влюбилась без памяти в ведущего танцора из балетной труппы ее сестры, об их коротком браке, о вспышках гнева Рамона, которые так ее пугали. О тех напряженных периодах, когда у труппы наступал перерыв в работе, и Рамон прикладывался к бутылке. О той роковой ночи, когда по его вине произошла автоавария, и Рейчел произвела на свет семимесячную девочку, которая оказалась слишком слаба, чтобы выжить. О том, что она назвала ее Элизабет в честь своей бабушки.

— Я была в сознании и смогла ее подержать, — прошептала Рейчел. — Я помню, что она дышала. Помню, как она обхватила своими крошечными пальчиками мой палец. Она была со мной очень недолго, но навсегда останется в моем сердце. Я пострадала в аварии, но совсем не помню боли. Я всегда буду благодарна врачам за то, что они не сразу стали заниматься моими ранами и позволили мне побыть с моей малышкой, пока она была жива и нуждалась во мне.

Когда Рейчел замолчала, Финн подумал о том, что натворил ее бывший муж, и внутри у него все закипело от ярости. Он хотел найти и как следует проучить Рамона за то, что тот заставил Рейчел страдать, но сейчас в его силах было только держать ее в объятиях.

Через некоторое время она уснула, но он по-прежнему ее не отпускал. Разве он мог это сделать, когда, прежде чем погрузиться в сон, она пробормотала: «Я рада, что ты здесь»?

«Я тоже рад», — подумал Финн.

Но почему он продолжает скрывать от нее правду о Конни и Ричарде? Почему не хочет ей открыться?

Нет, так больше не может продолжаться.

Он должен был поддерживать огонь, и в конце концов ему пришлось разомкнуть объятия и оставить ее. Она что-то недовольно пробормотала во сне, и он ее поцеловал, прежде чем пошел подкладывать дрова в костры.

Рейчел потрудилась на славу. Пока он пытался добыть огонь, она спускалась вниз и собирала куски древесины, застрявшие в камнях на берегу.

Ему было тяжело наблюдать за тем, как она это делала. На нее мог напасть крокодил. Эти кровожадные твари любят отдыхать на плоских камнях у воды. Они пока не видели ни одного, но в вылазках Рейчел риск все равно был.

Ее нога явно еще не восстановилась до конца, но она ни разу не пожаловалась ему и собрала больше дров, чем он мог ожидать. Неудивительно, что она сейчас спит.

Он находился всего в двух десятках метров от нее, но его тело уже соскучилось по ней. Его переполняло новое непонятное чувство, и он не знал, что с этим делать.

Когда он впервые увидел эту женщину, он мысленно отнес ее к той же категории, к которой принадлежала его мать и другие жертвы его отца. Но потом Рейчел доказала ему, что она, несмотря на внешнюю хрупкость, не является беззащитным созданием, с которого нужно сдувать пылинки. Она сильная, уверенная в себе женщина, которая может за себя постоять.

Ему следовало сказать ей правду. Она не верит, что у него есть дети. Она думает, что он солгал, чтобы сбить с толку Мод.

Он ей объяснит, как в его жизни появились Конни и Ричард. А как насчет всего остального? Должен ли он ей говорить, что он владелец компании морских путешествий, которая организовала этот злополучный круиз?