Дана Хадсон - Мелкая знаменитость

Ник от такой перспективы заметно приуныл, но с бравадой заверил:

– Женился бы, конечно!

И тут из-за огромного дуба раздался знакомый голос:

– А вот этого не надо! Я категорически против!

Они вздрогнули и обернулись. Возле дуба, прислонясь к нему плечом, стоял Вайдел в черных джинсах и черной куртке, умопомрачительно красивый, как древнегреческая статуя, и пристально наблюдал за ними.

Выйдя от Софи, Вайдел оглушено постоял во дворе, не в состоянии осознать, что произошло. Как он мог так глупо себя вести? Что с ним? Запутался в выдуманной им самим роли? Не знал, как убедить Софи в искренности своих чувств?

Он все сделал неправильно! Надо было сначала сказать, кто он на самом деле, а уж потом делать предложение. Но тогда бы он никогда не узнал, любит ли Софи его самого, а не его деньги и славу. Хотя о чем он? Неужели он так глуп, чтоб не понять, что Софи никогда не интересовалась ни знаменитостями, ни деньгами. Достаточно вспомнить «мелкую знаменитость».

Но, если бы он представился ей как положено, и она ответила бы ему «да», он сомневался бы всю жизнь. А теперь сомнений у него нет. Как нет и Софи. И что теперь делать? Софи на него по-настоящему обижена, и он не может ее в этом винить.

Началось турне. Вайдел отрабатывал концерты добросовестно, но без прежнего азарта. Бенджамин, сразу заметивший, что с ним что-то не то, после очередного концерта увлек его в свой номер и приступил к расспросам:

– Как у тебя дела с этой милой девочкой? Софи, если не ошибаюсь?

– А никак, – Вайдел почувствовал болезненный укол в сердце и поморщился. – Свалял дурака, она меня выставила. Конец истории.

– А конкретно? – наседал Бенджамин.

Вайделу захотелось куда-нибудь спрятаться. И чего Бен к нему пристал? Ответил сквозь зубы:

– Ты же знаешь, я хотел узнать, любит ли она меня как простого парня Алекса.

– И что?

– Сделал ей предложение как Алекс, она согласилась. Я обрадовался, хотел признаться, что я на самом деле Вайдел, но тут принесло этого гада, Кроули. Он наговорил обо мне гадостей, она ему поверила и выставила меня прочь. По сути, мы с ней толком и не говорили.

– Так, может, тебе с ней просто нужно нормально поговорить?

– Не хочу! Она говорила со мной как с последним ничтожеством. И навязываться ей я не буду.

– Так-так. Думаю, тебе нужно сделать паузу. Остыть. Оценить серьезность своих чувств.

Вайдел кивнул.

– Именно это я и хочу сделать. Но есть еще один нюанс: она вспомнила, как назвала Вайдела «мелкой знаменитостью», и что в это время рядом стоял мой бентли. В общем, она догадалась, что я это слышал, и решила, что я ей просто отомстил, влюбив в себя.

– Это гораздо хуже! – озадаченно покрутил головой Бенджамин. – Но тут уж ничего не попишешь. Надо ждать, когда все уляжется.

– Это я понимаю, но мне все равно больно, понимаешь? Знаю, что виноват сам, но ничего переделывать не собираюсь. Более того, если бы пришлось все начать заново, я сделал бы так же. Иначе откуда бы я узнал, что Софи для меня единственная?

– И на самом деле любит непритязательного Алекса, а не блистательного Леона Вайдела, – дополнил Бенджамин. – Что ж, в этом был свой резон. Но теперь у тебя одна задача: остыть, дать успокоиться ей, и решить, что делать дальше. Думаю, к концу турне ты определишься, как быть.

– Головой я это понимаю, а сердцем нет, – грустно согласился Вайдел. – Без нее вокруг пустыня, понимаешь?

Бенджамин кивнул.

– Когда-то и я пережил подобную историю со своей женой. Но вовремя спохватился. Думаю, у тебя еще есть шанс все поправить. А о будущем ты подумал? Чем Софи будет заниматься? Мотаться с тобой по миру, изображая заботливую мамочку?

Софи в роль заботливой мамочки никак не вписывалась, и Вайдел отрицательно помотал головой.

– Я думаю написать пьесу для скрипки с нашим ансамблем. Она начинает, гитары противоречат, но постепенно все приходит в гармонию. Как тебе эта идея?

– Я только за. Насколько я помню, еще никто из групп нашего уровня такую идею не использовал.

– А Ванесса Мэй?

– Там другое. Там главным образом переработка классики. Это не в стиле нашей группы.

– Ты прав, так далеко уходить мы не будем. Я уже начал кое-то набрасывать, потом покажу.

– Я рад. Надо взрослеть. Наша публика взрослеет, и мы должны расти вместе с ней! – пафосно провозгласил новый стиль своей группы менеджер.

– Я бы другую формулировку предпочел: мы растем, и вместе с нами наша публика, – Вайдел, как обычно не хотел никого догонять.

– Как хочешь. Для меня это одно и то же, – тут же согласился мудрый Бенджамин.

Они разошлись. Вайдел закрылся в своем номере, где стоял неплохой кабинетный рояль, и принялся набрасывать мелодию. Софи незримо присутствовала при этом, сердито поправляя в неудавшихся местах. Он насмешливо подумал: иметь жену-музыкантшу очень выгодно. Кто еще укажет ему на недочеты, как не она?

Он написал несколько пьес и песен с участием скрипки, и решил, что Софи такой вариант должен понравиться. Партия скрипки была не слишком сложной, вполне ей по силам. Хотя и очень красивой, он вложил в нее не только свой талант, но и душу.

Их сценарист был в восторге. Бенджамину даже пришлось несколько притормозить полет его фантазии, уж больно денежнозатратными оказались некоторые из его задумок.

Время шло, турне подходило к концу, и Вайдел нервничал все больше и больше. В его голову лезла уйма неприятных мыслей, и самой страшной из этих мыслей была одна: Софи вышла замуж и уехала невесть куда. Или получила приглашение от одной из европейских филармоний.

В самом деле, это казалось вполне возможным. Экзамены подходили к концу, выпускники престижной Лондонской консерватории, как правило, получали выгодные предложения, и Софи тоже вполне могла их получить. Если она согласилась, да еще подписала контракт, то тогда весь их замысел летел в тартарары. На замену он ни за что не согласится. Вся его музыка написана только для Софи.

Он готов был уже махнуть на все рукой и улететь в Лондон, но Бенджамин был непоколебим, запретив ему срывать турне, и Вайдел был вынужден подчиниться. Отменять концерты из-за любовной тоски никто не имеет права. Да и непорядочно это, с этими словами Бена Вайдел был полностью согласен.

После заключительного концерта в Греции, на котором присутствовали главным образом туристы из Восточной Европы, Вайдел, не дожидаясь остальных, ночным рейсом вылетел в Лондон. Прилетел под утро, идти ночью к Софи не посмел, лег спать. После бессонной ночи проспал до полудня. Потом быстро привел себя в порядок, непривычно волнуясь. Под возмущенное аханье Фила, крайне недовольного его замороченным, как он выразился, видом, поел и спустился вниз.

Позвонил в квартиру Софи, никто не ответил. Тогда он сел на свою любимую скамеечку, с которой хорошо просматривался въезд во двор. Через час его бдения Софи приехала с Ником. Вайделу не хотелось говорить с ней при этом подающим надежды музыканте, и он остался сидеть, где сидел.