Сара Андерсон - Неистовый соблазнитель

Что, если все и так уже изменилось?

А разве в этом могут быть сомнения? Все действительно изменилось с той секунды, как он нашел в парке ребенка, а потом смотрел, как Либерти прижимает его к груди. Именно тогда она и предстала перед ним в совершенно ином свете. И из простой сотрудницы стала кем-то гораздо более важным.

Либерти игриво ткнула стейк вилкой.

– Это точно съедобно?

– Ешь не торопясь. Сам процесс едва ли не важнее блюда.

Он уставился на собственную тарелку. Точно, лобстеры.

– Да, излишняя поспешность может очень плохо кончиться, – согласилась она, сдувая с мяса дымящийся уголек.

Неужели так сложно сказать, чего она хочет? Попросить прибавки, каких-то поблажек, да чего угодно, в конце концов?

Он снова вспомнил сказанные ею в машине слова.

«Для этого ты слишком много для меня значишь».

Очередная веха на пути безвозвратных изменений.

– Неплохо, – объявила она, наконец-то отважившись отведать мясо.

– Рад слышать. – А что, если все это как-то между собой связано? То, что он много для нее значит, и то, что она никогда ни о чем его не просила? Пока речь не зашла об Уильяме.

Потому что этот малыш тоже очень много для нее значил.

– Что мы будем делать с Уильямом? – спросил он, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как нечто само собой разумеющееся.

Она замерла, не донеся вилку до рта, и ему снова захотелось накрыть ее руку своей рукой. Вот только что-то ему подсказывало, что, если он попытается к ней сейчас прикоснуться, она ножом пригвоздит его руку к столу.

– Мы?

– Да, мы. Мы в этом деле вместе. Так когда ты хочешь снова его навестить?

Дожидаясь ответа, он машинально ел лобстера, совершенно не чувствуя вкуса.

– А я и не знала, что, когда речь идет об Уильяме, есть какие-то мы.

– Разумеется, есть. Мы его нашли, мы его спасли, и сегодня мы его проведали. – Хейзел сказала, что им следовало бы подумать об усыновлении. Прямо перед тем, как назвала их приятной парой. Неужели для окружающих они именно так и выглядят?

После Лилибэт он ни с кем не встречался, но даже с ней он чувствовал себя не мужчиной, находящимся в отношениях, а неким аксессуаром к ее платью.

– Тебя действительно волнует его судьба?

Не в силах с собой справиться, он снова взял ее за руку:

– Конечно волнует, я же не монстр.

Точнее, он не такой, как его родители. Его судьба их никогда не волновала. Они заботились лишь о том, чтобы получить от него как можно больше пользы.

В ее глазах ясно читалось сомнение, но на этот раз она хотя бы руку убирать не стала.

– Нам нужно выждать неделю. – Нам. – Иначе Хейзел может неверно нас понять. Как насчет четверга? Как раз перед тем, как ты уедешь на свадьбу.

– Думаю, глупо спрашивать, назначены ли у меня в этот день какие-нибудь встречи.

– Ты относительно свободен, – улыбнулась Либерти. – Но свадьба совсем скоро, и…

– Если к четвергу ничего не изменится, о ней вообще говорить бессмысленно.

– А что может измениться? Ты передумаешь идти?

– Скорее, ты надумаешь пойти со мной.

– Не думаю, что это хорошая идея, – выдохнула она, осторожно высвободив руку.

Маркус вздохнул:

– Я даже не прошу, чтобы это было свиданием.

– Ну конечно. Обычный деловой выход в свет.

– Именно, особенно учитывая, что на следующий день мне предстоит встреча с продюсерами. Тебе ради этого уже следовало бы ехать, мне нужно, чтобы ты вела записи.

– Ладно, но свадьба… Только потом твоя мать меня живьем съест, а что с тобой сделает, даже и не представляю.

– Точно больше ничего не хочешь?

– Точно.

– Хорошо, я отвезу тебя домой.

Оплатив счет не глядя, Маркус только лишний раз напомнил ей о разделявшей их пропасти. Черт! Да их разделяет даже не пропасть, а целый океан. Да еще пошире Тихого.

Ну и что, что она больше всего сейчас хочет провести с ним целых три выходных? Ну и что, что он смотрит на нее с таким видом, словно она единственная в мире женщина? Ну и что, что ей стоило неимоверного труда сдержаться, чтобы не сплести пальцы с его пальцами, когда он накрыл ее руку своей рукой?

Вот только ее желания не имеют ни малейшего значения. Важно лишь, что она в безопасности, счастлива и, несмотря ни на что, сумела превратить свою жизнь во что-то значимое.

Но стоит лишь на минуту забыться и спутать мечты с реальностью, и все пойдет прахом. Она достаточно умна, чтобы понимать, что ей не нужен принц на белом коне. Она и так уже сама себя спасла.

И сейчас ей нужно как можно быстрее уйти от этого проникающего в душу взгляда и бархатного голоса, что настойчиво выспрашивает ее желания.

– Я лучше поймаю такси, – объявила она, когда они вышли на улицу, но Маркус решительно положил руку ей на талию и направил к своей машине:

– Я сам тебя отвезу.

– Ты не обязан этого делать.

– Зато я этого хочу.

– Почему? – Ну вот зачем он продолжает играть с огнем?

Только это и так очевидно. Ее огонь сожжет, а его даже в самом худшем случае лишь слегка опалит. Потому что такие мужчины, как Маркус Уоррен, никогда не столкнутся с такими последствиями, как Либерти Риз. Это простая правда жизни. Он может ночь напролет шептать ей ласковые глупости и до изнеможения целовать, а потом, когда настанет утро и придет пора сожалений, просто ее уволит.

Разумеется, она не думала, что он так с ней поступит, но она вполне может получить очередное выгодное предложение от его друзей, например, от того Дженнера, и на этот раз он настоит, чтобы она его приняла. Разумеется, ради ее же собственного блага.

Именно поэтому она и избегала романтических связей. С ее точки зрения опасность всегда превосходила краткое физическое удовольствие.

Близость не для нее. Она потянет за собой вопросы, вопросы и еще много вопросов.

Да и вообще, она ничего менять не хочет. Ни на работе, ни в отношениях с Маркусом. Человек пусть остается в офисе, а ее фантазии – у нее в голове.

Молча позволив усадить себя в машину, Либерти продолжала размышлять. Чем она все это заслужила? Дело же не только в светлых волосах, голубых глазах и подтянутом теле атлета. И даже не в бешеных деньгах, заботящих его не больше воздуха.

Дело в том, что он смотрел на нее так, как еще никто никогда не смотрел. Всю свою сознательную жизнь она старательно хоронила себя сперва в домашних заданиях, потом в работе, и если ее и замечали, то лишь как отличную студентку и бесценную помощницу. Сама же по себе она ничего не значила. Ну или почти ничего. Бабушка Девлин старалась изо всех сил, а ведь она даже не была ее родной бабушкой. Всего лишь добрая соседка, не сумевшая уберечь собственных детей от улицы, но готовая помочь нуждавшейся в ней девочке.

Но бабушка Девлин была лишь исключением. Тем самым, что подтверждает правило. И для всего мира она по-прежнему оставалась невидимкой. Даже для родной матери. И если ее и замечали, то лишь потому, что она сама себя сделала значимой. Даже слишком. Действительно ли Маркус ее хочет? Или ему нужна та, кого она, по его мнению, олицетворяет? Кого-то честного и заслуживающего доверия?