Кейтлин Крюс - Согрей мое сердце

– Ваш отец пытается с вами связаться, сэр, – ледяным тоном проинформировала его миссис Пападопулос в одном из своих голосовых сообщений. – Он лично проходил мимо вашего запертого кабинета. За сегодняшнее утро – уже четыре раза. Но это пустяки по сравнению с бесчисленными звонками навязчивой до неприличия прессы.

Это сообщение было оставлено в девять утра.

– Что происходит между тобой и той проклятой женщиной? – требовал ответа Брэкс. Он был зол и расстроен, что чувствовалось, несмотря на разделявшее их расстояние. – Тебе обязательно играть с ней в эти бесконечные игры, бросая тень на имя Цукатосов? Почему бы не признать, что она была ошибкой, развестись и жить дальше?

Его отец высказался грубее, и злости в его голосе было больше.

– Меня не забавляет, что моего преемника представляют в газетах ограниченной секс-машиной, – метал громы и молнии Деметриус Цукатос. – Кончай с этим, Тео. Немедленно.

Тео швырнул телефон на кровать и вскочил. Затем заставил себя остановиться. Сделать вдох. Сказать себе, что пульс не отдается грохотом в ушах. Он уговаривал себя, что не испытывает знакомое ощущение невероятного унижения от того, что так походит на очередное предательство. Что бы ни случилось, что бы ни вызвало поток этих сообщений, Холли не ответственна за это. Разве нет? Он ушел из ее номера незадолго до рассвета, причем оставил ее в растрепанных чувствах.

Он позвонил на ресепшн. Сотрудница отеля подозрительно долго извинялась, а это всегда было дурным знаком. Ему принесли огромный кофейник с крепчайшим кофе и газеты, которые Тео разложил на стеклянном кофейном столике. Том самом столике, на котором он несколько лет назад устроил себе неспешный пир, наслаждаясь каждым дюймом восхитительного тела своей новоиспеченной жены.

Заглушить непрошеные образы было сложно, но Тео справился. Этому способствовали бросающиеся в глаза жирные заголовки таблоидов.

«Цукатос, вонзивший когти в осмеянную жену!» – вопил один из них, размещенный под огромной фотографией, на которой они были запечатлены в лобби «Чатсфилда». Тео нависал над Холли, чей несчастный вид говорил сам за себя. И он действительно походил на разъяренного зверя.

«Прошло несколько лет с тех пор, как судостроительного магната Тео Цукатоса видели в обществе жены-американки. Выбор Тео не одобрял его отец, умолявший сына не жениться. Это породило волну разнообразных слухов. Скупой на слова Тео Цукатос отказывался их подтвердить или опровергнуть. Однако бурная сцена в лобби отеля «Чатсфилд» в Барселоне дает повод считать, что отчуждение – наименьшая проблема прежних влюбленных голубков!

Анонимный источник в «Чатсфилде» сообщил, что Тео поселился в роскошном номере для новобрачных один!

Долго ли осталось ждать непростого развода, который весь мир предсказывает уже давно?»

У Тео заболела челюсть, и он сообразил, что чудовищно сильно стиснул зубы. Он заставил себя прочитать до конца статью, в которой несколько абзацев поверхностно описывали детали их отношений в прошлом, в то время как акцент был сделан на его богатстве и власти. После чего он развернул следующую газету.

«Долгожданное воссоединение?» – вопрошал другой заголовок. И чуть ниже: «Или это очередное толчение воды в ступе?»

Под этим заголовком была помещена фотография, на которой он покидал отель «Харрингтон». В углу было указано время. Вряд ли это время можно было счесть подходящим для визитов, даже в Испании. Еще две полосы были заполнены давними фотографиями, относящимися к их первым дням на Санторини, когда Холли называли его «неизвестной спутницей». Среди них Тео обнаружил снимок, на котором он шел с ней, собственническим жестом держа ее за руку. Фотографии сопровождали всевозможные домыслы.

«Неужели прославившаяся на весь мир своим отчуждением пара наконец сможет преодолеть разногласия в первоклассной атмосфере отеля «Харрингтон», возможно, самого романтичного в Барселоне? Или тайное воссоединение в том самом городе, где пара провела медовый месяц после головокружительного романа, закончившегося скоропалительной свадьбой, всего лишь очередной ход в борьбе за контроль над гигантской судостроительной империей Цукатосов?

Как ни крути, Холли Цукатос после развода останется чрезвычайно богатой женщиной, учитывая всем известный отказ жесткого бизнесмена Тео подписать брачный договор до свадьбы. Решение, если верить источнику, близкому к этой семье, единогласно было признано „крайне глупым“».

Это дело рук Брэкса, предположил Тео. Отец скорее подвергнет себя лоботомии, чем заговорит с прессой. Хотя с такой же вероятностью это может быть и секретарша.

«От представителей семьи Цукатос невозможно получить какие бы то ни было комментарии, но, по словам одного невольного свидетеля, «со стороны все выглядело довольно игриво, и казалось, что они воссоединились. Тео держал Холли за руки, а ей это определенно нравилось».

Но может, она лишь играет с ним?»

Последнее предложение расплылось у него перед глазами. Тео сжал кулаки, эмоции затуманили голову. От заколотившегося с неистовой силой сердца в ушах стоял грохот, как от барабанного боя.

Несколько секунд ушло на то, чтобы сообразить: кто-то стучит в дверь.

Тео бросил на дверь испепеляющий взгляд, но стук продолжался. Кто-то равномерно и гулко барабанил по ней.

Тео распахнул дверь, почти радуясь возможности выплеснуть на какого-нибудь бедолагу из обслуги отеля свое бешенство.

За дверью стояла Холли.

По его жилам заструился чистый адреналин, и, не отставая от него, вспыхнуло желание, то самое старое неутолимое и неуправляемое желание, заставлявшее его действовать не думая. Так было четыре с половиной года назад. Так было прошлой ночью. Вместе с желанием вспыхнула ненависть к Холли – за всю эту путаную-перепутанную историю.

За то, что она – против его воли – сделала его копией отца, для которого доверие и клятва были пустыми звуками.

Молчание затягивалось, воздух между ними наэлектризовался и сгустился.

Сегодня Холли являла собой свою светскую версию, которую Тео не переносил. Она была в одном из тех облегающих, сшитых на заказ платьев, которыми у нее наверняка был забит гардероб. Ее густые непослушные волосы, перед которыми он не мог устоять, были уложены в аккуратный узел у основания шеи. Исчезло то существо, которое он вчера ласкал. Может, стоит поблагодарить ее за это?

Вот только благодарность Тео испытывал в последнюю очередь.

– Что тебе здесь надо? – требовательно поинтересовался он. Его голос был столь же холоден, сколь горяч был пылавший в его душе костер эмоций. – Ищешь еще одну возможность попасть в кадр? Неужели папарацци что-то упустили?