Кейтлин Крюс - Согрей мое сердце

– Подходящая одежда для той обстановки, – отрезала Холли. – Не было у меня никакого тайного умысла. Прости, если разочаровала.

– Тогда почему обстановка этого номера потребовала от тебя балагана с переодеванием? – осведомился Тео, окидывая взглядом ее фигуру. – Ты должна понимать, что я всегда считал Холли Холт, очаровательную, наивную искательницу приключений, с которой столкнулся как-то летом на греческом острове, привлекательнее Холли Цукатос, светской женушки, расчетливой и алчной, совершающей грабительские набеги на мой банковский счет, истощая тем самым мое терпение?

– В следующий раз я обязательно обращусь к тебе, чтобы ты просветил меня, как мне надо одеться, – ядовито ответила Холли. – Но вынуждена поставить тебя в известность, это случится не скоро.

– Однако же ты галопом бросилась ко мне, чтобы поговорить. Изысканно одетая, хотя не далее, как вчера ночью, ты была прежней Холли. Как я могу считать, что ты сделала это не намеренно? – Тео устроил маленькое представление, потягиваясь. Он даже улыбнулся, услышав, как Холли с шумом втянула в себя воздух. – Прошлая ночь, я так полагаю, была цветочками. А сегодня пошли ягодки.

Она фыркнула:

– Мне что же, нужно было одеться, как ты, Тео? То есть пересечь полгорода полуобнаженной и помятой после сна? Любопытно, какие эпические выводы ты сделал бы тогда?

– Что ты хочешь? – осведомился Тео. – И почему ты решила, что тебе необходимо натянуть твою любимую личину?

На какой-то миг вид у Холли сделался совершенно потрясенный.

– Мне показалось, нам следует обсудить тот факт, что газеты снова занялись нами, – натянуто проговорила она.

Тео показалось, что слова давались ей с трудом и – помоги ему боже! – он хотел бы, чтобы это было так. Он не будет возражать, если Холли будет непросто.

Он не позволял себе думать, почему для него это важно.

– Я так не считаю, – ответил он.

– Ты считаешь, что нам не стоит переживать по поводу того, что таблоиды сводят нас вместе? – В ее голосе слышалось недоверие, к которому примешивалось раздражение. – О нас снова начали сочинять всякие мелодраматические истории.

– Я не считаю, что ты явилась сюда по этой причине. Ты тщательно выбрала одежду, чтобы казаться сдержанной и холодной. Таблоиды не что иное, как отговорка.

– Для чего? – Холли вздернула подбородок, и холод в ее голубых глазах убедил бы его, но вот голос предал. В нем не было льда. Интонация намекала на бурлящие чувства.

– Для этого. – Тео не встал, не подошел к ней, не дотронулся до нее. Но в этом не было необходимости. Ощущение было таким, словно их швырнуло друг к другу, а их тела сковали вместе невидимые цепи. Тео понял это по тому, как часто задышала Холли. Он ощутил в себе жар и тягу, и что-то еще – темное, неподвластное разуму. – Я удивлюсь, если ты скажешь, что спала этой ночью. Ты примчалась сюда спозаранку, как только позволили приличия, чтобы оценить, насколько я терзаем чувством вины.

Холли молча смотрела на него. Ее глаза ярко блестели, пожалуй, чересчур ярко. Тео видел, как бьется жилка на ее шее, бьется слишком быстро. Это выдавало ее, как бы тщательно она ни пряталась за своим элегантным нарядом.

– Заметно, как ты корчишься от чувства вины, – сухо сказала она.

– Ты не поверишь, но я не считаю себя виноватым, Холли. Это твоя привилегия. И твой крест.

– Да, – прошептала она. – Я убедилась, что, как говорят, минус на минус не всегда в результате дает плюс.

– Минус был один, – произнес Тео медленно и четко. – Одна ложь. Все, что последовало потом, ее плоды. Мы будем спорить об этом вечность? Ты ради этого пришла сюда? Чтобы посмотреть, не изменилось ли магическим образом мое мнение?

– Я не предполагала, что твое мнение магическим образом может измениться. – Холли говорила спокойно, но то, как она при этом выглядела, заставило его внутренне содрогнуться. Это не важно, одернул себя он. – Но не надеяться на это не могу.

Тео долго молчал.

– Не имеет значения, какими были все те женщины, – наконец сказал он. – С кем бы я ни был, я видел только тебя.

Выверенный, жестокий удар достиг цели. Холли содрогнулась.

– Как странно, – услышала она свой голос, доносившийся словно издалека.

Тео развалился на белом диване и выглядел темным на его фоне. И опасным. Сейчас он был совершенно неотразим. Молодую женщину притягивал блеск его глаз, в которых полыхало черное пламя, и широкая обнаженная грудь с перекатывающимися под кожей скульптурно вылепленными мышцами.

Было бы ей проще, если бы он не был столь красив?

Когда Тео распахнул дверь своего номера, Холли чуть не споткнулась. На лице его было написано неприкрытое желание отвести на ком-нибудь душу. Черные спортивные брюки низко сидели на бедрах. Именно такого Тео она помнила. Он был воплощением чувственности. Мужественный, страстный, притягательнее самого сильного магнита, он отпечатался в ее душе. Все те места, которых Тео касался прошлой ночью, при виде его издали восторженный вопль, сменившийся тягучей болью внизу живота. Тело было объято пламенем, которое ей так и не удалось потушить.

– Что? – поинтересовалась Холли. – Что именно ты видел?

Тео моргнул, а затем превратился в изваяние. Он был неподвижен, и Холли повторила свои слова, чтобы убедиться, что действительно сказала это вслух.

Это было похоже на очередной удар, только в этот раз нанесла его она. Но шокированы они были оба.

«Представляется мне, что нет ничего такого уж постыдного в том, чтобы солгать, – давным-давно сказал ей отец. Холли была тогда молоденькой девчонкой, озабоченной обычными школьными проблемами и только начавшей сталкиваться с лицемерием сверстников. – У каждого человека есть на то свои причины. Стыдно притворяться, что ложь и есть правда. Ложь, может, тебя не убьет, милая, но стыд – точно».

– Прошу прощения, я не понял, – преувеличенно вежливо переспросил Тео.

Холли чуть не расхохоталась, но сумела справиться с собой.

– Какую именно часть моего тела ты видел, пытаясь забыться с другими женщинами? – уточнила она.

Холли не понимала, что с ней происходит. Ей становилось плохо, когда она думала о том, что Тео спал с кем-то. Но, с другой стороны, честность вынуждала ее признаться, что он имел на это право. Именно ее неверность – не важно, реальная или вымышленная, – разрушила их брак. Она сама открыла эту дверь.

Но откровение Тео стало для нее подарком.

– Что за очередная игра?! – рявкнул он.

– Мои руки? – предположила Холли, игнорируя вопрос. Она двинулась к нему, намеренно шагая так, чтобы походка подчеркивала изгиб ее бедер. В темных глазах мужчины появился жадный блеск. Он явно получал удовольствие. – Волосы?

– Только не зачесанные назад, – пробормотал Тео.