Виктория Паркер - Заменить тобой весь мир

Черт, так странно. Все это хорошо для Бэйли, но ужасно для нее самой. Как же ей хотелось ненавидеть этого человека за то, что он бесцеремонно ворвался в ее жизнь, едва ли не мгновенно лишив той независимости, что она добивалась годами, за то, что он пытается оторвать ее от Бэйли и бросить на съедение волкам.

Она еще не встречала в жизни настолько противоречивого и непонятного человека. Заносчивый, невыносимый, заботливый.

– Бэйли, нам пора идти, – объявила она, чувствуя, как сердце разрывается напополам. – Пару недель я не смогу тебя навещать, но потом я обязательно вернусь.

Глядя в огромные голубые глаза девочки, она искренне надеялась, что малышка верит ее словам. Потому что на собственном опыте знала, что эта фраза «я обязательно вернусь» способна неделями греть сердце, но, если произнесший ее человек так и не придет, она же способна превратить твою жизнь в ад.

Бэйли едва заметно улыбнулась.

– Обещаю, я вернусь. И не просто, а с замечательным подарком, и я буду писать. Мы сможем обмениваться электронными письмами, помнишь, как я тебе показывала?

Схватив пиджак, Клаудиа повторяла про себя словно заклинание:

«Три недели. А потом у меня будут деньги, и я наконец-то смогу закончить начатое, и каждый день стану ее навещать. Всего три недели».

Ничего не видя, она со всех ног бросилась по коридору и вниз по лестнице, стараясь не думать, что будет, если оступится и упадет.

– Клаудиа, не беги!

Чтобы ее догнать, Лукасу потребовалось всего пара секунд.

– Может, хватит уже мне приказывать? – тяжело выдохнула она, преодолевая очередной лестничный пролет.

– Клаудиа, я понимаю, что…

– Ты не имел права туда врываться!

– Время поджимает.

– Тогда зачем… ты истратил целых двадцать… драгоценных минут… на пустые разговоры? – прошипела она отрывисто, все ускоряя и ускоряя шаг.

– Dios , Клаудиа, не беги ты так, еще упадешь. Я понимаю, ты немного взволнована…

– Взволнована? – Оказавшись на очередном лестничном пролете, она резко остановилась. – Ты хоть представляешь, сколько человек ее навестит, пока меня не будет?

Ничего не отвечая, Лукас лишь молча на нее смотрел. Черт, да он даже не запыхался!

– Ее мать умерла, когда Бэйли заболела, а отец работает на буровой вышке и очень редко приходит. – Ее саму навещали еще реже, но Лукаса это не касается. – Только зачем я тебе все это рассказываю? У тебя же нет чувств! Как ты можешь понять, что я сейчас ощущаю?

Отступив назад, она уперлась спиной в стену, но Лукас заставил себя остаться на месте.

– Ты права, сам я ничего не чувствую, но это не мешает мне видеть, как тебе тяжело все это дается. И теперь я гораздо лучше кое-что понимаю, но не забывай, что у тебя есть и другие обязанности, а через три недели ты сможешь к ней вернуться.

– Да засунь ты свои королевские обязанности туда, где никогда не светит солнце, хорошо?

Лукас потер переносицу, и Клаудиа только сейчас обратила внимание на этот без конца повторяющийся жест.

– Так элегантно, даже почти возвышенно.

– Решил стать моим учителем изящной словесности? Была у меня как-то такая учительница, но она и трех дней не выдержала.

– Неудивительно. Дай попробую угадать. Ты ее отпугнула?

– Вероятно. Попробовал бы ты хоть денек побыть чужеземной принцессой в лондонской больнице среди детей, что рассказывают тебе сказки о кудесницах, когда ты спрашиваешь у них про лестницу.

Лукас нахмурился:

– О кудесницах?

– Именно. Как видишь, ее представления о помощи были весьма схожи с твоими.

Одинокая и напуганная, она буквально задыхалась от страха и нетерпимости окружающих, насмехавшихся над ее королевским происхождением. И тогда Клаудиа сделала единственное, что было в ее силах, – скрыла свое прошлое, да и в любом случае она готова была на все, лишь бы забыть и выкинуть из головы обиду и горечь. Вот только теперь они хотят, чтобы она вернулась.

– Я понимаю, что тебе больно, и, если тебе станет легче, можешь смело меня ударить. Изо всех сил. Только не сдавайся. Возьми себя в руки.

Одним шагом преодолев разделявшее их расстояние, он смахнул падавшую ей на лоб прядку, и в его глазах было столько сочувствия, что она не выдержала и действительно его ударила. Всего один раз – и совсем легонько.

А потом закрыла глаза и едва не упала от переполнявшей все ее существо боли, но Лукас осторожно подхватил ее на руки, прижал к твердой мускулистой груди, словно она вообще ничего не весила, и понес вниз.

– Отпусти, – сразу же запротестовала Клаудиа.

– Не дергайся. И впредь советую больше думать о гордости и рассчитывать силы. В следующий раз, вместо того чтобы бегать по ступенькам больными ногами, просто дождись лифта.

– Так ты еще и телепат? – Ей уже почему-то расхотелось сопротивляться. – Бог ты мой, как же я тебя сейчас ненавижу! – шепнула она, кладя голову на его крепкое плечо. Какой же он все-таки сильный… и навязчивый… и вообще…

– Хорошо, – выдохнул он едва слышно и прижал ее к себе чуть крепче.

Так крепко, как еще никто и никогда ее к себе не прижимал. Даже в детстве.

Расслабившись, Клаудиа глубоко вдохнула сандаловый аромат и обняла Лукаса за шею. Чувствовала ли она себя хоть раз в такой безопасности? Как же просто было бы к этому привыкнуть… Просто и глупо. Невыносимо глупо.

Поддавшись порыву, она легонько потерлась носом о его шею, и все ее тело мгновенно пронизала такая сладостная дрожь, что она сразу же повторила эксперимент.

– Клаудиа, – напряженно выдохнул Лукас таким хриплым голосом, словно ему срочно нужно было выпить стакан воды.

Да и самой ей тоже что-то было нужно. Вот только явно не вода.

Так странно… Она еще ни разу в жизни не испытывала ничего подобного.

Набравшись смелости, она слегка приподняла голову:

– Лукас? – Ее губы замерли всего в нескольких сантиметрах от его губ.

– Не надо, я не могу…

– Но почему?

Она подалась чуть вперед, но он мгновенно перехватил ее поудобнее. Ничего не понимая, она смахнула с лица выбившуюся прядку и пристально на него посмотрела, чувствуя, как его рука крепко сжимается у нее на затылке, посылая сквозь ее тело сладостные волны дрожи.

– Какая же ты все-таки храбрая, – выдохнул он, разглядывая ее горящими, как два сапфира, глазами.

Все его тело напряглось, словно внутри его шла невидимая битва, но стоило ему слегка ослабить хватку, и Клаудиа сразу же поняла, что проиграла.

Нет! Она отчаянно ухватила его за рубашку и изо всех сил потянула на себя, а спустя секунду почувствовала, как он перестает сопротивляться, и его губы с хриплым стоном наконец-то накрыли ее собственные, обжигая пламенным жаром.

И она вдруг впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему живой, а все тело содрогнулось от невыносимой полноты чувств.