Сьюзен Стивенс - Снова в его постели

– Прости… – вырвалось у нее.

Данте откинул голову назад и удивленно воззрился на Карину:

– За что ты просишь прощения?

Начать было не так-то просто. Честно говоря, непонятно, откуда начинать.

Вдруг Данте подхватил ее на руки и понес к кровати, а Карина не могла глаз отвести от лица мужчины, который когда-то заронил в ее сердце ростки любви. Ее тело, с присущими ему потребностями, отзывалось на близость Данте. Она не сомневалась, что в этот раз все будет хорошо.

Когда он опустил Карину на пол рядом с кроватью, она вытащила его рубашку из-под ремня джинсов. Данте стянул ее через голову, обнажив впечатляющий торс, который камеры любили почти так же, как она. Им нельзя было не восхищаться. Данте пожирал Карину глазами, в которых сверкало черное пламя. Ему не нужно было говорить, что он желает ее, – это было понятно без слов.

Но он еще не видел ее тело…

– Карина?

Почувствовав, что она словно отдалилась от него, Данте взял ее за плечи, возвращая в настоящее. Женщина улыбнулась ему, хотя до этого непроизвольно сглотнула, так как горло у нее пересохло. Она сможет, она докажет это ему и – себе.

– Если у тебя есть хоть какие-то сомнения…

– Нет, – твердо сказала Карина.

Она снова с Данте, и ничто не испортит ей этот момент. Быть вместе им предназначено судьбой.

Проведя пальцами по его широким плечам, она наклонилась и поцеловала его грудь. Жадно втянув в себя знакомый чистый мускусный запах, поцеловала снова. Карина хотела показать ему, как много это для нее значит. Сегодня все будет иначе, чем в тот, первый и пока единственный, раз. Запрокинув голову, Карина взглянула ему в глаза и увидела в них все, что надеялась увидеть. То, что Данте намеренно не спешил, заставляло ее желать его сильнее. Она не хотела ждать. Прижавшись к нему, Карина закрыла глаза, прогоняя остатки сомнений.

Она слегка напряглась, когда он снял с нее бюстгальтер, но затем напомнила себе, что темнота – ее союзник. Данте прикоснулся к ней, и женщину пронзило наслаждение. Он обхватил ее груди, и она застонала от удовольствия, забыв обо всем. Ласки Данте будили в Карине столько чувств, такое разнообразие эмоций, что от их избытка слезы защипали ей глаза. Они вместе, и это все, что имеет значение. Им никогда не вернуть утраченное, но они могут попытаться начать все сначала.

Положив Карину на кровать, Данте лег рядом с ней. Она принадлежала ему телом и душой. Он смотрел ей в глаза и улыбался. Его лицо, скрытое полумраком, было в нескольких дюймах от ее лица. Она чувствовала его тепло.

Карина нащупала пряжку его ремня, расстегнула ее, расстегнула молнию и освободила твердое свидетельство мужского желания. Она затрепетала, предвкушая, как почувствует Данте внутри себя…

Неужели она совсем не боится? Долго ли это продлится…

Все будет хорошо. Она постарается. Они заново узнают друг друга. И она, и Данте достаточно зрелые люди, они смогут сделать это на более глубоком уровне. На ее теле не было местечка, которое не жаждало бы прикосновений Данте, а в сердце не было уголка, который не тосковал бы по его любви. Он никогда не причинит ей боль. Сейчас ничто не способно причинить ей боль.

На первом месте для Данте стояло удовольствие Карины и только потом – его собственное. Он не понимал, что за чудо произошло. Она вдруг превратилась в девушку, которая жила в его памяти и когда-то занимала важное место в его жизни. Для него всегда существовала только Карина. Даже когда она избегала его – он не понимал, почему, но уважал ее решение, – его жадный взгляд находил ее среди зрителей на каждом матче. Данте привык искать ее в толпе, зная, что не сможет играть в полную силу, если не удостоверится, что она здесь. Прежде у него не было возможности сказать Карине, что она притягивает его к себе, как магнит, что она его талисман. Что ему недоставало ее. Недоставало женщины, которая, забыв о собственных проблемах, помогала другим.

Данте собирался удержать ее в ту ночь, когда праздновался ее день рождения, но потом отказался от этого. И совершил колоссальную ошибку, в результате которой между ними разверзлась бездна.

– Данте?

Карина натянула простыню до подбородка и цеплялась за нее, как за щит. Данте покрывал поцелуями ее лицо, пока она не расслабилась.

Когда он ласково дотронулся до ее нежных лепестков, Карина вскрикнула и забилась в его руках. Да, она была горячей и влажной и была готова его принять. Данте понял это еще и по тому, как она прильнула к нему, прерывисто дыша.

Он не спешил, желая загладить свою вину перед ней. Он хотел услышать вздохи удовольствия, стоны, когда он введет ее в мир, в котором не существует ничего, кроме наслаждения. Однако Карина не желала ждать. Она словно стремилась доказать что-то – то ли ему, то ли самой себе. Она отвечала Данте с такой жадностью, что он сходил с ума от страсти. Однако он сдерживал себя, будучи не в состоянии забыть, через что ей пришлось пройти. Он выдержит это испытание – ради нее.

– Я хочу тебя, Данте.

– Я знаю.

Она продолжала цепляться за простыню, и у него сердце щемило от этого проявления скромности. Это делало женщину еще красивее – и ранимее. Он должен быть осторожен.

Данте ласкал ее, и скоро Карина стала извиваться на прохладных простынях. По мере того, как росло ее наслаждение – как нарастает гигантская волна, – места сомнениям оставалось все меньше. Она такая же, как все женщины. Данте дарит ей только удовольствие, и каждая его ласка выражает заботу.

Закинув руки за голову, Карина смотрела ему в глаза. Он накрыл ее тело своим. Ощущения были невероятные. Желание стало настолько сильным, что граничило с болью. Вся во власти инстинкта, Карина выгнула спину, подаваясь ему навстречу, но стоило Данте войти в нее, как страх снова напомнил о себе. Она дернулась.

– Карина?

– Я не могу, – прошептала она, закусив губу и закрывая глаза. – Пожалуйста… Не надо…

Слезы потекли по ее щекам, она уперлась ладонями ему в грудь и попыталась оттолкнуть.

Сработал рефлекс. Карина не смогла бы остановить себя. Она думала, что Данте удалось избавить ее от страха перед занятиями любовью, но оказалось, что это не так. Ничего не вышло. Ее раны невозможно залечить.

Данте мягко, преодолевая сопротивление, прижал Карину к себе, как ребенка.

– Больше никакой лжи, Карина. Я знаю, что это не моя вина. Тогда кто?

Карина зажмурилась. Но она устала держать все в себе, скрывать правду от Данте, который был с ней так терпелив. Придется открыться ему. Даже если он от нее отвернется. Сделав глубокий вдох, она постаралась собраться с мыслями и заговорила о том, о чем не знал никто.

– После того, как я потеряла ребенка… – Карина умолкла.