Пабло Симонетти - Граница дозволенного

После обеда мы с Эсекьелем собрались вздремнуть. Хозяин дома предложил лечь вместе, и у нас не хватило духа отказать. С меня секса на сегодня было достаточно, я еще утром предложила Эсекьелю уехать, но он уговорил меня остаться — ведь все было так замечательно. Вечер вспоминается мне уже урывками, Эсекьеля я в этих воспоминаниях не вижу. Наверное, спит, сваленный с ног неиссякаемым «Беллини». Вижу только усердно пыхтящего надо мной Орсино. Я не сумела отказаться от «последнего раза», и бесконечные полчаса этот медведь трахал меня, не обращая внимания на то, что я вообще не откликаюсь. Разгоряченные тела источают запах репеллента, Орсино раскрасневшимися руками мнет мою грудь, забывшись в своих ощущениях, будто меня вовсе нет. Я чувствую себя так, словно меня изнасиловали. Нельзя, конечно, винить в этом одного Орсино. Я сама подставилась. И Эсекьель тоже кажется мне предателем — хоть так и нечестно думать. Не потому, что он должен был меня защитить, а потому, что с какого-то момента перестал обращать на меня внимание. Никогда прежде я не ощущала себя просто подаренной другому. Вопиющий гедонизм Орсино действовал как усыпляющий газ, от которого мы забыли друг о друге и в результате угодили в загребущие когти.

Когда он вез нас обратно в город на своем сияющем внедорожнике, я забилась на заднее сиденье. Мы еще не знали, что это приключение станет для нас последним. В этот раз зашкаливало все — от самой идеи поездки до таблеток и непревзойденного гостеприимства, а затем отвратительного финала. Мы перешли все границы найденного нами нестандартного образа интимной жизни, в итоге просто-напросто лишив ее смысла.

Трудно представить, что коренастый увалень Роке увлекается психоанализом — это занятие для обладателя более утонченных пропорций или других стереотипных признаков умника (очки с толстыми стеклами, рыхлое тело, тощие белесые руки, в крайнем случае сутулые плечи). Но нет, плотное сложение, бычий загривок и мощные икры футболиста, оказывается, не помеха сложным психологическим выкладкам — типа мотивов для поиска «третьих», которые он выдвинул мне по телефону. Такое впечатление, что он пришел к этим выводам давно и держал их при себе, ожидая подходящего случая. На его крепко сбитую фигуру я в свое время и клюнула на lovehunt.com. После поездки в Буэнос-Айрес не прошло и месяца, а я уже пустилась на поиски следующего кандидата. Опасения постепенно отступали. Я уже не возражала против того, чтобы привести гостя к нам домой или, если Эсекьель передумает насчет мотеля, отправиться туда, где мы встречались с Бернардо, в мотель с двухместными парковками.

Флиртуя под вымышленным именем, я заарканила несколько десятков желающих. Приманкой служило пляжное фото в бикини, которое я обработала так, чтобы не было видно лица. Однако с каждым претендентом передо мной вставала одна и та же проблема: рано или поздно, чтобы завоевать доверие и не показаться обманщицей, мне все равно придется продемонстрировать лицо — свое и мужа — на фотографии или перед веб-камерой. Без согласия Эсекьеля я этого делать не хотела, а просить его тоже не решалась. Не из боязни получить отказ. Буэнос-айресская вылазка доставила ему удовольствие, так что он будет не прочь возобновить наши маленькие оргии дома, в Чили. Скорее, я просто старалась держаться в тени по собственной воле. Я словно приклеенная просиживала вечера у ноутбука в своем унылом офисе, болтая в чате с двумя, а то и тремя участниками сразу. Я искала партнера без устали — то ли по привычке, то ли из страха открыть глаза на уже наметившееся начало конца. Эти поиски превратились в способ связи с внешним миром, способ убежать от себя, не задохнуться в гнетущем застое. За несколько часов перед ноутбуком я проживала целое приключение и возвращалась к действительности, сбросив часть груза с души.

Роке свою фотографию, как и я, выложил без лица. Он стоял в плавках, расставив ноги и скрестив руки на груди, на фоне какого-то довольно скучного тропического пейзажа. «Как насчет кофе для двух обезглавленных?» — спросил он в своем первом послании. Поразмыслив над предложением провести ночь втроем, он почти сразу отказался. Его интересовала лично я. После обмена двусмысленностями, в котором мы подстрекали друг друга доказать свою решимость делом, он согласился выслать мне фотографию с лицом. Черно-белый снимок, где Роке стоял рядом с камерой, уперев руки в бока, и явно раздавал какие-то команды. Внешне он вполне тянул на тридцать шесть своих заявленных лет. На широком лице с жестким подбородком чернела недельная щетина. В глазах решительность. Взгляд серьезный, цепкий, жгучий, даже слегка фанатичный, нацелен на то, что находится или вот-вот появится перед ним. Из всех выложенных в Сети фотографий, таких, где человек не пытался состроить сладкую мордашку и не гримасничал перед объективом, были единицы. Роке показал себя в действии, на своем поле, в своей стихии. И хотя он привлек меня с первого взгляда, ничего бы у нас с ним не сложилось, если бы не наметившиеся в моем сознании перемены.

Прежде я напрочь отметала попытки мужчин подбить клинья лично ко мне. Что же за трещина пролегла между мной и Эсекьелем? Или просто именно в Роке было что-то такое, что заставляло меня продолжать переписку? Он завоевывал меня своим талантом и напором, беседа увлекала, делая самые неожиданные, не дающие расслабиться повороты. Свои заходы он сопровождал видеороликами с «Ю-тьюб». Бывали вечера, когда наш с ним бал-маскарад затягивался часа на два. Роке держал планку, не скатываясь на пошлости и не давя, но и не упуская возможности повысить градус напряжения. Единичное свидание его не интересовало. Мне уже попадались мужчины, не расположенные терять время, — они сразу брали быка за рога и, увидев, что я колеблюсь, моментально отключались. А Роке обхаживал меня сдержанно, без грубой лести, явно сохраняя текст нашей переписки. Особенно умиляла его манера отмечать видеороликом болеро каждый проблеск полученной от появлявшейся у него надежды после беседы со мной.

В итоге в один прекрасный день я выслала ему сделанную Эсекьелем фотографию, где я стою, опираясь на серый ствол беллото в Кебрада-дель-Агуа. Не сказать, чтобы меня побудило к этому что-то конкретное. Разговоры в чате наслаивались один на другой, образуя прочный настил, по которому можно было смело шагать через топь моих опасений. Мы создали видимость близости. Роке поинтересовался, почему я выслала именно эту фотографию, а не другую. Поскольку раньше я ему соврала насчет своей профессии, пришлось наплести что-то про ландшафтный дизайн в качестве хобби. Следующая его реплика появилась на экране не сразу.