Тамара Кандала - Как вам живется в Париже

— Горе от ума. Одно из наказаний для блестящих умов. Чтобы не пытались проникнуть туда, куда человеческому разуму нельзя, каким бы светлым и продвинутым он ни был. А также наказание за гордыню и нетерпимость!

Рассказ Арсения произвёл на меня двойственное впечатление. Я понимала, как на него могла подействовать такая история. А с другой стороны, мне показалось, что рассказывает он не про «индуса», а, гипотетически, про себя. Но почему такой, одержимый высокой наукой ум, полез вдруг в проблемы среднестатистической личности? Ну что ему до этого? Ведь не писатель же он, не врач, не педагог. Занимался бы своими чёрными дырами в небе, а не на земле.

— Вот, именно, горе от ума, — подтвердил Арсений. — Но какой терпимости можно требовать от человека, которому открылась истина! Пусть даже не открылась, а только приоткрылась, в какой-то мизерной степени. И гордыня тут ни при чём. Гордецы, как правило, эгоцентристы. А эгоцентристы не сходят с ума и занимаются в основном собой, а не вопросами сотворения мира. Как бы то ни было, я оказался очень впечатлительным. Я решил закончить учёбу на том месте, на котором меня застигло это событие.

— Скажи, а что, у вас там, в Гарварде, нет никакой личной жизни? Один космос? — попыталась я переключить его на другой регистр.

Он усмехнулся, отлично поняв, что меня интересует его личная жизнь, а не несчастного индуса.

— В тот раз, когда я услышал его филиппику против человечества, я пытался найти какие-то контраргументы. Бормотал что-то про физические удовольствия — секс, женщин. До этого мы никогда не поднимали с ним эти темы. Даже в шутку. Что было странно. Так как тема «черных дыр» в студенческом сообществе была одной из главных, и вовсе не в связи с космосом. Так вот, в ответ на это он, вдруг спустил штаны и сказал с сардонической улыбкой: «Посмотри на моё хозяйство!» — Я невольно опустил глаза. Его «хозяйство» действительно было микроскопическим. — «Ты думаешь, что вот с «этим» я могу на что-то рассчитывать?!» — и он рассмеялся смехом фокусника-шарлатана, удачно подшутившим над простодушным зрителем. А я стоял, как болван, старательно отводя глаза от его причиндалов и не знал, как на это реагировать.

— О, господи! — сказала я неосторожно. — Может в этом и было всё дело!

— Вот видишь! — Арсений как будто ждал этого моего дурацкого восклицания, — значит ты тоже считаешь, что эта штука и есть тот самый стержень, на который нанизывается всё остальное, включая душу, интеллект? Что эта нелепая штука может удержать от безумия, дать смысл жизни! Так просто? Значит, у кого больше, тот и главнее? И счастливее?

— Ну, не упрощай пожалуйста, — на этот раз я старалась быть максимально осторожной, не зная наверняка, насколько всё это относится к нему лично. — Наверное, для мужчины это важно. Но, поверь, что это не самое важное, даже в сексе.

— Не осторожничай, — сказал он мне с улыбкой, — ко мне это не относится. У меня с «хозяйством» все в порядке. И я, кстати, собираюсь им всерьёз попользоваться. И ориентация у меня традиционная — я гетеросексуален. Так Ксении и перелай. Я знаю, что она волнуется на этот счёт.

Это было правдой. Ксенька не раз заговаривала со мной на эту тему. Она говорила, что для неё было бы катастрофой, если бы её сын оказался «с дурными наклонностями». «Знаешь, на этих их сложных факультетах, где сплошные мальчики…»

— Но мне интересно знать, насколько это важно для женщины, для полноценной жизни, — продолжал он. — Извини, что я говорю об этом с тобой… но мне больше не с кем обсудить это на… человеческом уровне. Ты понимаешь, если бы я обратился с этим к матери, у неё не было бы никаких сомнений, что «вся проблема в размере его члена», — при этом он смешно передразнил Ксеньку. — А ты всё-таки можешь попытаться быть объективной… ну, насколько это возможно.

Я растерялась. Ну как избежать банальностей, высоких слов, низких истин и, вообще, как можно быть объективной в этой области, где всё держится на абсолютной субъективности. Примерно это всё я ему и сказала.

— У меня на этот счёт есть своя теория, — добавила я. — Очень простая, кстати. «Ключ должен быть в замке. Цветок в вазе. Мужчина — в женщине». Но самое главное — это встретиться. И узнать друг друга в толпе человечества.

— Понятно, — сказал Арсений. — У меня к этому примерно такое же отношение. Ну что ж, будем ждать.

— Ну, ты уж, пока ждёшь, совсем не принимай аскезу, — поменяла я тон на более непринуждённый. — Интимные рецепторы надо развивать.

— Не волнуйся! Я уже спал с телами нескольких женщин. Правда, без всяких последствий для души. — Это прозвучало так по-мальчишески, что я рассмеялась.

Он рассмеялся вместе со мной.

Это была последняя наша «душещипательная» беседа перед долгой разлукой.

На протяжении последующих пяти лет я следила за ним издалека, как за восходящей звездой. Как поэтапно и неуклонно он осуществляет все свои планы. Казалось, что в этот период его жизни Провидение работало на него круглосуточно.

Гарвард он бросил. Переехал в Лондон, так как считал, что в финансовые игры сподручней играть именно там. Он действительно разбогател. И действительно на бирже. И понадобилось ему на это около двух лет. Внимательно изучив рынок, просчитав риски, он купил баснословно растущие в цене акции компаний, крупных и помельче, которые занимались телекоммуникациями, мультимедиа и высокими технологиями. Потом, вовремя поняв, что с такой скоростью их цены дальше подниматься не могут, решил переиграть. И, высчитав «примерно», попал в самое яблочко. Он продал их на самом пике цен, всего за несколько недель до того, как рынок начал рушиться. Хорошо заработал для своих клиентов, рискнувших в своё время доверить свои деньги девятнадцатилетнему мальчику, и пару миллионов для себя. Он вложил эти деньги в авиацию, в процветающую компанию «Marcel Dassault», и открыл свою собственную компанию по продаже маленьких реактивных, так называемых бизнес-самолётов, частным лицам и компаниям, которые нуждались в своём парке именно таких малогабаритных, мобильных, скоростных ковров-самолётов. И это тоже был очень правильный ход.

Из Силиконовой Долины он привёз себе партнёра китайца, и за три с лишним года они увеличили оборот своего предприятия почти в пять раз и открыли свои представительства в Китае и Индии.

Свои двадцать пять лет Арсений отметил покупкой Ксении прекрасной квартиры в Париже, которую она сама выбрала, недалеко от площади Trocadéro, и подарком Оскару спортивного «Мерседеса», о котором тот мечтал. Сам он продолжал жить в Лондоне, где у него была квартира рядом с Holland Park и офис в City, деловом центре города.

За это время мы виделись с ним лишь урывками, в Париж он наезжал довольно редко, носясь по городам и весям, с азартом занимаясь новым для него делом.