Полина Поплавская - Танец страсти

Перед нею была территория, которую предстоит всякий раз осваивать заново. И дело не в Йене — возможно, кому-то другому он был и понятен. Дело в ее неспособности ощущать реальность как то пространство, в котором приходится жить. Оттого ей и приходится постоянно гоняться за ускользающими тенями, и уже не только в прошлом и будущем, но и в настоящем.

Сидя напротив Йена в японском ресторане, Малин проклинала себя за слабость, заставившую ее согласиться на эту встречу. Ведь уже позавчера она понимала, что отношения безнадежно испорчены. Напротив нее сидит человек, который внезапно обнаружил, что вместо фешенебельного курорта, где он собирался отдохнуть, попал в заброшенное Богом захолустье и теперь изо всех сил старается этого не замечать. Йен был предупредителен даже более, чем всегда, но за его веселым оживлением она без труда угадывала подозрительность.

Он рассказывал о недавней поездке на Карибы. Подводные исследования, непростая местная политика, анекдоты о нравах местных жителей… В другое время это показалось бы Малин интересным, но сейчас она была сосредоточена на другом и не могла заставить себя вникнуть в смысл его историй, хотя и понимала по интонациям рассказчика, что сейчас нужно улыбнуться, сейчас — удивленно посмотреть, а теперь переспросить — в самом деле? Наверное, Йен догадывался о ее состоянии, но не терял надежды, что ему удастся ее расшевелить.

Он словно проверял: смогут ли они сохранить то, что было, несмотря на обнаружившуюся между ними разницу. Для Малин же было важнее другое: смогут ли они поддерживать отношения, если принять эту разницу во внимание.

Официант принес на большом плоском блюде какое-то диковинное морское животное и, поставив блюдо на сервировочный стол, начал над ним священнодействовать. Ножи, сосуды с соусами и пряностями мелькали в воздухе так быстро, что Малин не могла уследить, что и в какой последовательности он делал. Наконец, поставив готовый деликатес на их стол, японец с поклоном удалился.

— Фантастика! — поделилась девушка с Йеном впечатлением. — Я не смогла бы повторить ни одного его движения.

— Да? — удивился он. — А мне кажется, он специально для нас старался делать все как можно медленнее.

Малин посмотрела в глаза своему спутнику. Он ласково улыбался ей. Если Йен и притворялся сейчас, то она имеет дело с опытным актером. Выходит, ее отчаяние после того телефонного разговора, что теперь между ними все кончено, было напрасным? Нет, подумала девушка. После того, как она рассказала ему о своих страхах, она ждала от Йена чего-то большего. Теперь ей мало того, чтобы он видел в ней только любовницу. Ставки повысились: ей нужно, чтобы он принял ее всю, какая она есть, без недоговорок и дополнительных условий. Как в компьютерной игре, когда с переходом на новый уровень к игроку предъявляются все большие и большие требования. Вот только остановиться и начать все заново здесь не получится.

Но какое она имеет право вообще предъявлять к нему какие-то требования, подумала Малин. Ведь это верный способ снова остаться одной!..

Но остановить себя она уже не могла.

— Наверное, ты очень удивился после того телефонного разговора?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, когда мы говорили о Юхане… и обо мне. Ведь не можешь же ты считать, что, когда человек грезит наяву, это нормально?!

Йен немного помолчал, потом заговорил:

— Я уже не молод и, поверь, многое повидал. Приходилось мне бывать и в таких местах, где общение с ду́хами, назовем это так, практикуется достаточно широко. По большей части я считаю это заигрыванием с собственной психикой, которое, замечу, не всегда безобидно. Обычно духи — это невроз, причем невроз, старательно в себе развиваемый и культивируемый. Проходит какое-то время, и человек начинает верить: все, что ему кажется, это правда.

Йен сделал глоток вина, но заговорил прежде, чем Малин попыталась ему возразить.

— В твоем случае, видимо, все совершенно иначе. Твои… страхи, — Йен запнулся, прежде чем произнести это слово, — связаны, как я понимаю, с “Васой”?

Малин кивнула, хотя выражение “в твоем случае” после рассуждений о неврозах неприятно кольнуло ее.

— Я видел, какими глазами ты смотрела на мою яхту, и удивился, что у тебя вообще может быть такое выражение лица… В твоей жизни произошло что-то, что связано с водой? С каким-то судном?

Вопрос прозвучал неожиданно резко, и девушка удивленно взглянула на Йена, но он уточнил вопрос:

— Мне кажется, “Васа” только замещает для тебя другое судно, на котором что-то произошло. Это так?

Малин молчала. Первой ее реакцией была горечь: нет, он говорит совсем не о том! Эти дешевые приемы психоанализа, желание объяснить ее нынешнее состояние историями из прошлого. Она, видите ли, как-то не так посмотрела на его яхту… Перед глазами Малин возникло сияющее марево залива и крошечная скорлупка на поверхности воды, где, уже едва различимые, под парусом стояли люди и махали ей руками. Но вот уже их не видно, и она поворачивается, чтобы больше никогда не увидеть своих родителей, и идет по нагретой солнцем скале… Неужели Йен прав?! Конечно, нет! Пряные волокна суши [12] Суши — блюдо японской кулинарии. у нее во рту вдруг стали отдавать кровью, и Малин почувствовала, что ее мутит.

— Пожалуйста, отвези меня домой, — попросила она.

В какой-то газете Малин прочитала, что больше половины всей пыли, которая скапливается в домах, — это волосы и микроскопические кусочки кожи, ороговевшие частицы человеческого тела, сброшенные за ненадобностью. Змея оставляет отслужившую своё шкуру раз в год, а люди обновляют свою оболочку постоянно, и то, что прежде было элементом шелковистого нежного покрова или упругой загорелой поверхности, летит по воздуху, присоединяясь к мириадам таких же пустых белесых чешуек, почти не различимых человеческим глазом.

Она делала очередную уборку в компании со своим разговорчивым пылесосом и вдруг ей захотелось немедленно разглядеть этого своего извечного врага, которого она сама, вернее, ее тело, производит с завидным постоянством. Где-то в недрах кладовой, она хорошо это помнила, должно было быть увеличительное стекло. Так и есть — оно нашлось на дальней полке, в коробке со старыми тетрадками и смешными значками, которые Малин все не решалась выкинуть или подарить соседскому мальчишке.

Небольшой клубок мягкой пыли, еще не затянутый пылесосом, покоился в углу под окном. Малин осторожно взяла его на ладонь, как будто это была крохотная вселенная, чью структуру она могла необратимо повредить неосторожным движением, и, поднеся к свету, направила на него кругляшок линзы. Увеличение было не слишком сильным, но достаточным для того, чтобы клубок разительно изменился, так что в первый момент Малин захотелось немедленно отбросить его. Под стеклом тревожно металась, трепетала и крутилась взвесь из ощерившихся, растопыренных во все стороны частиц. Постепенно они оседали, замирали, и тогда их можно было хорошо рассмотреть. Пылинки имели некоторое сходство с напуганными ежами, но если бы у ежей были не ровные гладкие иголки, а бесформенные уродливые шипы. От любого движения в воздухе эти шипы приходили в движение, так что весь клубок становился каким-то механизмом с бесконечным количеством деталей. Крупные фрагменты — волосы и неизвестно как здесь очутившиеся обрезки ногтей — вели себя иначе. Они тоже не находились в покое, приводимые в движение постоянными волнами колебаний воздуха, но имели собственные предпочтения, в какую сторону перемещаться. Малин казалось, что в микроскопическом мирке, который она сейчас наблюдает, волосы и ногти были тем каркасом, на котором держалось все остальное. Желтая чешуйчатая земля и темные чешуйчатые стволы странных деревьев, что растут из нее.