Ольга Дрёмова - Танго втроём. Ветренное счастье

— Да что ж мы стоим-то! — потрясённо прохрипел Григорий и повернул к жене бледное, без единой кровинки, лицо. — Бежать же надо!

— Точно, дядя Гриш, надо, чтобы вам побыстрее туда идти. Кирюха так и сказал: срочно позови дядю Гришу. Только он не говорил бежать, — дыхание Володьки почти выровнялось.

— Так он живой?! — ахнула Анфиса. — Что ж ты, стервец окаянный, городишь, что он разбился?! — по всей видимости, от хорошего подзатыльника Володьку спасло только то, что Анфисе из окна до него было не дотянуться. — Вот я тебя поймаю, уши-то надеру! Постой, я вот сейчас выйду!

— Как же, буду я дожидаться! — округлил глаза Володька и, поднимая пыль босыми пятками, опрометью бросился к калитке.

— Юлёк, приветик! Что ты мне приготовила вкусненького? Я голодный, как сто волков! — наступив на задник ботинка, Юрий потерял равновесие и запрыгал на одной ноге, но, вовремя уцепившись за выступ стены прихожей, удержался. — У нас сегодня было совещание, и меня, между прочим, очень хвалили.

— Вот как? — за шипением масла на сковороде Юлин голос был едва слышен.

— Именно так, — смакуя каждое слово, громко подтвердил Юрий.

— И что, тебе вынесли благодарность в присутствии начальства?

— А как же?! — в голосе Берестова появились обиженно-патетические нотки, однозначно дававшие понять, что он не только удивлён, но, пожалуй, даже слегка оскорблён нелепым предположением жены, что такой ценный работник, как он, не заслужил публичного поощрения в присутствии всего вышестоящего руководства. — О! Если бы ты только видела глаза моих, с позволения сказать, коллег! Это же не коллектив, а свора завистников! Хотя, конечно, поводов для зависти у них достаточно… — по звуку льющейся воды Юля определила, что Юра отправился мыть руки в ванную. — Ещё бы, я на новом месте всего ничего, чуть больше трёх недель, а уже какие успехи! — самодовольно проговорил он. — Посуди сама…

Шипение масла заглушило самовосхваление новоиспеченного сотрудника. Перевернув котлеты на другую сторону, Юлия прикрыла сковороду крышкой и, убавив огонь до минимума, подошла к открытой двери в ванную.

— Ну, и как тебе такой поворот событий? — абсолютно уверенный в том, что жена слышала его рассказ от слова до слова, Берестов отнял полотенце от лица и вопросительно посмотрел на Юлию.

— Прости, Юрик, на кухне было очень шумно, я не слышала, о чём ты говорил.

— То есть как это не расслышала? — Берестов, оскорблённый проявленным к нему невниманием, бросил на жену осуждающий взгляд. — Я что, распинался перед пустым местом? Ну ты даёшь! Тебе что, безразлично, как у меня идут дела? Если так, я могу вообще ничего тебе не рассказывать!

Повесив полотенце на крючок за тонкую петельку, он закрыл кран и, демонстрируя своё недовольство, стараясь не коснуться стоявшей в двери Юлии, боком вышел из ванной.

— Юр, ну что ты как ребёнок? — щёлкнув выключателем, Юлия прикрыла дверь ванной и прошла за мужем в комнату. — Я же не хотела тебя обидеть, просто на кухне было очень шумно, вот я и не расслышала. Если тебе не сложно, повтори ещё раз.

— А если сложно? — Берестов открыл дверь платяного шкафа, спрятался за ней, как за щитом, и, пытаясь ослабить узел галстука, сделал несколько резких движений. — Я ничего не хочу сказать, но иногда мне кажется, Юль, что тебе глубоко наплевать на всё, что не касается лично тебя. Муж приходит с работы голодный, уставший, можно сказать, еле на ногах держится, а ты… Могла бы хоть сделать вид, что тебе интересно то, что я рассказываю! — сняв наконец ненавистный галстук, Берестов гневно дёрнул ноздрями и с радостью почувствовал, как, поднимаясь горячей волной от груди к голове, в нём начинает закипать спасительная волна раздражения. — У других жёны как жёны: к приходу мужа всё приготовят, на стол накроют, а ты даже не в состоянии запомнить, в котором часу я прихожу с работы! То у тебя курица не успела вовремя разморозиться, то картошка никак не закипает, то забудешь, что в доме ни куска хлеба! Да что же это за наказание такое, хоть самому к плите вставай! — войдя в раж, Берестов со злостью рванул манжету рубашки, и по полу запрыгала белая пуговица.

— Может, хватит? — проследив взглядом за траекторией движения оторвавшейся пуговицы, Юлия дождалась, пока она остановится, и подняла глаза на мужа.

— Что значит хватит? — Берестов, сделав шаг в сторону, вышел из своего укрытия и смерил жену взглядом с головы до ног. — Юля! Я говорю об очевидных вещах, и не пытайся заткнуть мне рот! Мы живём с тобой вместе двенадцать лет, но я никак не могу до тебя достучаться! Существуют какие-то элементарные вещи, без которых просто не может быть брака, но ты никак не хочешь этого понять! Муж только что пришёл с работы…

— Послушай, Берестов, может, хватит компостировать мне мозги?! — неожиданно голос Юлии стал резким, колючим, будто металлическая стружка. — Мне не хуже тебя известно, что ни на какой работе ты сегодня не был, как, впрочем, и вчера, и позавчера, и три недели назад тоже!

— Что-о-о?! — Юрий как раз собирался снять с себя рубашку, но застыл, поражённый словами жены.

— Ничего! Только то, что слышал! — огрызнулась она.

— Что за блажь пришла тебе в голову?! — не находя слов для того, чтобы выразить свои чувства, Берестов резко выдохнул, и из его груди донёсся звук, отдалённо напоминающий пыхтение паровоза.

— Ты думаешь, я не знаю, что вся эта эпопея с твоим мнимым устройством на новую работу — бред сивой кобылы?! — Юлия сделала шаг вперёд и, приблизив своё лицо к лицу мужа, больно резанула его глазами.

— Что за дурь ты тут порешь?! — вращая глазами, Берестов задохнулся от возмущения. — Ты что, совсем спятила? Куда же я, по-твоему, хожу все эти три недели?

— Мне сказать куда или лучше промолчать? — неожиданно голос Юлии снова стал тихим.

— Ну, скажи, если тебе есть чего сказать, а я послушаю, — улыбка Берестова соскользнула на одну сторону, а зрачки глаз, воровато сузившись, превратились в две крохотные чёрные точки, похожие на булавочные головки.

— Я молчала, думая, что у тебя пробудится совесть и ты сам прекратишь эти идиотские игры, но, видимо, такое понятие, как совесть, для тебя, Берестов, — пустой звук! — переведя взгляд на пальцы мужа, напряжённо вцепившиеся в тонкий материал рубашки, Юлия ощутила омерзение.

— Вся твоя пустая болтовня не стоит и ломаного гроша! — Берестов криво усмехнулся, думая, что кроме подозрений у Юли нет никаких доказательств. — Если это всё, что ты хотела мне сказать, то я тебя поздравляю, — очень содержательная речь! — вздохнув свободнее, он снял рубашку и небрежно бросил её на ручку кресла. Следом за рубашкой туда же последовали и брюки. — С твоего позволения, пока котлеты ещё не превратились в угли, я пойду ужинать.