Ольга Кирсанова - Венера из Антальи

Неожиданно в перспективе улицы обозначился полицейский «Рено». Угрожающе взвыла сирена, пульсирующими сполохами вспыхнула сигнальная рампа, и машина, нетерпеливо проталкиваясь сквозь автомобильную толпу, покатила прямо навстречу нам. Из узкого переулка слева от музея показался точно такой же «Рено». Еще один, словно материализовавшись из воздуха, возник прямо перед паркингом.

— Что там у них случилось? — встревожилась Юля.

— Наверняка что-то из ряда вон выходящее. — Никита на всякий случай заглушил двигатель.

Еще в Москве нас предупредили, что турецкие полицейские — ребята серьезные. Уж если на площади нарисовалось сразу три характерных автомобиля с мигалками, то лучше остановиться и демонстрировать покорность. Кто их знает в этой Турции — может быть, правоохранители увидят в нас преступников и захотят преследовать? А то и сразу откроют стрельбу?

На ступеньки музея, словно тараканы, посыпались автоматчики в бронежилетах. Двое взяли под прицел дверь главного входа, а остальные с видом всемогущих коммандос ворвались внутрь.

— Может, теракт? Захват заложников? — испуганно предположила Юля.

— Пошли посмотрим, — я нервно тронула брата за плечо.

— Обожди, обожди… — голова Никиты вертелась влево-вправо, словно на шарнирах. — Лучше оставаться на месте. Не видишь — квартал оцеплен?

Действительно — полицейские, прибывшие в длинном фургоне с зарешеченными окнами, споро оцепили все улицы, подъезды, входы и выходы. Офицер в блестящем яйцеобразном шлеме неторопливо шел вдоль ряда припаркованных машин — проверял документы, осматривал салоны и багажники. Все это наводило на естественную мысль о похищении чего-то ценного.

Полицейские машины с проблесковыми маячками на крышах продолжали блокировать выезд, и их тревожный пульсирующий свет выглядел неуместно в мягком средиземноморском утре, еще не увядшем от подступающей жары, от потной людской суеты и синеватого угара автомобильного дыма.

Вскоре офицер подошел к нашему «Уно». Продемонстрировав пустой багажник, Никита вежливо поинтересовался — в чем, собственно, дело? Правоохранитель ответил лишь одной короткой фразой, но глаза моего брата удивленно расширились.

— Не может быть! — на выдохе произнес он по-русски…

Офицер вежливо козырнул и двинулся к следующей машине. Никита уселся за руль и хмыкнул недоверчиво; мол, бывает же такое!

Он объяснил произошедшее лишь после того, как мы выехали с паркинга:

— Венера Анталийская пропала… Ночью из музея украли.

— Украли? — Круглова явно не верила Никите. — Но как? Куда смотрела охрана? А сигнализация? Мы же сами видели, что украсть статуэтку невозможно!

— Как украли — не знаю, для этого полиция существует, пусть она и разбирается, — отреагировал брат. — Меня вот другое интересует: зачем?

— Продать, а то зачем же еще, — отреагировала Юля не слишком уверенно. — Не думаю, что налетчики на музеи — утонченные эстеты, коллекционирующие произведения античного искусства.

Никита включил магнитолу, и жестяной пузырь машины сразу заполнился восточной музыкой, сладкой и плотной, словно рахат-лукум. Рассматривая сквозь стекло скачущее отражение нашей машины в зеркальных витринах, я неожиданно поняла: а ведь мой братец как всегда прав!

— Юля, послушай… — я обернулась к Кругловой. — Допустим, Венеру Анталийскую украла я. Допустим, мне удалось сразу же ускользнуть из Турции, и теперь я отсиживаюсь в какой-нибудь третьей стране. Куда и кому я продам статуэтку? Антикварный магазин? Исключено — все серьезные антиквары плодотворно сотрудничают с полицией, я тебе это как искусствовед говорю. Аукцион типа «Кристи» или «Сотби»? Об этом даже думать смешно. Специализированный интернет-аукцион? Первым же моим покупателем окажется агент Интерпола!

— Но ведь в мире существует черный рынок антиквариата! — несмело возразила Круглова.

— Конечно. Но там в основном торгуют мелочовкой: весьма сомнительными рембрандтами, откровенно поддельными Модильяни, малоценными монетами Римской империи, нефритовым ширпотребом из Китая… Продать Венеру Анталийскую столь же нереально, как продать леонардовскую Джоконду… или статую Аполлона Бельведерского!..

— Экскурсовод рассказывал, что Венера Анталийская застрахована на миллион долларов, — вспомнила Юля. — Получается, что это ее реальная цена. Вот миллион и украли.

— Одно дело — украсть миллион, а совсем другое — грамотно его разместить, — подытожил Никита. — Даже если отбросить эстетическую составляющую и смотреть на Венеру лишь как на вложение денег… По сути — это чек на миллион долларов, который тебе ни один банк не учтет!

— А может быть, ее украли по заказу какого-нибудь сверхбогатого сумасбродного коллекционера? — не сдавалась Юля.

— Такие коллекционеры теперь почти вывелись, как мамонты, — со знанием дела пояснил брат. — Да и зачем? Хранить статуэтку в бронированном сейфе, не рискуя показать ее родным и самым близким друзьям? Доставать ее по ночам, рассматривать в свете настольной лампы и тащиться от самого факта обладания? Рано или поздно такой любитель прекрасного отправится в лучший мир, где не будет ни антиквариата, ни сейфов, и тогда его наследнички наверняка наплюют на его могилу! Потому что поймут: когда-нибудь им придется во всем сознаться, и уж тогда начнутся действительно серьезные проблемы с властями…

— И все-таки интересно: как украсть миллион? — Круглова задумчиво смотрела перед собой.

— Юля, мы ведь сюда отдыхать приехали, — улыбнулся Никита. — Криминальный детектив — один жанр. Курортный роман — совершенно иной. И не надо их смешивать…

Так, размышляя о прекрасном и гадая о неведомом, мы возвратились в наш отель в тихом Сиде. И кто бы мог подумать, что загадочная кража Венеры Анталийской повлияет на наш отдых самым неожиданным образом?!

Приехав в Сид, я оставил дам в отеле и отправился сдавать машину. Владелец «Фиата» встретил меня мрачной физиономией. Вся его любезность свелась к тому, что он сам распахнул ворота и жестом показал — «заезжай!» Машина-малышка послушно завернула в узкий дворик. Мне даже показалось, что и руль крутить не обязательно. Она слушается турка на расстоянии.

Хозяин завел меня в свой «офис» — застекленную веранду, включил кофеварку и принялся тщательно изучать автомобиль, начав от салона, и убедившись, что чехлы на месте, нырнул под капот с головой. Я чувствовал себя без вины виноватым. Даже не удивился бы, предположи он, что я специально забросил резину в бак.

Хрипло играл радиоприемник. Протяжные восточные мелодии сменились выпуском новостей. Диктор местной станции тараторил взволнованно. Внезапно турецкая речь сменилась русской. Сообщение в экстренном выпуске касалось похищения самого ценного экспоната археологического музея в Анталье.