Ольга Кирсанова - Венера из Антальи

Ласковое солнце. Теплый песочек. Лазурное море. Картинка, а не пейзаж!

Вам хочется расслабиться в шезлонге под убаюкивающий шепот волн.

И чтобы никаких мыслей о работе, никаких забот и проблем! Ведь отпуск на то и отпуск, чтобы слиться душой и телом с чарующей природой и отдохнуть…

Но что за наказание?!

Почему в этом раю вдруг объявляются какие-то странные типы и желанному покою приходит конец?

В одно мгновение отпуск превращается в головокружительное приключение, которое незаметно затягивает вас в сомнительные авантюры. Но вы не сопротивляетесь. Потому что… потому что все равно здорово!

Когда я пришла к Никите, пьянка была в самом разгаре. Звенели рюмки, возглашались тосты, и гости то и дело выбегали на кухню курить.

Никита — это мой старший брат. Он харизматичный жизнелюб и романтик и потому притягивает к себе самых разных людей. Они наслаждаются Никитиным остроумием, его белозубой улыбкой, а он бескорыстно позволяет быть рядом с собой, ничего не требуя взамен. Мужчины завидуют его непринужденности, его шарму и умению галантно ухаживать за женщинами. Женщины же вообще без ума от этого плейбоя и мачо! Правда, иные женщины проявляют к братцу нездоровую настойчивость, и он, на мой взгляд, с этими стервами слишком уж мягок…

Вот и теперь в его квартире подобралась весьма странная компания: топ-менеджер известного нефтяного холдинга с «Ролексом» за тридцать тысяч долларов, сосед по площадке — спившийся профессор марксизма-ленинизма, популярная эстрадная певичка с другом, известным московским стриптизером, и Люда Крушинская — бывшая Никитина любовница.

Люда — это отдельная тема. Сколько раз я говорила Никите — неужели можно общаться с женщиной, которая красит ногти в цвет гнилой сливы? Брат лишь посмеивается: мол, не только можно, но и должно. Она, видите ли, творческий человек, креативная личность, и потому способна разнообразить любое общество. Какое там творчество, какой креатив? Крушинская — весьма средненькая актриса, играющая стерв в сериалах для умственно ущербных домохозяек. Правда, апломба и самомнения ей не занимать. Людке уже далеко за тридцать, а она даже и не думает этого скрывать. Гоняет на своем «Понтиаке», словно Шумахер, увлекается промышленным альпинизмом, дружит с каскадерами, экстрасенсами и трансвеститами, тусуется среди рублевско-успенской публики и знает всю подноготную «Мосфильма».

Но разве этого достаточно, чтобы обворожить моего братца на целых три месяца? Никогда не пойму загадочную мужскую душу…

Когда Никита только-только познакомился с Крушинской, она безостановочно материлась, потому что считала это проявлением свободы воли. Среди творческих, креативных личностей так принято, утверждала Люда. Брат посоветовал ей заменять всем известные слова одним-единственным восклицанием «вау!». Спустя неделю актриса пожаловалась, что коллеги-киношники совершенно перестали ее понимать. Спустя месяц я заявила Никите, что перестала понимать его: мол, если ты ее не оставишь, я займусь этой темой сама, ты меня знаешь. К счастью, до этого не дошло: расставание произошло скоро, безболезненно и, вроде бы, по обоюдному согласию — Людка завязала спонтанный роман с молоденьким осветителем…

Вежливо поздоровавшись со всеми, я скромно присела сбоку стола и протянула брату путевки.

— Турция, Анталья. Как и договаривались. Вылетаем послезавтра из Шереметьева.

Присутствующие оживились.

Нефтяной топ-менеджер одобряюще закивал: мол, дешево и сердито, всероссийская здравница, сам когда-то в Анталье релаксировал, главное, чтобы отель подобрался хороший и медуз в море не было.

Спившийся профессор, наморщив лоб, выдавил из себя несколько общих фраз о янычарах с кривыми кинжалами.

Эстрадная певичка тут же вспомнила о гареме и евнухах, а стриптизер профессионально подхватил: мол, эти турецкие султаны принимали такие снадобья, что за ночь могли удовлетворить не только всех своих жен, но и наложниц.

И лишь Люда пренебрежительно поджала рот.

— Да в эту Турцию только торгаши с Черкизовского рынка и ездят! Что там хорошего? И холерная палочка, и птичий грипп, и эти, как их…

— …исламисты с адскими машинами, — с вежливой полуулыбкой подсказал Никита, внимательно рассматривая проспект отеля.

— Зато в отелях уютные номера и широкие двуспальные кровати… Так и хочется заняться любовью днем! — вставила певичка.

— Вау! — Крушинская презрительно посмотрела на гостью; она уже видела в ней соперницу.

Затем резанула взглядом меня, а потом немигающе уставилась на брата, нервно теребя край скатерти.

Этот взгляд объяснил мне многое. Людка наверняка пришла не просто так, а с осознанной целью — примириться с Никитой, вновь заарканить его в постель… а может быть, и затащить в загс.

Змеюка она подколодная. Хотя сама мне идею с Турцией и подкинула, и даже туроператора порекомендовала.

Я сдержанно улыбнулась.

— Ник, мы же договорились, что в Турции будем изображать мужа и жену. Ты ведь сам меня попросил: мол, все эти безмозглые бабы надоели до чертиков, так что две недели — никакого секса! — взглянув на Крушинскую, я с удовольствием отметила, что попала в цель.

— Там у русских девушек прав никаких! — сощурилась Людка, молочная от ненависти ко мне. — Наврут с три короба, напоят — и в публичный дом продадут. И вообще — туда только шлюхи торговать собой ездят! Турки их презирают, называют «наташами» и вытирают о них ноги. И в прямом, и в переносном смысле.

— А помнишь, когда ты приехала из Антальи, то рассказывала совершенно другое, — с удовольствием напомнила я. — И о Турции, и особенно о турках.

В прошлом году Крушинская действительно ездила в Турцию по своим киношным делам. Кинокомпания, где она подрядилась на несколько эпизодов, отправилась в Анталью на натурные съемки костюмированной мелодрамы. Кажется, Людка снималась там в роли матери падишаха, старой карги, которую по сюжету в конце концов задушили шелковым шнурком. Когда я об этом узнала, то очень пожалела, что меня не пригласили на роль палача. Актриса привезла оттуда бронзовый загар, несколько килограммов идиотских сувениров и целый короб впечатлений, среди которых главным было такое: какие все-таки страстные и обходительные эти средиземноморские мужчины!

Люда наморщила маленький умный лоб — крыть было нечем.