Диана Гэблдон - Написано кровью моего сердца. Книга 2. Кровь от крови моей [litres]

Дженни кивнула, с удивленным выражением лица подавила отрыжку и, качая головой, убрала флягу.

Мы сидели молча, прислушиваясь к шуму воды и пению птиц. Где-то неподалеку хвалился своим богатым репертуаром пересмешник.

Минут через десять Дженни потянулась и со вздохом выгнула спину.

– Помнишь мою дочь Мэгги? – спросила она.

– Конечно, я ведь принимала роды, – с улыбкой отозвалась я. – Точнее, ты все сделала сама, я просто поймала малышку.

– И правда, – кивнула Дженни, болтая ногой в ручье. – Я и забыла.

Я внимательно глянула на нее. Насколько мне было известно, раньше Дженни ничего не забывала, да и не дожила еще до того возраста, в котором людей начинает подводить память.

– Ее изнасиловали. – Голос Дженни звучал твердо, она не отводила глаз от воды. – Не избили, но она забеременела.

– Какой ужас, – тихо сказала я. – Не солдат же правительственных войск? – Этот вариант первым пришел мне в голову, только вот Мэгги была еще совсем ребенком, когда во время зачистки Камберленда британская армия прокладывала себе путь к Северо-шотландскому нагорью огнем, грабежом и насилием.

– Нет, – задумчиво ответила Дженни. – Это был брат ее мужа.

– О боже!

– Да, точно так же воскликнула и я, когда она мне рассказала. – Дженни скривилась. – Одно хорошо – у братьев одинакового цвета волосы и глаза, так Пол, муж Мэгги, ничего бы и не заподозрил.

– И что? Она сказала мужу, что ребенок от него? – не могла не поинтересоваться я.

Дженни шумно выдохнула и, кивнув, вынула ноги из воды и накрыла их нижней юбкой.

– Бедняжка просила у меня совета. Я молилась, как же я молилась! – вдруг повысила она голос, а потом усмехнулась. – И в итоге решила, что лучше не рассказывать Полу. Он убил бы брата, ведь горец не может жить на одной земле с тем, кто изнасиловал его жену, либо сам бы погиб в этой стычке. А если бы Пол только избил Джорди и отправил его куда-нибудь подальше, все вокруг узнали бы, в чем дело, и тогда несчастного Уолли – конечно, тогда мы еще не знали, что появится мальчик и его назовут Уолли, – в общем, его заклеймили бы бастардом и плодом насилия.

Дженни наклонилась к ручью и побрызгала себе на лицо водой. Затем откинула голову, прикрыла глаза и покачала головой. Капли стекали по ее высоким, четко очерченным скулам.

– Да и что стало бы с родными Пола и Джорди, узнай они правду? Нас ждал бы скандал, ведь они ни за что не поверили бы словам Мэгги и утверждали бы, что она врет. Тупоголовые Кармайклы. Преданные люди, но упрямые как ослы.

– И это говорит мне член семейства Фрэзер. Видимо, Кармайклы и правда выдающиеся упрямцы.

Дженни фыркнула в ответ и какое-то время молчала.

– Так вот, – продолжила она. – Я сказала Мэгги, что молилась и во время своих молитв поняла: лучше промолчать. Ради детей и мужа. Посоветовала ей простить Джорди, если получится, или держаться от него подальше, но ничего не говорить Полу. Так она и поступила.

– А что Джорди? – с любопытством спросила я. – Он в курсе, что Уолли его сын?

Дженни покачала головой:

– Не знаю. Через месяц после рождения малыша он уехал, эмигрировал в Канаду. Это никого не удивило – все вокруг понимали, что он влюблен в Мэгги и страшно разозлился, когда она выбрала Пола. Наверное, оно к лучшему.

– С глаз долой – из сердца вон? Пожалуй, – с иронией заметила я и, не удержавшись, поинтересовалась: – Она так и не рассказала мужу? Даже после отъезда Джорди?

Дженни качнула головой и встала, поправляя юбки.

– Точно не скажу, но вряд ли. Сообщить такое после долгого молчания… Как бы Пол это воспринял? Он ненавидел бы брата даже на расстоянии. – Ее голубые, совсем как у Джейми, глаза смотрели на меня с грустной усмешкой. – Ты столько лет замужем за горцем и прекрасно знаешь, какой сильной может быть их ненависть. Идем, пора уводить отсюда этих зверюг, а то они лопнут. – Держа обувь в руке, Дженни пошла за козами, подзывая их с помощью гэльского заговора для скота:

Той ночью, когда все завернулись в одеяла и начали храпеть, я думала о случившемся. Точнее… не переставала думать – с того самого момента, как увидела мужчину. Однако после истории Дженни мои мысли стали проясняться; сомнения исчезли, как исчезают комки из кофе, если туда добавить яйцо.

Естественно, первым делом мне пришло в голову ничего не говорить – этого варианта я пока и придерживалась. Только у него имелся недостаток – даже два, раз уж на то пошло. Как бы меня ни раздражало постоянное упоминание моего «прозрачного лица», я не могла отрицать, что это правда. Когда меня что-то беспокоило, родные тут же начинали искоса поглядывать и на всякий случай обходить стороной. За исключением Джейми, который напрямик спрашивал, в чем дело.

Примерно так же поступила и Дженни, хотя она не настаивала на подробностях. Видимо, догадалась обо всем, иначе с чего бы вдруг стала рассказывать про Мэгги? Может, она знает о нападении Ходжпайла и его последствиях от Джейми? Я так и не спросила ее об этом.

Главная проблема заключалась в моей собственной реакции на встречу с толстым уродом – я продолжала со смехом называть его именно так, и это помогало. Мужчина действительно оказался не очень приятным. Но не чудовищем. Он… черт возьми, да он не заслуживал моих переживаний. Неизвестно, почему он вступил в банду Ходжпайла – наверное, большинство банд как раз состояли из подобных бесполезных идиотов.

И хотя ужасно не хотелось возрождать случившееся в памяти… я все-таки вспомнила. Он не хотел навредить мне и, в общем-то, не причинил никакого вреда (если не считать, что он придавил меня своим телом, раздвинул мне ноги и засунул в меня свой член).

Я разжала зубы, сделала глубокий вдох и начала заново.

Он пришел ко мне по стечению обстоятельств – и из-за нужды. «Марта, – повторял он, всхлипывая и роняя теплые слезы на мою шею. – Как же я любил тебя, Марта».

Смогу ли я забыть о том, что он натворил, и простить это жалкое создание?

А если прощу, перестанет ли он врываться в мои мысли?

Я посмотрела в темное небо, наполненное горячими звездами. Зная, что звезды представляют собой пылающие шары из газа, можно без труда вообразить их, как делал Ван Гог… и, глядя в освещенную ими бездну, понять, почему люди всегда смотрят в небо, обращаясь к Богу. В такой момент необходимо чувствовать безграничность чего-то огромного – и необъятные небеса отлично для этого подходят. Они защищают тебя.

«Помоги мне», – про себя сказала я.

Мы с Джейми никогда не говорили о Джеке Рэндолле, но по отрывочным упоминаниям и его ночным кошмарам я поняла, что именно так он и решил спастись – простив. Он прощал Джека Рэндолла тысячи раз, снова и снова. Джейми – человек упрямый, ему такое под силу.