Итсасо Мадарьяга - Одинокие сердца

Одри подумала, что ближайшие родственники всегда вмешивались в жизнь Дженни, не давая ей возможности заниматься тем, что ей нравилось, и заставляя ее вести такой образ жизни, который не позволял ей развить природные наклонности (те самые наклонности, которые заметила в ней ее школьная подруга по имени Виолетта, в результате чего в их отношениях началось «отчуждение»). Почему Дженни даже не пыталась бороться? Неужели она так сильно боялась вызвать недовольство отца? А может, единственное, что она считала важным, — это суметь угодить отцу (как бы он к ней ни относился), ставя при этом крест на своих самых заветных желаниях? Неужели так могло быть на самом деле? Все это никак не вязалось с образом, запечатлевшимся в памяти Одри, — ее любимая и, по всей видимости, идеализированная ею тетя Дженни.

— Возможно, дядя Арчи знал о ней то, чего не знал никто другой, — с надеждой сказала Одри.

— Возможно, — кивнула Виолетта. — Да, вполне возможно. В конце концов, он ведь был ее спутником жизни, а значит, должен был знать о ней очень и очень много.

Они обе на некоторое время замолчали. Одри стала разглядывать свои ладони, а Виолетта отрешенно уставилась на падающий в окошко свет.

— Они друг друга любили? — вдруг спросила, нарушая молчание, Одри.

Виолетта задумалась — как будто ей, чтобы ответить на этот вопрос, нужно было хорошенько покопаться в памяти.

— Арчи обожал твою тетю, — наконец сказала мать, улыбнувшись. — В тот момент, когда он впервые ее увидел, он, ранее всегда хладнокровный и невозмутимый, перенес душевное потрясение. Я знаю это совершенно точно. Это был единственный раз, когда я видела подобные изменения в выражении его лица — возможно, оставшиеся незаметными для других людей, но отнюдь не для меня. Я всегда видела Арчи насквозь, и это нас очень сильно сближало. Лучший друг твоего отца был также и моим лучшим другом… Да, Арчи очень сильно любил твою тетю. Ты не можешь себе даже представить, что пришлось пережить этому человеку, когда она умерла. Твой отец не очень-то годился ему в утешители, потому что они были слишком уж разными, и каждый из них отреагировал на утрату по-своему. Арчи стал совершать долгие прогулки в полном одиночестве, он почти ни с кем не общался. Ему хотелось побыть одному, он очень нуждался в этом. Он на целых два месяца полностью забросил работу — в отличие от твоего отца, который, наоборот, нашел для себя утешение именно в напряженной работе. Мне кажется, твой дядя даже оказал Сэмюелю моральную поддержку, не появляясь в их адвокатском бюро в течение двух месяцев, потому что твоему отцу, чтобы не думать о том, что произошло, нужно было быть загруженным работой двадцать четыре часа в сутки. Арчи же, наоборот, нуждался в уединении, чтобы поразмыслить о случившемся, чтобы, возможно, повспоминать Дженни или же, кто знает, найти для себя ответы на какие-то вопросы. Он даже не пытался избавиться от душевных мук, как будто ему, чтобы пережить смерть любимой супруги, нужно было подвергнуться самобичеванию. Арчи пришлось нелегко, но в конечном счете он сумел оправиться от нанесенного судьбой удара. По крайней мере, его страдания стали гораздо менее мучительными.

— А тетя Дженни?

Виолетта удивленно взглянула на Одри. Та в этот момент находилась в тени, и Виолетта лишь с трудом различила в полумраке ее лицо.

— Тетя Дженни любила дядю Арчи?

Однозначного ответа на этот вопрос у Виолетты не было. Она никогда над ним не задумывалась, потому что ответ казался ей очевидным. Две школьные подруги вышли замуж за двух университетских друзей. Виолетта была влюблена, и ей казалось, что Дженни тоже влюблена. Они тогда были молоды, на дворе стояло лето, они витали в облаках, и жизнь казалась им прекрасной. А вот сейчас Виолетта уже не могла однозначно ответить на этот вопрос.

— Не знаю, — медленно сказала она. — Я никогда над этим не задумывалась. — Она снова уставилась на падающий в окошко внутрь церкви свет, как будто события далекого прошлого можно было заново увидеть в солнечных лучах, просачивающихся сюда сквозь разноцветные стекла. — Я была влюблена по уши — как последняя дура. — Виолетта несколько мгновений помолчала, а затем продолжила: — Вряд ли я смогу ответить на твой вопрос. Дженни всегда была такой веселой и жизнерадостной… Все складывалось вроде бы очень удачно: я вышла замуж за Сэмюеля, а она — за Арчи… Твой дедушка был очень доволен, это я прекрасно помню, однако не могу сказать, что именно его радовало по-настоящему: то, что выходит замуж его дочь, или то, что женится его сын. Хотя я и знала своего свекра довольно хорошо, мне трудно судить, что же у него тогда было на уме. Вполне возможно, что свадьба сына имела для него гораздо большее значение, чем свадьба дочери. Замужество Дженни было для него просто решением одной из проблем… — Виолетта, опустив голову, несколько секунд помолчала. Затем, взглянув на Одри, добавила: — Арчи удивительный человек, и никто не смог бы стать для твоей тети лучшим мужем, чем он, — в этом можешь быть уверена. Думаю, она его любила, но по-своему. Существует много видов любви, Одри, и некоторые из них представляют собой отнюдь не кипучую страсть и не фейерверк чувств, однако такая любовь может оказаться очень сильной. В жизни всякое бывает.

Виолетте разбередили душу нахлынувшие воспоминания. Заметив это, Одри решила сменить тему и предложила:

— Здесь неподалеку есть райончик, где находятся самые лучшие во Франции аббатские церкви романского стиля. В них вроде бы дают концерты григорианского пения. Может, заглянем туда?

Виолетта украдкой смахнула слезу и снова улыбнулась.

— Не возражаю, — сказала она, хлопнув ладонями по бедрам. — Но сначала мы могли бы спуститься к каналу и прокатиться по нему на bateau mouche [8] Bateau mouche — речной трамвай ( фр. ). . Это — самое лучшее, что мы можем сделать сегодня вечером.

— Хорошо. А затем я приглашу тебя поужинать. Как тебе моя идея?

— Лучше и не придумаешь! Когда я вернусь домой, мне, наверное, придется с грустью обнаружить, что я поправилась на несколько килограммов, но тут уж ничего не поделаешь: теплый южный воздух Франции вызывает у меня ненасытный аппетит. Самой не верится!

— Думаю, дело тут не столько во французском воздухе, сколько во французской еде, устоять перед которой просто невозможно!

Мать и дочь посмотрели друг на друга с заговорщическим видом, пытаясь скрыть за улыбкой вызванную невеселыми воспоминаниями грусть, чтобы затем, оставив эти воспоминания и эту грусть позади, продолжать жить и радоваться жизни. В конце концов, они отправились в эту поездку, чтобы немного отдохнуть и поразвлечься — а значит, именно этим им сейчас и следует заниматься.