Филис Каст - Богиня по ошибке [Litres]

– Где кентавры, что были со мной? – прохрипел он.

– Слишком много тварей. Они не дошли, – тихо молвила я.

В ответ он лишь накрыл мою руку горячей окровавленной ладонью.

Первый фоморианец перескочил через изгородь.

Виктория молниеносно пустила стрелу, вонзившуюся прямо в перья на лбу. Тварь упала, другая вскочила на труп, скалясь и рыча. Вик прострелила дьяволу горло. Кентавры начали быстро спускаться по склону к болоту, пока она пускала стрелы, как из пулемета. Когда мы вошли в рощицу на краю болота, до нас от какого-то каменного стража донеслось долгое пронзительное шипение.

Я его узнала.

Он прятался за огромным камнем, выставив только краешки широких крыльев, но голос звучал сверхъестественно четко.

– Вижу тебя, женщина. – Крылья дрогнули. – Запомни, ты будешь моей. Не в последний раз видимся.

Виктория со вздохом всадила стрелу точно в краешек крыла.

Мы ступили в трясину, слыша позади вопль Нуады.

Когда вышли из рощи, пейзаж резко изменился. Словно мы перенеслись из прелестной греческой деревушки в речную дельту в Луизиане. Перед нами расстилалась нетронутая трясина – целый мир стоячей воды с видимыми и невидимыми насекомыми и рептилиями (о-ох). Воздух тихий, застывший, копыта кентавров чавкают в болоте, но они рвутся вперед, твердо решив как можно дальше убраться от фоморианцев.

Сырая земля уступила место стоячему озеру, однако кентавры не колебались и вскоре по бока погрузились в густую, как суп, зеленую воду, пробираясь сквозь густые водоросли.

Со временем Кланфинтан замедлил ход, споткнулся позади Виктории с Дугалом. Они озабоченно на него оглянулись. Вик указала на купу деревьев, видимо стоявших на более или менее твердой почве. Мы свернули туда.

Подойдя ближе, действительно увидели какой-то островок посреди мелкого озера. По краям торчат голые корни огромных кипарисов, похожие на крупных серо-коричневых змей. Наверняка там живет куча ползучих существ.

Кентавры по очереди вылезли из воды на землю. Как только Кланфинтан всеми четырьмя копытами встал на островок, я слезла со спины, протянула Виктории бурдюк с вином. Она его откупорила, но сначала дала глотнуть Дугалу. Потом я принялась развязывать мешочек, полученный от Силы (мысленно послав ей благодарственную молитву за предусмотрительность). В мешке оказалась бутылка с густым желтым бальзамом, пара рулонов тонких полотняных бинтов, а также, что меня удивило, иглы с ушками и черные нитки, похожие на рыболовную леску. Я охнула, сообразив, что ими зашивают тело, а не пуговицы на платье.

– Показывай свои раны. – Я взглянула, потрясенная тем, что увидела. Он тяжело дышал, обычно бронзовая кожа бледно-серая там, где не запачкана кровью. Мышцы судорожно дергаются, из раны на голове упорно сочится кровь.

– Я услышал твой зов, – прохрипел он.

– Без тебя не ушла бы. – На глаза выступили слезы. – Ты… все будет хорошо?

Он протянул ко мне руку, я ее схватила и выдавила дрожащим голосом:

– Боюсь прикасаться к тебе.

Он поднес мою ладонь к губам, закрыл глаза, поцеловал и прошептал, шевельнув губами:

– Не бойся.

Смажь раны , – приказал внутренний голос.

Прежде чем взяться за дело, я взяла кусок ткани и кивнула Дугалу, чтобы подал мне бурдюк. Смочила тряпку, глотнула, протянула Кланфинтану.

– Тебе тоже надо выпить. – Он крепко присосался. – Наклонись, подставь голову и не двигайся. Наверняка болит. Сильно.

– Сначала займись Дугалом.

Я взглянула на молодого кентавра, который красноречиво затряс головой.

– Дугал не истекает кровью. Наклонись и замри.

– Я позабочусь о Дугале, – деловито объявила Виктория, тоже взяла тряпочку, намочила в вине.

Я наблюдала краешком глаза, как она к нему подходит. Он, казалось, не знал, то ли заржать от радости, то ли удрать во все лопатки. Вместо того застыл на месте, пока прекрасная охотница промывала рану на щеке. Я даже не уверена, дышит ли он.

– Дышать можно, – подсказала Виктория.

Юный кентавр выпустил из груди воздух.

Я поняла, что глупо ухмыляюсь, потому что мой муж прошептал:

– Не смейся над стригунком.

Я виновато дернулась, прошептала в ответ:

– Я вовсе не смеюсь, – несказанно радуясь, что ему хватает сил меня поддразнивать. – Ты же знаешь, я считаю Дугала очаровательным.

– Возможно, Виктория тоже. – Приятно видеть на его губах улыбку.

– Было бы замечательно, а теперь замолчи и не двигайся.

Он хмыкнул, но замолчал, пока я обрабатывала рану на голове. Смыв грязь и кровь, с облегчением увидела, что она не так глубока, как казалось. Смазала бальзамом Силы и принялась за грудь, где дело обстояло гораздо хуже. Четыре длинные жуткие ссадины начинаются над левой грудью и по диагонали тянутся до нижнего правого ребра. Кровоточить перестали, хотя неизвестно, хорошо это или плохо. Я подняла глаза и увидела, что он за мной наблюдает.

– Ты сам знаешь, насколько тяжело пострадал? – спросила я, стараясь не выдать своей осведомленности в медицине.

– Все пройдет. – Голос звучит уже почти нормально. – Кентавры очень живучи.

– Знаю, знаю, – улыбнулась я, довольная ответом. – Возможно, вы исцеляетесь лучше, чем люди.

– Еще одно преимущество перед людьми. – Он потянулся поцеловать меня, но эффект смазала болезненная гримаса.

– Потом будет время. Дай я тебя вымою.

Я вернулась к ранам, он стоял спокойно, и вскоре я наложила целебную мазь. Потом нерешительно перешла к задней части.

– Ты слишком грязный, трудно разобраться. Есть еще серьезные раны, кроме тех, что на крупе?

Он развернулся в поясе, оглядывая свое конское тело, будто чужое.

– По-моему, нет.

– Тогда хорошо, но ты слишком высокий, поэтому ляг, чтобы я до спины дотянулась.

Он со вздохом подогнул колени и рухнул на землю.

Из архива памяти выскочило предупреждение: «Чего нельзя позволять больным лошадям».

– Потом сможешь встать, правда?

– Надеюсь.

Прекрасно. Где, черт возьми, шляется ветеринар, когда он тебе нужен?

Рваные раны на крупе ужасные. Как будто их нанес гигантский медведь. Три глубокие царапины в виде L, повисшие лохмотья кожи, рассеченные мышцы. Я лишь слегка прикоснулась и услышала резкий вдох Кланфинтана.

– По-моему, придется зашивать. – При этой мысли голова у меня пошла кругом.

– Делай, что считаешь нужным, – спокойно сказал он.

– Сначала промою. – Я плеснула вина на другую тряпочку, стараясь экономно расходовать, но с трудом удерживаясь от того, чтобы просто целиком вылить на круп весь бурдюк в глубокие страшные раны. Смыв грязь, насколько возможно (отдала бы все драгоценности Рианнон за большую бутылку перекиси водорода и шприц с пенициллином), наложила толстый слой бальзама, с облегчением видя, что его лицо расслабилось, когда болеутоляющее начало действовать.