Филис Каст - Богиня по ошибке [Litres]

Он неохотно согласился, и мы вошли в травяной лес.

Вик, как всегда, права: трава острая. Теперь вспомнились красные царапины на ее коже, но мы все были такие грязные и искусанные комарами, что я тогда не обратила внимания.

Зато теперь все мое внимание принадлежало жуткой траве. Я прикрыла лицо руками и вскоре ощутила на них теплую кровь, сочившуюся из царапин, оставленных бритвенно-острыми стеблями, рассекавшими кожу, как гигантский резак для бумаги.

– Стой, Риа. Садись на меня.

– Еще чуть-чуть. Потом сяду. – Мне удалось немного опередить его, и я шла не оглядывалась, опасаясь, что он увидит окровавленные руки. Ноги еще тонут в грязи, и не стоит ему нести дополнительный груз.

Я вытаскиваю одну ногу, ставлю перед собой, она проваливается…

…и проваливается, и проваливается без остановки. Я кричу, пытаюсь ее вытащить, теряю равновесие и барахтаюсь, внезапно очутившись по пояс в мокром песке. Чем сильнее барахтаюсь, тем глубже меня засасывает.

– Риа! – завопил Кланфинтан, с яростной силой схватил меня за руку, выдернул, чуть не вывихнув плечо. Он отпрянул, я рухнула в его объятия, и мы чуть постояли, радуясь, что под ногами только грязь. Руки мужа ощупывали меня, как бы проверяя, все ли на месте. – Тебя что-то схватило? Ты цела? – расспрашивал он дрожащим голосом.

– Все в порядке. – Я прижалась к нему головой, глубоко дыша. – Там дна нет. Меня как бы засосало. Ох… наверно, зыбучий песок.

– Да. – Он чуть успокоился, убедившись, что я цела. – Я слышал про зыбучие пески. – Попытался улыбнуться. – Это одна из причин, по которой кентавры не ходят в болота.

– Чертовски основательная причина.

Он распрямился и поднял меня.

– Придется обойти. – Свернул к югу, осторожно переставляя ноги. – Теперь ты не сможешь ехать верхом.

Нечего объяснять. Нам обоим понятно, что он меня выдернул из ловушки, а мне ни за что его не вытащить. Мы продолжали путь, и я молча молилась богине, прося помощи.

Со временем мы обошли зыбучие пески с юга и снова свернули к востоку. Режущая трава ободрала руки до мяса, я неуклонно замедляла шаг.

– Риа, дай я пойду впереди. – Кланфинтан увидел и замер на месте. – Смажь руки мазью, иди за мной, дай им отдохнуть. Потом опять местами поменяемся.

– А вдруг ты в песок провалишься?

– Буду осторожен.

– Ладно, – уступила я, кажется всхлипнув, и поплелась к нему. Он снял с моего плеча кожаный мешочек. Эх, если бы вино еще осталось! Но мы утром прикончили его вчетвером. Я вытянула руки, морщась, пока его нежные пальцы накладывали липкий бальзам. Жжение почти мгновенно утихло, я испустила долгий облегченный вздох. – Хорошо… – Заметила царапины на его груди и плечах. – Сейчас я тебя тоже смажу.

– Ничего. Моя кожа не такая тонкая, как человеческая. – Он прикоснулся к моей щеке.

– Только чуть-чуть. Знаю, как больно жжется.

Он снисходительно улыбнулся, и я занялась ссадинами. Потом спрятала банку, неохотно зашагала за ним, крикнув:

– Осторожно!

– Конечно.

Бесконечный путь продолжился. В тот момент, как я решила, что травяное поле никогда не кончится, Кланфинтан взволнованно крикнул через плечо:

– Вижу впереди деревья! – и рванулся вперед с новой силой.

И угодил прямо в зыбучий песок.

Конское туловище забилось, стараясь вырваться, руки взлетели, пытаясь ухватиться за что-то, чтобы вылезти.

– Назад! – завопил он, когда я бросилась к нему. – Слишком далеко, не достанешь…

– Что делать? – в панике взвизгнула я.

Он лихорадочно огляделся:

– Беги к лесу, найди длинный сук, неси сюда!

Я кивнула, принялась искать путь в обход песков, понимая, что ни за что не успею. Деревьев даже не вижу и не могу бежать в глубокой грязи.

Знаю, что он погибнет, а мне остается стоять и смотреть.

Пусть совершит Перемену. Мысль прозвучала громко и ясно в смятенном сознании. Я бросилась к краю зыбучих песков. Уже и человеческое туловище погрузилось наполовину.

– Назад… – прохрипел он.

– Слушай!

Я упала на колени, поползла к краю ямы.

– Преображайся. – Протянула к нему руки. – Если дотянешься, я тебя схвачу. Попробуй!

Он попробовал, наши руки встретились.

– Теперь преображайся! Мужчину я вытащу, но не кентавра.

Он понял, глаза вспыхнули, потом закрылись, голова опустилась. Тело полностью замерло, он завел песнопение, синхронно поднимая руки и голову. Замерцал свет. Закрывая глаза, чтобы не ослепнуть, я успела заметить, как лицо его исказилось в невообразимой агонии.

Потом свет угас, и я сразу рванулась вперед.

– Помоги мне! Тянись!

Он устало послушался, пальцы соприкоснулись, руки крепко вцепились друг в друга. Я зарылась ногами в грязную землю и принялась тянуть его всем своим существом. Отвоевывала его у зыбучих песков дюйм за дюймом, наконец туловище легло на землю, и Кланфинтан сумел самостоятельно вытащить ноги.

Перекатился на бок, и мы долго лежали рядом. Не шевелились, только дышали.

– Спасибо тебе, Эпона, – сказала я вслух.

– Твоя богиня добра к тебе. – С облегчением слышу нормальный низкий голос.

Смела с его лица песок, поцеловала чистое местечко.

– Уже можешь идти?

Он кивнул и поднялся, болезненно, скованно. Повернулся, и я получила возможность осмотреть его сзади. Ужасные обширные раны слились в одну отвратительную заштопанную дыру, покрытую липкой темной слизью. Она начинается над ягодицами и тянется до бедра, источая жидкость, смешанную с песком и водой из ямы.

– Ох, боже! – не удержалась я от восклицания. – Превращайся обратно!..

– По-моему… – медленный ответ больно слушать, – лучше оставаться человеком, пока не переправимся через реку. Знаешь, ищут не людей, не мужчину и женщину, а избранницу Эпоны и ее мужа-кентавра.

– Но раны… – Даже смотреть страшно.

– Еще смажь, и будет терпимо.

Не хочется прикасаться к жутким дырам. Боюсь еще больше ему навредить.

Он полез в мешок, вытащил полупустую бутылку, заметил мои колебания и сказал:

– Я сам.

Я уже зачерпнула мазь пальцами.

– Нет. – Стиснула зубы, заставила себя наложить бальзам. Он не двигался, не говорил и даже не дышал, пока я не закончила. – Лучше? – спросила я, водя пальцами по царапинам на плечах, избавляясь от прилипшего масла.

– Да. – Он изо всех сил старается выглядеть браво, но кожа приняла тошнотворный синеватый оттенок. – Я вон там видел деревья. Уже недалеко.

Мы отправились, старательно обходя пески. Я украдкой оглядывала его голое тело.

– Хочешь, одолжу свои трусики или еще что-нибудь?

Он расхохотался, сморщился от боли в ранах, но глаза сверкнули, обратившись ко мне.

– Нет, пожалуй. Если фоморианцы нас схватят, представь, какие будут рассказывать сказки!