Владимир Андреев - Жажда мести: Жажда мести. Храм любви

— Что за крики? — раздался голос из комнаты, и на веранду вышла Нандинья.

Она приехала сюда, чтобы повидаться с Санджеем — тот был слишком занят в последнее время.

— Кто так кричит?

— Не твое дело, — проворчал Хералал, озлобленный перспективой вести жизнь бедняка.

— Волноваться вредно.

— Ты нас подслушивала? Что тебе надо… — Он вскочил, готовый наброситься на нее с кулаками, но по дороге быстро сменил тон: — Что тебе надо, очаровательная Нандинья?

— Да, я слышала ваш разговор. Успокойтесь, Санджею не нужно работать, я пойду вместо него. Я ведь всегда помогала ему, он это знает. Так что проблем с деньгами не будет.

Продувная физиономия Хералала сразу расплылась в паточной улыбке:

— Ты ангел, Нандинья. Послушай, а у тебя нет тети?

— Что?

— Ну, тети, которая бы позаботилась обо мне, оплатила бы мои текущие счета…

— Я сама оплачу ваши расходы.

Женщины всегда выручали Санджея. Без них он не мог существовать, словно лиана, которая обвивает ствол дерева, тянется вверх, к солнцу, питаясь соками своей опоры и беспощадно губя ее.

Водяной лунь распростер широкие крылья, паря над рекой. Лишь острый глаз хищной птицы мог рассмотреть рыбу в мутной воде. Вот сверкнула серебром жирная спина, лениво пошевеливающая плавниками, и лунь стремительно кинулся вниз. Всплеск — и охотник тяжело поднимается, сжимая в когтях бьющуюся рыбу.

Арти проводила взглядом хищника, выплеснула воду из котла, который она мыла в реке. Женщина уже окрепла, ужасные раны затянулись. Она не могла спокойно видеть бугристые шрамы на правой стороне лица и прикрывала их черным платком.

Старый рыбак поставил ее на ноги, вылечил травами, отпоил крепкой ухой, кусками свежей рыбы, сваренной с корнями целебных растений, и козьим молоком, которое он привозил из деревни.

Позвякивая котлом, женщина пошла по узкой тропинке, протоптанной в траве, к дому. Она закончила все домашние дела, в последний раз помыла посуду.

— Что, ты собираешься уходить? — спросил ее Вишну.

Приближалась та минута, которой он так боялся. Конечно, старик понимал: рано или поздно Арти оставит его. Она заменила ему дочь, оживила его выжженную страданиями душу. Женщина тоже привязалась к рыбаку и называла Вишну отцом.

— Да, — ответила она, — мне пора, я и так пробыла здесь слишком долго.

— Куда же ты пойдешь?

Он знал все о трагедии, которая с ней случилась. Арти не скрывала, что ее пытался убить собственный муж.

— Я пойду туда, где меня не ждут. Пойду к тем, у кого не дрогнула рука совершить чудовищное злодеяние. Теперь в моей жизни появилась цель — отомстить за обман, за предательство…

Старый Вишну покачал головой, видя, как ожесточилось сердце Арти. Сам он никого не винил в том, что произошло.

— Бог сам покарает преступника, ведь от его суда никто не скроется. Зачем тебе губить свою душу? Зло не остается безнаказанным, возмездие свершится если не здесь, то на том свете.

— Нет, отец, я не буду ждать, я покараю их собственной рукой, и не за то, что они пытались убить меня, а за то, что убили мою душу, а с ней и мою веру в людей. Он притворился другом моих детей, был нежен со мной, я приняла его предложение, поверила, но оказалось, не я ему была нужна. Не только я страдаю сейчас от его подлости, отец, в чем повинны двое маленьких детей, которые остались без матери?

Это была ее постоянная боль — Бобби и Кавита в руках убийцы, они лишены материнской ласки, никто не защитит несчастных сирот.

Арти судорожно стиснула черный платок, ей стало душно, она сорвала его, подставив лицо прохладному ветру с реки. Когда она пойдет к людям, ей уже нельзя будет снимать платок, чтобы не пугать прохожих.

— Нет, такое простить нельзя. Принято считать женщин слабыми существами, я докажу обратное. Я не успокоюсь, пока не отомщу врагам за коварство, за свое израненное тело, за растерзанную душу. Месть моя будет страшной. Клянусь, он испытает то же, что и я. Он должен заплатить сполна за мои страдания, мою боль и отчаяние.

Глаза Арти горели неукротимым огнем, обезображенное ранами лицо исказилось, но ни одной слезы не нашлось у нее, вся душа женщины была высушена жаждой мести.

— Ах, доченька, гнев плохой советчик, послушай старика. Ты жива и радуйся, зачем брать на себя грех? — Он помолчал и добавил: — Вижу, бесполезно тебя отговаривать. Бог милостив, он подскажет, что делать. За эти дни я полюбил тебя, как родную дочь…

Обняв старого Вишну, женщина сказала:

— Я еще вернусь за вами. Вы спасли мне жизнь, все оставшиеся дни я буду молиться за вас, отец.

Непрошеная слезинка скатилась по ее щеке, — видно, трудно убить человеческую душу.

Рыбак довез ее до деревни, дальше она пошла одна. Ослепительное солнце палило так, словно пыталось сжечь крошечную фигурку женщины, бредущую по пустой дороге, но она упорно двигалась вперед. Едкая пыль, взметаемая горячим ветром, припорошила скромную одежду женщины, сделав ее неотличимой от тысяч других женщин, придавленных нуждой.

К вечеру она добралась до города. Первым делом Арти направилась в один из многих ювелирных магазинчиков возле порта, в которых продавались украшения из низкопробного золота, поддельного жемчуга и кольца с гигантскими рубинами, вызывающими сомнение в их подлинности. В этих магазинчиках не брезговали торговать крадеными драгоценностями, измененными до неузнаваемости местными ювелирами, и не интересовались происхождением вещей, которые скупали за полцены.

Бойкий приемщик в щеголеватом желтом пиджаке сидел за столом, перелистывая от скуки журнал для мужчин. Он поднял глаза на звон колокольчика, извещающего об очередном посетителе, и увидел скользнувшую в дверь, как призрак, закутанную в платок женщину.

— Что желаете?

Та молча протянула ему кольцо. Привычным жестом опустив на глаз лупу, которая обычно пребывала у него на лбу, приемщик стал внимательно осматривать украшение. С первого взгляда он понял, что это очень дорогая вещь, сделанная прекрасным мастером. Чистейшей воды бриллиант, граненый, видимо, в Амстердаме, окружали изумруды, оживляющие его блеском молодой травы.

Приемщик назвал сумму в два раза меньше, твердо решив не упускать такую вещь, явно украденную. Да и откуда у простой женщины такая драгоценность. Он не сомневался, что воровка соблазнится предложенными деньгами.

— Это кольцо стоит гораздо дороже, — тихо сказала она.

— Ну так носите его сами. Мы оцениваем только камни и платину, работа в расчет не принимается, для нас это обычный лом.

— За такую цену я не отдам, — упрямо ответила женщина, стараясь держаться к приемщику левой стороной лица.

— Хорошо, я немного прибавлю, просто потому, что я уж очень добрый человек, сочувствующий молодым, неопытным женщинам, ведь со мной можно всегда договориться, если быть чуточку сговорчивей. Одинокий холостяк, такой, как я…