Пол Райзин - Водка + мартини

Я бы постарался утаить зависть и ревность, когда Оливия докладывала о каждом волнующем спуске на дно города, которое для меня все еще оставалось тайной за семью печатями. Я пытался представить себе, о чем же они разговаривали. Одному богу известно, ведь у них не было ничего общего. Я, если б у меня была хоть малейшая возможность, тарабанил бы без остановки, о психологии, конечно, мы ведь оба ее изучали. О, как бы я был хорош, просто ослепителен, рассуждая о когнитивно-диссонансной теории Фестингера. И как могла она не заметить мой критический разбор «Дальних пределов человеческой психики» Абрахама Маслоу? Уверен, если б Стюарт не был заядлым курильщиком, у него бы уж точно не было ни единого шанса.

К тому времени, когда она наконец позволила мне соблазнить себя, ее девическая восторженность сменилась этаким тщательно продуманным загадочным шармом, который она постоянно напускала на себя, ну а я, конечно же, заделался заядлым курильщиком.

Почти со всеми университетскими друзьями я потерял связь, но с Оливией продолжал поддерживать контакт. Впрочем, скорее наоборот, это она никогда не упускала меня из виду. Ведь это она посылала мне открытки на Рождество, звонила по телефону, заскакивала на минутку поболтать, если бывала поблизости. Думаю, что я, пожалуй, просто утратил всякую веру, что у нас ней может что-то получиться. Но зато она, чисто по-женски чувствуя мое к ней, увы, безответное вожделение, старалась поддерживать его в течение многих лет. Еще бы, кому не хочется быть для кого-то желанным? А может, она просто думала, что я могу быть вполне сносным любовником на какое-то время, пока не найдется чего-нибудь более подходящего.

У нас сложилась традиция два-три раза в году встречаться в Уэст-Энде. Сначала мы что-нибудь где-нибудь выпивали, а потом шли обедать в «Мистер Конг» на Лисл-стрит. Я рассказывал ей про то, что творится в мире телевидения. Она мне — про обучающие компьютерные программы, которыми она в конце концов стала заниматься. И вот однажды, когда она подносила палочки с зажатым между ними морским гребешком к губам, я заметил, что она смотрит мне в глаза подозрительно дольше обычного. И вместо того чтобы, как обычно, распрощаться и сесть каждый в свое такси, мы уселись в одну машину. Так вот и получилось, что я на несколько месяцев сделался тем самым мужчиной, с которым она уходит, в то время как все остальные только смотрят и облизываются.

Но теперь, когда еще не испарился запах ее духов из моей клетушки, я размышляю о том, что только что на моих глазах произошло нечто совершенно для меня замечательное. В течение всего нескольких мгновений перед тем, как она вместе с Клайвом отправилась в Уэст-Кантри, Клайв выглядел смущенным. Клайв, который не курит, ткнул пальцем в лежащую на моем столе сигаретную пачку «Силк кат» и сказал: «Послушай, я бы сейчас не отказался… сделай одолжение, дай закурить, а?»

И я, паршивец, с огромным удовольствием делаю ему это одолжение.

Кому: Ясмин Свон

От кого: от Майкла Роу

Тема: Собрание

У меня такое чувство, что Клайв неожиданно должен уехать. Если собрание отменят, как все-таки насчет выпивки? У меня возникли потрясающие свежие идеи про курево.

Никаких свежих идей у меня нет и в помине, но плевать, что-нибудь придумаю на ходу.

Кому: Майклу Роу

От кого: от Ясмин Свон

Тема: Собрание

Извини. Мы собираемся без него. Может, на следующей неделе? Было бы здорово.

Кому: Стиву Пэник

От кого: от Майкла Роу

Тема: Теннис

Как тебе нравится мысль сыгрануть в теннис после работы? А потом и чего-нибудь выпить. А если хочешь, можно просто выпить.

Через четыре часа я выигрываю пять — четыре, моя подача. Думаю, это все оттого, что ответ Ясмин был все-таки положительный, в нем было твердое обещание еще одного вечера вдвоем, скрепленного союзом «водка-мартини», — именно предвкушение этой поистине исторической вехи в наших отношениях, ожидаемой в недалеком будущем, всю игру поддерживало во мне воинственный дух и волю к победе. Стив ведь всегда побеждает. И должен сказать, мой старый друг, переживая поражение, чувствует себя скверно. Его отец был наполовину хорват — на родном языке его фамилия звучит как Панич, — и, хоть у меня и нет никакого желания размениваться на грубоватые культурные стереотипы, не могу не заметить, что Стив способен сильно расстроиться из-за такой малости, как проигрыш.

Хорошими теннисистами нас с ним, увы, не назовешь, какое там, но теннис — единственный вид спорта, который доставляет мне истинное удовольствие — здесь я могу помериться силами с противником, дать выход своей агрессии, проявить собственную индивидуальность. Не говоря уже о том, что это весело. Иногда просто умора, особенно когда хочешь сделать одно, а получается совсем другое. Всю игру я или ругаюсь, как пьяный сапожник, или помираю со смеху. И хотя играем мы оба не только нам, но и курам на смех, время от времени то у Стива, то у меня получается совершенно потрясающий удар — и откуда только что берется? И тогда у тебя такое чувство, что это не ты сыграл столь великолепно, а игра тобой сыграла. Не ты послал мяч… но мяч заставил тебя послать себя так красиво. Ради одного этого, по-моему, стоит размахивать ракеткой час или даже два — такой это кайф, когда получилось.

Сегодня я играю для своего уровня очень хорошо. Не забываю сгибать колени, наблюдая, как летит мяч. Чтобы лучше сфокусироваться, даже стараюсь увидеть шов на мяче. Я сейчас в этаком парадоксальном и столь желанном состоянии расслабленной сосредоточенности. Но потом что-то происходит. Похоже, нечто — сама судьба, что ли, — становится на пути к моему триумфу. Стив собирает волю в кулак, берет следующие два гейма, затем снова выигрываю я, и, вместо того чтобы валандаться с тайбрейком, мы соглашаемся на ничью: шесть — шесть. Надо бы поговорить об этом с Бородатой Дамой. Нет, все-таки лучше рассчитать ее и нанять себе хорошего тренера.

— Ну как, придумал новенькое злодейство для нашего козла? — спрашивает Стив, когда мы усаживаемся за столик друг напротив друга и принимаем обычные для такого случая позы. Этюд в баре с двумя джентльменами, алкоголем, чипсами и табаком.

— Есть идея сделать из него заядлого курильщика.

— Неплохая мысль. Болезни и все такое. Не говоря уже о лишних тратах.

И, иронически поглядывая на прикуривающего Стива, я вспоминаю, что мне пришло в голову, когда я впервые понял, что стал настоящим курильщиком. Мысль эта показалась поистине глубочайшей. Наконец наступил момент, когда я из обыкновенного человека, который просто курит, превратился в Настоящего Курильщика.

Я жил тогда в Северном Уэльсе. Работал все тем же журналюгой в «Рэксхэм Экзэминер». Я уже настрелял у Стива столько табачку на самокрутки, что меня стала мучить совесть, и тогда я купил ему в подарок пачку «Олд Холборн». Прошло недели две, и я подарил ему еще пачку. И уже потом наконец я купил пачку и себе. (Однако это еще не тот самый момент истины, о котором я хочу рассказать.)