Олег Кудрин - Кармелита. Счастье цыганки

— Девочка моя, сейчас все будет хорошо. Сейчас мы вместе постараемся. Давай смотри мне в зрачки. А я — тебе. — Она начала напевать старинную цыганскую песню.

И после этого они все увидели. Обе. Одновременно.

Миро и Кармелита лежат связанные в катакомбах.

— Катакомбы?!

— Да…

— Катакомбы… — Рубина вдруг взвилась, вскочив со ступенек. — Катакомбы! Их же должны сегодня взрывать! Прямо сейчас!

— Нужно кому-то позвонить…

— Нет, не нужно. Только время потратим. Вон Пашина машина. А я научилась водить!

Каждый мужчина в душе мальчик. И его неудержимо тянет к такому завораживающему зрелищу, как взрыв. Баро и Астахов стояли у катакомб, ожидая именно этого зрелища.

— Знаешь, — сказал Астахов. — Я в детстве страшно любил сам взрывы делать. Сначала спичечный коробок зажигал и бросал. Потом опыты ставил с разными веществами, смешивал, поджигал. Хорошо вообще, что цел остался. А уж как от матери доставалось!

— Удивил! Думаешь, Коля, ты один такой. У меня тоже разное бывало. Вот, помню, один раз…

Сзади, за их спинами раздался страшный скрип тормозов. Невероятная картина: за рулем — Рубина. И Рамир, и Николай рассмеялись, но уже через мгновение смех их прекратился.

— Там! Там! — кричала Рубина с перекошенным лицом.

— Там Миро и Кармелита в катакомбах, — подхватила Люцита.

— Что? — Баро и Астахов переглянулись.

— Остановите… взрыв… — выдохнула Рубина.

— Поздно, — решительно сказал Баро, быстро глянув на часы. — Десять минут осталось. Пока начнем звонить, объяснять, кто мы да что. Можем не успеть. Полезли сами. Вход недалеко, через минуту там будем.

Все четверо запрыгнули в машину. Только теперь уже ее вел Рамир.

— Прощай, любимая… — сказал Миро.

Каким-то шестым чувством, самой своей кожей, он ощутил, что вот-вот должен произойти взрыв.

— Прощай! — сказал Кармелита.

Они поцеловались. Теперь уж точно в последний раз.

Но вдруг услышали какой-то шум, получавшийся от наложения слов. Да нет, не просто слов, а имен. Их имен:

— Иро-о-о! И-та-а-а!

— Мы здесь! Здесь! Сюда! — закричали пленники что было силы.

Господи, неужели за ними пришли. Неужели появился шанс спастись. И еще остаться пожить на этой планете, несмотря ни на что, веселой и радостной.

Вскоре показался свет фонарика. Слабенького, дешевенького (какие обычно возят в бардачках «Жигулей» и «Лад»), с посаженными батарейками, но все же фонарика.

— Кармелита! — голос раздавался уже совсем близко.

И вот уж Астахов бросился к Кармелите, обнял ее.

— Папа! Папа! — разрыдалась она.

— Дочка, успокойся, все будет хорошо, все уже хорошо! Сюда, Рамир, перерезай веревки.

Подоспевший Баро освободил сначала Кармелиту, а потом Миро. И уже вчетвером они побежали к выходу. Боясь только одного: как бы в горячке не свернуть тупиковый коридор. Потому что времени вернуться и выбраться отсюда уже не будет…

Люцита и Рубина ждали в машине у входа в катакомбы. Обе забились в уголок, чтобы, когда пленников выведут наружу, все смогли быстро занять места в салоне. Ведь машина стояла в зоне взрыва. Так что уезжать нужно будет как можно скорее.

— Что же их нету? Где ж они. Пара минут осталась.

— Ничего, Люцита! Ничего! Сейчас… Сейчас… Подожди. Я чувствую, они должны выйти.

Нет, они не ошиблись, вот уже и выход из катакомб. Баро на ходу уже начал прикидывать, как сейчас прыгнет на водительское место, как заведет машину, тронется с места. Эх, надо было сказать, Рубине, чтобы развернулась, пока они здесь бегают.

— Люцита, знаешь, что я подумала. Вот они сейчас выскочат. А машина стоит лицом к катакомбам. Рамиру придется еще время тратить на разворачивание…

— Ты права, Рубина. Лучше сейчас развернуться, чтобы потом сразу уехать.

Старушка выскочила с заднего сиденья. Села на место водителя. И начала разворачиваться. Как для новичка, довольно-таки лихо.

Кармелите и Миро бежать было трудно. Мышцы, которые так надолго оказались в веревочном плену, совсем затекли. А порой и вовсе норовили отказать. Поэтому Баро с Астаховым пустили молодых вперед, а сами бежали сзади, торопя и подбадривая…

Когда четверка выбралась из катакомб, то увидела, что машина (уже заведенная) развернута бампером к дороге. Рубина, сидевшая за рулем, закричала:

— Все! Быстрей! Родненькие мои! Быстрей! Поехали!

Они запрыгнули в машину, чуть потеснившись на заднем сиденье.

Шофер Рубина сорвалась с места и поехала так ловко и быстро, как будто все жизнь работала таксисткой.

Но они еще боялись радоваться. Рано…

И вот раздался взрыв. Громкий. Страшный. Кое-где земля начала проседать. Благодаря своему непостижимому чутью, Рубина объезжала эти места… В какой-то момент все поняли, что критическая точка пройдена. Они выехали из зоны взрыва и вернулись в теплый светлый и относительно безопасный мир.

Все шестеро одновременно начали кричать, обниматься, целоваться.

Потому что так приятно ощутить, что ты остался не под землей, а на земле.

Астаховы, Николай Андреевич и Антон, устроили семейные поминки. За столом было четверо — они двое и фотографии двух их любимых женщин. Антон пил только принесенное с собой безалкогольное пиво. А Астахов-старший позволил себе продолжить початую бутылку коньяка. Перед снимками были поставлены две рюмки с коньяком, накрытые хлебом.

Давно Астахов не общался с сыном так хорошо и душевно. Обоим даже казалось, что женщины с фотографий незримо присутствуют здесь. Говорили обо всем: о большом и малом, о важном и о пустяках. В какой-то момент Николай Андреевич пожаловался, что не может найти свой любимый кувшинчик для питьевой воды. Антон сразу перестал есть, как будто подавился.

— Сынок, что с тобой? — озаботился Астахов.

— Ничего. Просто я рад… Рад видеть тебя живым и здоровым…

— Я не понял. Ты о чем?

— Ты знаешь, что маму и Игоря арестовали. Так сказать, по совокупности их подвигов. Так вот… Наша мама пыталась тебя отравить. Подсыпала яд в твой кувшин. Я увидел это, отобрал его и отнес в милицию. Там были ее отпечатки пальцев. Поэтому она и попробовала уехать из города как можно быстрее.

— Этого не может быть… Ты ничего не придумываешь? Не путаешь?

«Эх, папа… — подумал Антон. — Ты еще спрашиваешь, не путаю ли я. Если б ты только знал, что пожар в конюшне и гибель Олеси тоже их рук дело! Впрочем, следствие только началось. И ты об этом еще узнаешь».

— Подумать только! Какой ужас. И я двадцать лет был женат на этой женщине. Послушай, а Алла Орлова арестована тоже за это?

— Пап, ну ты вопросы задаешь?.. Я же не юрист.

— Но, судя по твоим глазам, что-то все же знаешь. Или нет?