Уинстон Грэхем - Фортуна-женщина. Барьеры

— И что же, вы каждое утро делаете себе укол?

— Да. На мне живого места не осталось, — он застегнул пальто. — Я заметил, что некоторые петли обтрепались. — Ну, а теперь, когда я ответил на все ваши вопросы…

— Не на все. От чьего имени вы выступаете?

В кафетерий заглянул мальчик-коридорный.

— Вызывают мистера Инглторпа. Вызывают мистера Инглторпа.

Толстяк в клетчатом костюме вскочил, точно ужаленный, и бросился вслед за мальчиком.

— Если я скажу вам, кого именно я представляю, — заметил мистер Джером, — моя миссия утратит смысл, так как отпадет необходимость в посредничестве. Но вы можете мне поверить: я располагаю всеми необходимыми полномочиями.

— На шантаж?

Он залпом допил чай и поставил чашку на стол.

— Я давно свыкся с темными сторонами человеческой натуры, мистер Бранвелл. Шантаж, поджог, подлог, убийство… Как к этому ни относись, все это имеет место в жизни и неотвратимо влечет за собой последствия. Что толку осуждать?

— Конечно. Человек просто зарабатывает себе на жизнь.

— Вот именно.

Он подметил, что мой взгляд заметался по сторонам, и настороженно огляделся. Но я всего лишь высматривал Сару. Мой собеседник с неожиданным воодушевлением заявил:

— Я рад, что жена ввела вас в курс дела. Мы прежде всего ставили перед собой задачу помочь ей избегнуть неприятностей — в случае, если бы она предпочла взять вину на себя. Но, разумеется…

— Почему вы решили, что виновная сторона — она, а не я?

— Я получил соответствующие инструкции.

— И откуда вообще взялась уверенность в том, что один из нас совершил нечто предосудительное?

— Глубокоуважаемый сэр…

В кафетерий вошли четыре дамы — весело щебеча о только что виденном фильме, снимая на ходу перчатки, складывая на свободный стул меха и сумки.

— И что же, — перебил я его, — поскольку она со мной поделилась, вы чувствуете себя в полной безопасности и в кругу добрых друзей?

Он неодобрительно поджал губы.

— Мои чувства роли не играют.

— Что же играет роль?

Я также допил свой чай.

— Не знаю, за кого вы нас принимаете, мистер Джером. Вы являетесь сюда с какой-то высосанной из пальца историей, без каких бы то ни было доказательств, что, во-первых, мошенничество имело место, а во-вторых, что мы имеем к нему отношение. И вы хотите, чтобы моя жена выложила вам такую сумму — все равно что пожертвовала гинею на церковные нужды? У вас что, бывали случаи, когда такое сходило вам с рук?

Он снял очки, осталась розовая вмятинка на переносице. И тут же снова надел. Я не спускал с него глаз.

— Мой клиент располагает всеми необходимыми доказательствами. Он в точности знает судьбу каждой из картин и через чьи руки они прошли. Знает, каким образом подготовлялся поджог. Трейси Мортон был обыкновенным аферистом, так же, как и его жена. Сами же вы — в лучшем случае невольный соучастник.

— Пусть ваш клиент сам ко мне обратится. Чаю хватит на всех.

Мистер Джером встал. Он сильно вспотел.

— Во вторник дадите частное объявление в ”Дейли Телеграф”. Всего два слова: ”Согласен. О. Б.”. Деньги нам нужны наличными, но об этом после.

— А если я не заплачу?

— Возникнет крайне щекотливая ситуация. Вы можете позволить себе иметь дело с полицией?

— Почему бы и нет?

— Не стоит меня недооценивать, мистер Бранвелл. Я пожилой человек, но вполне могу постоять за свои интересы.

— А если мы заплатим — как скоро ждать повторного визита?

— Мы люди не жадные. В любом случае, не вам ставить условия. Но, разумеется, я бы счел дело законченным.

— Неужели?

— Уверяю вас.

И он удалился, ступая чуть ли не на цыпочках, словно от этого зависела его жизнь. Брюки с обтрепавшимися отворотами были ему длинноваты. Подождав, когда за ним закроется дверь, я встал и последовал за ним.

Смеркалось, но на улицах было полно народу. Шантажист быстрым шагом шел по Дэвис-стрит по направлению к Пиккадилли, а там свернул к Пассажу. В конце концов он достиг Трафальгарской площади.

Мне еще в жизни не приходилось никого выслеживать. Не знаю, когда именно он обнаружил ”хвост”, да это и неважно. У меня создалось впечатление, что мистер Джером держит курс на станцию Чаринг-Кросс, однако он передумал и направился к Уайтхоллу. Хорошо, хоть не взял такси.

Возле Уайтхолла он купил вечернюю газету и пошел по Вестминстерскому мосту. Снова начал накрапывать дождь; он остановился и раскрыл зонтик. Я замедлил шаги, но не рискнул остановиться, потому что боялся в темноте потерять его.

Сойдя с моста, он свернул направо. Он шел довольно быстро для своего возраста. Уж не знаю, действительно ли он куда-нибудь направлялся или пытался стряхнуть меня с ”хвоста”.

Улицы здесь были победнее. Дождь усилился; у меня намокли волосы. Мистер Джером снова остановился, пропуская поезд; расстояние между нами сократилось.

Мы вышли на пустырь, где не было ничего, кроме булыжника, сорной травы да временных заборов, за которыми фабричным способом возводились блочные дома. Я догнал его и схватил за руку.

— Не очень-то подходящее для вас место, а, мистер Джером?

Он попытался вырваться.

— Какого черта вы меня преследуете?

Его лицо побагровело, очки угрожали вот-вот свалиться.

— На кого вы работаете?

К счастью, шел дождь, и я услышал у себя за спиной шарканье галош. Реакция не подвела: я повернулся как раз вовремя, чтобы предотвратить удар дубинкой по голове. Я резко выбросил кулак и заехал этому человеку в лицо. Сроду не наносил никому удар такой мощи. Мой неизвестный противник мигом испарился. Я повернулся и бросился догонять Джерома.

Я настиг его под фонарем. Теперь мне уже было все равно, есть ли поблизости его сообщники. Один удар — и он рухнул на колени. Я сграбастал его за шиворот и поволок подальше от фонаря, к какой-то стене.

— Говори — кто тебя послал?

— Ради Бога, — пролепетал он. — Мое сердце… диабет…

— Выкладывай!

— Я задыхаюсь!

— Имя!

Он вдруг обмяк; лицо посерело и стало одного цвета со стеной. Не слишком ли далеко я зашел? Если он мертв, мне ничего не остается, как уносить ноги.

Невдалеке послышался полицейский свисток. В тот же миг Джером пошевелился. Я снова схватил его — на этот раз за горло. У него начали закатываться глаза.

— Имя!

Под дальним фонарем собралось несколько человек вокруг полицейского. Мистер Джером пробормотал, как в бреду:

— Нет, милорд. Никаких улик. Если мы отложим заседание на неопределенный срок…

Потом его взгляд снова стал осмысленным.

— Богом клянусь, — прошипел я, — если ты не назовешь мне его имя, я убью тебя раньше, чем ты успеешь позвать на помощь, — я крепче сдавил ему горло. Он прохрипел что-то похожее на ”Тише”.

— Что?