Автор неизвестен - Тайные страсти

— А твоя работа, сенат? — недоумевал Мартин.

— Да черт с ним со всем, — тяжело махнул рукой Камило, — как говорил старина Эстевес, который по сравнению с Себастьяном, кажется теперь не таким уж и гнусным типом: "мои избиратели меня поймут". Я ведь все равно собирался, сразу после нашей свадьбы уехать с Марией Алехандрой за границу, так что заранее уже все уладил. За меня не беспокойся — поработаю пару лет консулом, поживу спокойно и, самое главное, один, а там видно будет…

— Ну а все-таки — когда и куда ты едешь? — полюбопытствовал Мартин и был немало изумлен ответом Камило.

— Сегодня вечером… в Картахену. Я пробуду там несколько дней, пока не закончатся формальности с моим назначением. Только не говори никому, что я еще несколько дней буду в стране, пусть все считают, что я уже за границей. Я не хочу, чтобы она испытывала угрызения совести и пыталась меня остановить. Зачем мне ее совесть, когда нужна была только любовь?

Камило как-то задумчиво извлек из кармана пиджака конверт и, с пьяной рассеянностью повертев его в руках, протянул Мартину.

— Не хочу ее больше видеть… Точнее, хочу, но не могу… Будь другом, передай, но лишь когда меня уже здесь не будет.

— Ты все решил окончательно? — спросил Мартин, мучаясь от жалости к другу и не зная, чем ему помочь.

— Да, решил, — и Камило, тяжело поднявшись с места, протянул руку Мартину. — Прощай.

Он пошел было к выходу и вдруг, словно что-то вспомнив, остановился.

— Да, когда увидишь Себастьяна, можешь сказать ему, что иногда, ей-богу, гуманней совершить ошибку во время операции, чем заставлять так мучиться после…

"Дорогая Мария Алехандра! — утирая слезы, через несколько дней читала она прощальное письмо Камило. — Я боялся, что ты, невзирая ни на что, захочешь выполнить данное мне обещание, а потому и не решился проститься с тобой перед своим отъездом. Наш брак стал бы несчастьем для нас обоих — ты вспоминала бы о Себастьяне, а я — о твоей любви к нему, и в итоге ни один из нас не был бы счастлив…"

— Ох, Камило, — только и вздохнула она, — а я так надеялась, что ты поможешь мне победить это чувство!

"Я чувствую, что не в силах заставить тебя позабыть о своей любви к этому человеку, — словно отвечая на ее упрек, продолжал он, — а потому не могу и не желаю препятствовать твоему счастью, зная каких усилий оно тебе стоило. С моей стороны было бы просто нечестно вставать на твоем пути. Я люблю тебя так, что всей моей жизни не хватит, чтобы выразить тебе это чувство. Но что сделать, если волею судьбы, твоя любовь носит имя Себастьян Медина, а не Камило Касас! Я отказываюсь от своей надежды быть с тобою рядом — и знала бы ты каких мучений мне это стоило. Но зато тебе ни в коем случае не надо ни от чего отказываться, поскольку это будет самой бесполезной на свете жертвой. Будь счастлива, любовь моя, и это последнее мое пожелание. Прощай!"

Мария Алехандра была так взволнована, что не спала целую ночь, зато под утро приняла неожиданное решение. Они с дочерью поедут в Европу и поедут туда на целый год, чтобы за это время позабыть обо всех этих трагических событиях и обрести душевное спокойствие. Она ничего не обещала Себастьяну и ничего не будет ему обещать, а просто соберет чемоданы и уедет. Это будет самым честным поступком и перед ним, и перед Камило. Чтобы утвердиться в этом решении, Мария Алехандра прямо с утра поехала в аэропорт и взяла два билета до Парижа — на себя и на Алехандру, а на обратном пути решила заехать к отцу Фортунато и узнать нет ли каких новостей от Эулалии.

У отца Фортунато оказалось для нее целое письмо, в котором ее верная подруга рассказывала о своей жизни в отдаленной провинции Колумбии, среди обитателей бедного индейского поселка. Она живо интересовалась всеми новостями из жизни своей приемной дочери и Мария Алехандра решила непременно написать ей перед отъездом.

— Ну, а как поживают все остальные? — поинтересовался священник. — Честно признаться, но кроме самоубийства Эстевеса, упокой Господи его многогрешную душу, других новостей до меня не доходило. И знаешь, дочка, самоубийство этого страшного человека, хотя оно и запрещено в Священном Писании, вселило в меня невольное восхищение его поступком. Значит, у него, все-таки, хватило духа свести счеты с жизнью; значит, в нем все-таки пробудились какие-то остатки совести и заговорило раскаяние.

— Да, возможно, — рассеянно отозвалась Мария Алехандра, — хотя меня в данном случае гораздо больше волновали переживания дочери, которая была страшно потрясена его поступком. Но теперь прошло уже два дня после его похорон, и я надеюсь, что за время нашего путешествия, она окончательно успокоится. Ты спрашивал меня о других? Знаешь, счастливей всех выглядит Дельфина, которая полностью посвящает все свое время дочери и ничего не желает знать кроме нее. Материнство ее полностью преобразило и я, искренне надеюсь, что для нее уже началась новая жизнь. Тем более, что всякие обвинения в убийстве Луиса Альфонсо отпали сами собой и теперь она уже живет дома вместе с Пачей и Бенитой.

— А что с той многогрешной блудницей? — поинтересовался отец Фортунато с таким выражением лица, что Мария Алехандра сразу поняла, что речь идет о Кэти.

— О, над ней состоялся суд, признавший ее виновной в убийстве доньи Деборы, так что теперь она выйдет из тюрьмы не раньше, чем отбудет такой же срок, который отбыла я, — без всякой тени злорадства ответила Мария Алехандра. — А бедная Мече, которую несправедливо обвинили в убийстве своей лучшей подруги, была так напугана своим арестом и пребыванием в тюрьме, что сразу после своего освобождения уехала за границу, и я даже не знаю, вернулась ли она с тех пор на родину или еще нет.

— Помнится, у тебя еще была такая знакомая, — наморщил лоб отец Фортунато, — с богопротивной кличкой Мача, с которой вы сначала враждовали, но которая потом помогла тебе бежать из тюрьмы…

— А, Лорена, — улыбнулась Мария Алехандра, — ну как же, с ней тоже все в порядке. Мой друг Мартин нанял ей лучшего адвоката, так что на суде сочли возможным ограничиться условным наказанием. Теперь она уже на свободе. Мартин устроил ее медсестрой в собственную клинику, и теперь остается только пожелать им нормального человеческого счастья. Ее сестра Гертрудис вновь вернулась в дом Себастьяна и теперь присматривает за маленьким Даниэлем. Жаль, что я ничего не знаю о судьбе Тересы, с которой мы так больше и не виделись после суда. А ведь она была лучшей подругой моего детства. Я знаю лишь, что у нее был роман с Фернандо, но после того, как он ее бросил и вернулся к моей дочери — кстати, как только она станет совершеннолетней и мы вернемся из Европы, готовься к тому, что тебе предстоит их обвенчать — так вот, после этого, я ничего о ней не знаю.