Гейнц Зенкбейль - Любовь солдата Фреда

— Успокойся, Малыш, — утешал его Руди Эрмиш, — может быть, тебе еще улыбнется счастье. В наше время все так быстро меняется.

— Третий расчет, на старт! — скомандовал Бранский.

Мы вскочили. Унтер-офицер Виденхёфт доложил о готовности к маршу. Пока мы, готовясь к маршу, разбирали вещевые мешки и оружие, Бранский дал нам последние указания:

— Засчитывается не только время, в которое вы уложитесь, но и то, прибудет ли отделение в полном составе.

Мы выступили.

Стало чуть светлее. Я смог различить очертания бегущих: впереди всех унтер-офицер Виденхёфт, за ним Пауль Кольбе, потом Дач и Шлавинский, замыкали строй Эрмиш и я.

Через полкилометра Дорога пропала. Почва под сапогами стала мягкой. Сухой кустарник хлестал по ногам.

Однако примерно через полкилометра мы не смогли идти дальше: перед нами стоял густой молодняк.

— Проклятие! — выругался Эрмиш.

— Давайте посветим на землю, — предложил Шлавинский, — может, обнаружим следы других отделений, которые ушли раньше нас.

— Отпадает, — произнес Пауль Кольбе.

Подумав, Виденхёфт приказал свернуть влево.

Обходить мелколесье пришлось довольно долго. Мы заволновались.

— Надеюсь, мы не заблудились, — робко сказал Дач.

— Когда-нибудь выйдем на дорогу или, даже к деревне, — утешил я его.

— А может быть, даже встретим человека в фуражке с надписью «Справка», как на Восточном вокзале в Берлине, — сострил Шлавинский.

Я сделал вид, что не слышал.

Наконец мы снова вышли на прежнее направление. Но дороги все еще не было. Только кустарник да вереск под ногами. К тому же местность была неровной: канавы, ямы, пни. Внезапно мы очутились у реки.

Виденхёфт осветил другой берег.

— Метров двенадцать ширины, — заявил он.

— Не Рандов ли это? — полюбопытствовал Руди Эрмиш.

— Возможно.

— Что значит «возможно»? Конечно, Рандов! — выпалил я.

— Не шуми, — вставил Шлавинский.

— Ты еще сам убедишься!

— Рандов или нет — в любом случае нам надо перебираться на ту сторону, — прервал нашу перепалку унтер-офицер.

— Пойдемте направо вдоль берега, — предложил Шлавинский, — и мы обязательно доберемся до какого-нибудь моста.

— А вдруг моста не будет? — спросил Пауль Кольбе. — Кто знает, сколько до него идти!

— Давайте переплывем, — предложил я.

Виденхёфт был того же мнения.

— Измерьте глубину реки, — приказал он мне.

Я быстро разделся и влез в воду. Она была теплая, как парное молоко. Через три метра мне было по грудь, а еще через два пришлось плыть. На середине реки я достал дно и поднял руки. Вода доходила мне до локтей.

— Придется переправляться вплавь! — крикнул я.

Когда мы связали вещи в узлы с автоматами сверху, я спросил Эрмиша:

— Ну как, переплывешь?

— Наверно, — нерешительно произнес он. — Мы же тренировались с тобой.

— Ты на себя надеешься? Я могу тебе помочь.

— Я справлюсь, Фред, вот только вещи…

— Вещи, Руди, возьму я, сплаваю два раза.

— А ты не устанешь?

— Не волнуйся, Беренмейер плавает, как лягушка, — с усмешкой проговорил Шлавинский.

— Оставь свои шутки! — возмутился я.

Дальше мы шли по полю, потом по холмистой, заросшей кустарником местности. Уже можно было отчетливо различить деревья и лица товарищей. Я посмотрел на часы: было без десяти минут четыре.

— Нам осталось час десять минут! — воскликнул я.

Снова пошел густой лес. Обойти его было нельзя. Пришлось пробиваться. Просека. Мы сделали привал.

— Рядовой Дач, за мной, — приказал Виденхёфт, и оба пошли отыскивать дорогу.

Начало светать. Мы передохнули. Когда я встал, увидел вдалеке высоковольтную линию. Не та ли это линия, которая проходит под Рагуном, пересекая заросшую травой низину у дома Софи? Конечно это она!

— Нам нужно идти вдоль высоковольтной линии. Она ведет прямо в Рагун. Перед Рагуном можно свернуть вправо на проселочную дорогу, ведущую в поселок «Три ели».

— Подождем, что скажет командир орудия, — заметил Пауль Кольбе.

— Он наверняка согласится со мной, — ответил я.

Но Виденхёфт решил иначе. Вернулся маленький Дач. Он указал направление, которое расходилось с моим по крайней мере на девяносто градусов.

Произошло то, чего я боялся больше всего: Шлавинский стал громко смеяться.

— Ну ты, хитрец, что скажешь? — Он продолжал смеяться.

— Перестань! — возмутился я.

— Ах ты… — произнес Шлавинский. — А я ведь верно говорил: в таких делах тебе доверять нельзя.

— А если я прав?

— Хочешь быть умнее нашего унтер-офицера?

— Он тоже может ошибаться!

— Прежде чем он ошибется один раз, ты ошибешься десять раз.

— Ну пошли, товарищи. Унтер-офицер Виденхёфт ждет нас, — торопил Дач.

— Какая ерунда, — возразил я. — Только из-за того, что так хочет командир орудия, мы должны идти не в ту сторону.

— Заткни глотку, и пошли, — строго сказал Руди Эрмиш. — В конце концов, приказ не обсуждается, а выполняется.

— Все равно ерунда! — не успокаивался я.

— Лгун… — издевался Шлавинский.

— Замолчи! — в бешенстве крикнул я.

Но Шлавинский не унимался:

— Беренмейер хочет рассказать нам новую сказку! Ха-ха-ха!..

— Ну с меня хватит! — взорвался я. — Вы еще увидите, кто из нас прав! — С этими словами я вышел из строя.

— Фред, не делай глупостей! — пригрозил Руди Эрмиш.

А Дач все торопил:

— Быстрее, товарищи.

Я отошел на несколько шагов в сторону.

— Остановись! — закричал Руди Эрмиш.

— Нет!

— Ты вернешься!

— И не подумаю, — ответил я и побежал.

— Фред! — закричал и Пауль Кольбе. Но я уже бежал к первой высоковольтной мачте.

— Фре-ед!

— Будьте здоровы! — прокричал я в ответ. — У входа в городок я вас подожду!

— …Подожду!.. — вторил мне лес.

Я остался один. И в ту же минуту мне стало не по себе.

Я зашагал по просеке, не отходя от высоковольтной линии. Примерно через километр мачты повернули на юг, туда, откуда мы пришли. Не долго думая, я стал держаться севернее. Пришлось продираться сквозь чащу леса. Мне приходилось вытягивать руки вперед, чтобы не пораниться о сухие сучья и ветви. За лесом должна быть проселочная дорога, подбадривал я себя. Но вместо дороги появилась новая просека. За ней лес! Может быть, мне теперь повезет? Снова просека. Я пыхтел и задыхался.

У меня оставалось сорок минут. Я шел все быстрее. Потом побежал. Вещевой мешок давил все сильнее, ремень автомата больно резал плечо. Вперед и только вперед! Неожиданно я очутился перед черным озером.

Дальше хода не было. Только обход! Озеро было большое, и я слишком поздно заметил его. Сапоги все больше и больше уходили в трясину. Следы быстро наполнились черной пахучей водой. Ноги у меня давно промокли. Ко всему прочему я упал.

Прошло больше часа, прежде чем мне после долгих блужданий удалось добраться до проселочной дороги, ведущей из Рагуна в поселок «Три ели». В пять минут седьмого я проскользнул через ворота городка. Часовые у обитых железом ворот улыбнулись, что означало: «Проходи. Нам все известно».